Повелители камней - Патриция Маллен

Вдали послышался ужасный крик. Ньял скакал галопом, его гнедой жеребец тяжело дышал и был весь в мыле. Доносился топот погони. Неясно проступали очертания башни, уходящей высоко в небо. Крики стали громче. Кричала женщина: она бежала по снегу, оглядываясь назад. Воин схватил женщину за руку. Сзади подходили другие воины — злобные лии,а за черными щитами. Женщина извивалась, тщетно пытаясь вырваться. Взметнулись мечи. Будто отрезанный бритвой, крик прекратился.

Сина изо всех сил старалась проснуться, но ее неудержимо уносило все дальше и дальше от знакомых мест.

Она парила в вышине над холмистой долиной. Низкое солнце освещало огромный камень, вертикально стоящий на дальнем холме. Тень от камня протянулась через долину, к полуразвалившейся крепости. Две армии стояли друг против друга. В одной оборванные пикси прилаживали в руках короткие луки, да тощие эльфы, поудобнее устроив на левой руке деревянные и кожаные щиты, вынимали из ножен короткие бронзовые мечи. Другое же войско было огромным: все до одного — люди, и хорошо вооруженные.

— Сина! Сина! — звал Фаллон. — О боги, ну и время ты выбрала!

Сина лежала на спине на мягкой земле, над ней склонился Фаллон. Крик, который она слышала, затерялся в горестных воплях окружающей их толпы. Сина села, обхватив голову руками.

— Ты заболела? — спросил Фаллон.

— Нет, я здорова. А что случилось?

Вокруг них толклись великаны с выражением оглушенного неверия на лицах. Ур Логга открыто плакал. Мейга билась в истерике, заботливые мужья повели ее прочь, поддерживая под руки.

— Камень разбился, вот что случилось! Он выскользнул из наших мыслей.

Сина подняла голову. Камень раскололся пополам. Он пал гранью на другой камень, поменьше, стоящий рядом. Верхняя половина встала вертикально рядом с меньшим камнем, нижняя половина лежала в траве.

— О нет! — Вот и все, что могла сказать Сина. — О нет! — Она была так потрясена, что даже не слышала, как сама причитает вместе с великанами.

— Да, вот беда, мы разбили его. — Фаллон быстро закивал. — Боюсь, слова великанов начинают сбываться. А что случилось с тобой? — Он внимательно посмотрел на Сину.

Все еще напуганная, в полуобмороке, Сина покачала головой:

— Я не знаю.

— Понимаешь, сначала упала ты, потом — Камень. Я подумал, что, возможно, здесь есть какая-то связь.

— Это было так странно, — прошептала она, вспоминая. — Как будто я видела сон.

— У тебя было видение?

— Я видела, как убивали женщину, — сказала она едва слышно.

Фаллон промолчал, не сводя с нее пристального взгляда.

— И я видела Ньяла. Он спасался бегством. Еще там была башня… Мастер, я видела битву. Нет, не саму битву — две армии. Это было похоже на кошмар.

— Да, да, — сказал Фаллон, крепко сжимая ее руку. — Что еще? Кто сражался?

Сина сморщилась от боли и выдернула руку.

— С одной стороны эльфы и пикси. Я мало что видела.

Она содрогнулась. А чуть погодя добавила:

— Они стояли против большой армии людей.

— Но исхода битвы ты не видела? Ну, это хорошо! — . Он посмотрел на Сину так, будто впервые увидел. — Поздравляю, госпожа, теперь он у вас есть, и я очень рад.

Он сунул руку за пазуху и вытащил тяжелую золотую цепь, похожую на ту, какую носил сам. Трясущимися руками он надел цепь Сине на шею. От чего дрожали руки чародея — от благоговения, написанного на его лице, или от последствий пития эльфийского бренди, — Сина так и не поняла, но встревожилась.

— О чем вы? И почему называете меня госпожой?

Фаллон улыбнулся торжественно, совсем не насмешливо:

— Вы больше не моя ученица. Вы обрели свой Дар И какой замечательный! Чего бы я только не отдал, чтобы быть молодым и иметь Дар Пророчества!

— Пророчества? Нет! То, что я видела, это только сон, Мастер! — стала отбиваться Сина. — Я со вчерашнего дня ничего не ела и всю ночь не спала. Это был просто обморок.

Фаллон покачал головой.

— Вы должны отдать себе отчет в своей силе, госпожа Пророчество — самый великий Дар, и он нужен Морбихану. Обладающий Даром Пророчества может распутать запутанные нити настоящего и сплести такое будущее, какое он сам захочет.

— Мастер, это не мой Дар! Вы сказали, что я узнаю, когда получу Дар, а я не чувствую никакого Дара. Мне просто стало дурно. — Тут Сина наконец услышала, как громко плачут все вокруг, и она спохватилась: — Камень! Мы должны что-то делать!

Фаллон устало сел на землю рядом с ней.

— Нет, госпожа. Тут уж ничего не поделаешь. Это всего лишь камень, и он разбился не просто так. Великие события сами предсказывают себя. — Чародей кивнул в сторону испуганной толпы. — Оковы Молчания сняты с вас. Теперь уже все всё знают, хотя им не дано видеть будущее, как вам. Они скажут, что Дракун наступил, что это четвертое из Семи знамений Последних Дней.

Глава 19

Тиму было не по себе. Случилось нечто ужасное. Ужаснее, чем болезнь Руфа Наба, лежащего без сил на соломе в конюшне. Ужаснее, чем разбившийся Камень, хотя послушать других конюхов, так это было очень скверно. Глядя, как Великий Камень дрожит и валится, едва не задевая Царственных Других, стоявших внизу, Тим только уверенно кивнул. Еще десять лет назад, когда он увидел церемонию в самый первый раз, он сказал друзьям, что так и будет.

— Вы не можете поднимать такие здоровенные камни без ничего, — сказал он тогда, и над ним долго смеялись: вот, дескать, неверующий.

Но что-то произошло. Понимание пришло к Тиму не сразу. Сначала он думал, что сам здорово провинился. Голова у него раскалывалась от боли, о прошедшей ночи у него остались только смутные воспоминания, но помнилось: вроде бы Ньял давал ему какое-то поручение. Тим никак не мог вспомнить, какое именно, и выполнил ли он поручение, но помнил, что ему что-то поручали. Поэтому первым делом Тим, после того как проснулся, проведал Руфа Наба и опохмелился рюмочкой эльфийского бренди, было найти Ньяла. Когда его хозяин не появился в конюшне, Тим отправился поискать его в шатер лордов.

— Ты посыльный от эйкона? — спросил лорд Бенаре, когда Тим шагнул внутрь.

— Нет, сэр! Я слуга Ньяла, сэр.

— Ты ему не понадобишься сегодня, — сказал лорд Бенаре. — Отдыхай, занимайся своими делами.

Тим удивился. Вернувшись в конюшню, он принялся за свою обычную работу, хотя чувствовал себя отвратительно. Он покормил Авелаэра, вычистил стойло. Жеребец, третий день стоящий в конюшне, лишенный долгих прогулок, вел себя неспокойно. Он бил копытами, а когда вцепился зубами в рубашку Тима и порвал ее, слуга решил впредь не рисковать. Несмотря на то что день был торжественный, Тим решил уговорить Ньяла, чтобы тот вывел жеребца поразмяться. С этой единственной мыслью он и отправился на церемонию Установки Камня.