Любовь Сейдж - Сандра Браун

— У тебя, должно быть, было трудное детство, Харлан. — Сейдж посмотрела на него сквозь пламя свечи. Лицо молодого человека оставалось бесстрастным. — И если не хочешь, можешь мне ничего не говорить.

Девушка снова сделала паузу, предоставляя Харлану возможность, которой он воспользовался не так, как ей хотелось бы.

— И не буду.

Сейдж была разочарована: она так и не заслужила его доверия. Пришлось выходить из положения:

— Мне очень жаль, что тебе одному приходится тянуть лямку. Семья — мой фундамент. Даже представить себе не могу своего детства без родителей и братьев-разбойников.

— Тебе повезло.

— Знаю, — мягко согласилась Сейдж. — Какие бы противные они ни были, я их все равно люблю.

— И они тебя любят. — Положив руки на стол и подавшись вперед, Харлан протянул: — Чего не любить-то?

Когда принесли обед, Сейдж только-только успела выйти из ванной — ванна была такая большая, вода такая горячая и пенистая. И чтобы обед не остыл, ей пришлось сесть за стол в том, в чем она была, — в простом махровом халате, без косметики, с мокрыми волосами.

Теперь же, окинув девушку неторопливым взглядом, Бойд взял ее за руку, заставил встать и обойти вокруг столика. Широко расставив колени, он завел ее между ними и повернул лицом к себе. Слегка придерживая Сейдж за руки, уткнулся носом туда, где запахивался ее халат.

— Ты так хорошо пахнешь.

Внутри у Сейдж все загудело. После двух недель без малейшего намека даже на флирт прикосновение Харлана пронзило ее, словно электрическим током. И все равно девушке не хотелось сдаваться без боя. Или он думает, что Сейдж достаточно пальцем поманить?

— Ты что, Харлан?

— Помолчи немножко, я тебя, пожалуй, совращу.

— Очень мило! Сам же согласился с тем, чтобы у нас были строго деловые взаимоотношения. А насчет того, что произошло, мне бы не хотелось, Харлан, чтобы ты думал, будто…

— Единственный твой недостаток — излишняя болтливость.

Молодой человек закрыл ей рот даже не поцелуем, а всего лишь властным взглядом — этого оказалось достаточно. Стоило Сейдж увидеть этот испепеляющий взгляд, как возражения улетучились сами собой, тщательно подобранные доводы рассыпались, и она растаяла. Глядя ей прямо в глаза, Харлан развязал пояс и распахнул халат.

— Черт возьми, Сейдж, — пробормотал он, запуская руки под полы, — если бы я только знал, что под ним ничего нет, я бы не возился так долго с ужином.

Харлан притянул ее к себе и, приоткрыв рот, коснулся ложбинки между грудей. Она вздрогнула, ощутив его влажный язык. Инстинктивно, чтобы не потерять равновесие, Сейдж оперлась на его плечи, но тут же мертвой хваткой вцепилась в него, когда Харлан поцеловал сначала один, а затем другой сосок, слегка пощекотав их губами.

И все же Сейдж, слабо охнув, чуть не упала. Харлан тотчас вскочил и прижал девушку к своей груди.

— Расстегни мне джинсы, — повелительно прошептал он.

Сейдж не стала спешить, наоборот, чуть помедлила, нащупывая ширинку. Верхняя пуговица проблем не вызвала, с остальными пришлось повозиться, тем более что Харлан сдавливал ей груди и ласкал ее рот языком с привкусом шоколада. Он мычал от удовольствия всякий раз, как пальцы ее задевали затвердевшую плоть под мягкой тканью. Наконец Сейдж расстегнула последнюю пуговицу и убрала руки.

— Спасибо. — Харлан с облегчением вздохнул. — Сними с меня, пожалуйста, футболку.

Харлан вымылся под душем раньше, чем Сейдж приняла ванну, теперь он был одет в чистые потертые джинсы и белую хлопковую футболку, туго обтягивающую его широкую грудь.

Сквозь ткань Сейдж ощутила, как затвердели его соски, а воспоминание о его обнаженной груди вызывало совсем недвусмысленный отклик в самой глубине ее существа. Девушка взялась за край футболки и стала медленно поднимать ее вверх, обнажая крепкие мускулы и рыжеватую поросль на груди. Волосы его сексуально спутались, несколько прядей упало на лоб.

— Так куда лучше, — прошептал Харлан, заключая девушку в объятия, соединившие их обнаженные груди.

Поцелуй длился вечность и разжег в Сейдж могучее желание повторять его снова и снова. Она прижималась к Харлану, наслаждаясь покалыванием его волос, и это немедленно сказалось на ее сосках. Харлан тотчас стал ласкать груди, сначала легко поглаживая подушечками пальцев соски, потом губами, которые до того блуждали по ее телу.

Он снова опустился в кресло и принялся целовать ей живот, пупок, выступающие косточки на бедрах. Затем, чуть отстранившись, любовник несколько мгновений рассматривал темный треугольник внизу ее живота, прежде чем позволил себе пальцем коснуться его.

Дыхание и пульс Сейдж еще участились. Все вокруг заволокло какой-то мглой, и на всем белом свете остались только Харлан и она, да пламя единственной свечи.

Когда губы его нежно коснулись самого сокровенного, Сейдж глухо застонала и запустила пальцы ему в волосы. Она все глубже погружалась в пучину поцелуев Харлана.

Харлан опустился на колени и осторожно раздвинул пальцами нежную плоть, а после ртом сотворил с ней нечто невообразимо чудесное.

Негромкий крик ее сочетал в себе желание и сомнение. Ощущения, подобных которым ей не доводилось испытывать, как ракеты прорывались сквозь ее тело и вспыхивали в мозгу, но, приводя ее в бешеный экстаз, пугали девушку.

Сейдж попятилась и упала ничком на одну из двуспальных кроватей, лицом зарываясь в подушки. Она скребла пальцами простыни, поскольку ощущения становились все острее, одна за другой ее захлестывали расходящиеся кругами волны экстаза. И Сейдж продолжала издавать резкие, с придыханием звуки.

Матрас просел под весом опустившегося рядом Харлана. Он положил руку ей на затылок.

— Что не так, Сейдж? Ты чего-то испугалась?

Девушка, все еще пылающая, ошеломленная, перевернулась на спину, хватая ртом воздух, но тут уже в ней взыграла гордость.

— Ничего я не испугалась.

— Тогда почему ты убежала?

Сейдж растерянно отвернулась. Он взял ее за подбородок и снова повернул к себе лицом.

— Ты вся задрожала, была уже на грани. Я ведь чувствовал! Почему ты остановилась?

— Все так неожиданно, — хрипло ответила она.

— А вы с Трейвисом разве никогда так любовью не занимались?

Мысль была равно отталкивающей и нелепой. Сейдж неистово замотала головой.

— Значит, он либо дурак, либо гомик, — пробормотал Харлан. — Почему же ты никогда не занималась любовью? Не с Трейвисом, так с кем-нибудь другим? Ведь наверняка многие домогались.

— Да, многие.

— Так в чем же дело?

— Не знаю, Харлан. Не приставай ко мне с этим!