Вернадский - Рудольф Баландин

Став президентом Украинской академии, Вернадский всецело перешел на научную — теоретическую и организационную — работу. Он сделал доклад о значении живого вещества в геохимии. Были приняты его предложения о соответствующих экспериментах. Одно направление исследований — определение химического состава живого вещества, второе — геохимическая деятельность некоторых видов.

В конце XIX века английский океанолог Д. Мёррей установил, что в океане распространены диатомовые водоросли, богатые кремнеземом, тогда как в морской воде кремния очень мало. Он предположил, что диатомовые добывают кремний из ила, разлагая каолин.

Во время лабораторных опытов в Париже Вернадский определил структурную формулу каолина и подтвердил данные Ле Шателье о том, что разложение каолина сопровождается выделением тепла. Сопоставив идею Мёррея, свои данные и выводы Ле Шателье, Вернадский предложил гипотезу: диатомовые питаются за счет энергии разложения молекул силикатов.

«Молодой химик В. Н. Наумович, — вспоминал Вернадский, — под моим руководством поставил эти опыты в лаборатории сахарозаводчиков. Он был офицер, и во время одной из тревог был убит. Большая часть опытов погибла, колбы лопнули от мороза, но один из контрольных опытов сохранился и был доведён до конца А. Оглоблиным, очень талантливым энтомологом с химическим уклоном. Мы растили диатомовые на подольском каолине и смогли доказать, что в этом каолине при посеве диатомовых появился свободный гидрат окиси алюминия, которого не было в нём раньше».

(В 1922 году Вернадский сообщил об этих результатах в Парижской академии наук; опыт был повторен в более строгих условиях, но только в 1942 году окончательно подтвердилась правота Вернадского.)

В тылу Белых

Внешнее благополучие гетманства сохранялось в Киеве благодаря немецким войскам. Продавались немецкие газеты, в кофейнях весело беседовали группы немецких офицеров; объехавший весь Крым немецкий генерал восторженно описывал этот прекрасный край в немецкой газете.

И вдруг весть: в Германии — революция, на Украине — крестьянские восстания. В городе появились пропагандисты. Среди немцев началось брожение. Митинги подорвали воинскую дисциплину. По улицам бродили группы солдат, распевающих революционные песни. Среди офицеров началась эпидемия самоубийств.

В одно прекрасное утро из Киева исчезли сразу все немецкие военные, а вместе с ними и гетман (скорое падение Скоропадского!).

Новая власть — директория — просуществовала недолго. В городе то и дело трещала перестрелка, взрывались гранаты. Появлялись какие-то части, то русские, то украинские, и пропадали куда-то.

Ночью на Бибиковском бульваре, где жили Вернадские, раздался страшный взрыв. Потом был грохот, крики и стоны.

Владимир Иванович вышел на улицу — на помощь людям.

Однажды, когда он прохаживался по бульвару, началась стрельба. Защелкали пули, впиваясь в стволы каштанов. Вернадский продолжал прогулку. Он обдумывал тему биосферы.

Работал без устали. Его не могли отвлечь от дела ни стрельба за окном, ни звонкие проезды конницы. И когда в доме, где они жили на четвертом этаже, поднялся страшный шум (это ворвавшиеся бандиты занялись грабежом), он спокойно продолжал писать.

В дверь квартиры забарабанили прикладом.

— Что делать? — спросила испуганная Наталья Егоровна.

— Откройте дверь, — сказал он.

В комнату ворвались вооруженные грабители. Вернадский продолжал писать. Гневно взглянул на непрошеных гостей:

— Не мешайте мне. Я занят.

И они примолкли, потолкались неловко и ушли… Как тут не вспомнить газетные обещания обучить «личному магнетизму»!

В начале февраля 1919 года в Киеве установилась советская власть. Украинской АН передали здание бывшего женского пансиона, а её сотрудники получили материальную поддержку.

Летом Вернадский работал на биологической станции в Староселье, недалеко от Киева, на Днепре, около Десны; здесь был превосходный лес — дуб и сосна — на песчаных дюнах. На станции у него была лаборатория: одна комната, три стола и четыре сотрудника. Они определяли качественный и количественный химический состав живых организмов. Объекты исследований — жуки, червяки, бабочки, лягушки — усыпляли эфиром, а затем сжигали. В золе определяли содержание органики. Золу помещали в баночки и хранили (для тонких химических анализов требовалась аппаратура, которой не было в лаборатории).

В окрестностях Старосельской биостанции большие и малые водоемы богаты железобактериями. Изучением их занимался талантливый биолог Н. Г. Холодный. Он исходил эти места вдоль и поперек, хорошо знал железолюбивых обитателей водоемов.

Однажды к нему подошел Вернадский и посоветовал присмотреться к нитчатым водорослям, пристроившимся на стенках небольшого колодца:

— Обратите внимание на бурый цвет этих водорослей. По-видимому, он вызван окислами железа. Что это, результат жизнедеятельности водорослей? Или работа железобактерий?

Николай Холодный заинтересовался странными водорослями. Стал их изучать в микроскоп. Результаты превзошли все ожидания. Он открыл новый вид железобактерий и убедился, что водоросли и железобактерии могут жить сообща, принося взаимную пользу…

Вернадский сводил воедино выписанные им на карточки сведения о геологической деятельности организмов. И убеждался: нет на земной поверхности более могучего геохимического агента, чем живое вещество. Им создана современная атмосфера, богатая кислородом и обедненная углекислым газом. Оно влияет на химический состав природных вод, почв и морских илов.

Гигантские массы осадочных горных пород в той или иной степени несут на себе влияние деятельности живых организмов.

На земной поверхности не существует раз и навсегда достигнутого равновесия. Бесчисленные детали великой машины природы, особой земной оболочки — биосферы, — за долгие миллионы лет не перестают согласованно работать!

Живое вещество — постоянный нарушитель геохимических равновесий. Оно агрессивно и, по сути своей, не может довольствоваться неизменной обстановкой. Жизнь — это постоянная переработка неорганического вещества. Жизнедеятельность не угасает благодаря способности организмов размножаться…

Он ясно почувствовал, что работа его вскрывает глубокий пласт реальности, прежде остававшийся вне научной мысли. И среди идей и фактов, постепенно приходящих в порядок, не очень отчетливо, но настойчиво ощущается приближение к чему-то, быть может, позволяющему постичь и жизнь Земли, и суть человеческого бытия.