Выбор оружия. Повесть об Александре Вермишеве - Наталья Максимовна Давыдова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По городу уже расползлись слухи, что генерал идет на Москву. Собравшиеся в укоме эту возможность отрицали. Лишь Горшков упрямо твердил, что, будь он сам «по ту сторону», так и поступил бы. Кандюрин возражал, что версия о походе на Москву распространяется лазутчиками белых. Кто-то им уже задержан.
Военспецы тоже разделились. Шилов утверждал, что стратегической целью Мамонтова является Козлов, а затем Тула с ее оружейным заводом. До Москвы конный корпус не дойдет, его остановят, а дезорганизация работы военной промышленности может определить собою перелом в дальнейших событиях.
Эту точку зрения отвергали Одинцов и Алексеев с пехотных курсов. Замеченное движение колонн белых на Козлов и Тамбов - обманный маневр, маскирующий местонахождение главных сил. В северном направлении действуют два-три конные полка, основная масса наверняка держится в районе Новохопёрска - Борисоглебска и вот-вот вступит в борьбу за расширение еще плохо замкнутых «ворот». Там надо ждать мощного удара деникинских армий.
Александр поинтересовался, о каком мощном ударе может идти речь, когда пока что разворачивается наше наступление.
Оно выдохнется, гласил ответ. Резервов не хватит, они будут оттянуты на себя Мамонтовым.
- А быть может, сначала выдохнется не поддержанный с фронта конный корпус?! И сам начнет искать благополучного выхода?
Возмутились даже «неспециалисты».
- Для каждого, кто хоть немного разбирается в военных операциях, - воздел руки Поляков, - очевидно, что прорыв конного корпуса не может иметь задачи, изолированной от общего хода войны! Он не может ограничиваться действиями чисто тактического порядка.
- Ну а если наше наступление все-таки помешает Деникину оказать прорвавшимся поддержку с фронта? - настаивал Александр. - Что Мамонтов предпримет тогда?
- Он попытается прорваться назад, но будет окружен и уничтожен! - крикнул Поляков.
- С помощью резервных частей?
Понятно, куда клонит комиссар - надо, мол, еще более усилить боевую подготовку батальона. Это снова угрожало все той же поляковской идее - бросить батальон на хлебозаготовки - идее, в осуществлении которой он не сегодня завтра рассчитывал достичь успеха, используя старые связи.
Слава богу, военспецы заспорили, всегда ли в американской междоусобной войне громкие прорывы конницы были связаны с операциями на фронтах. Поляков не мог не включиться, распылил свои силы, и Александр ушел из-под огня, но ясно было, что в ближайшем будущем столкновение неизбежно.
Да и сегодня миром не кончилось.
- У нас мало конницы, - сказал Александр. - Революция пролетариата имеет городской характер, а война протекает в сельских местностях. Первая мировая война была окопной, громоздкие тылы, упор на технику, на артиллерию. Гражданская война - война маневренная, требующая конницы. У белых она есть. У нас ее недостаточно.
- Партизанщина! - взвился Поляков. - Вы хотите возврата к давно осужденным методам?
Алексеев презрительно усмехнулся:
- Вы же сами только что объясняли нам, комиссар, что казачество на стороне белого движения. Да и большинство профессиональных кавалеристов принадлежало к привилегированному сословию, так что они тоже там. Кто же сядет на коня по эту сторону? Вы неплохо владеете конем, но вы у нас исключение, а горожанина на коня не посадишь.
Тоном было сказано неприятным, недружелюбным, но делать нечего, Вермишев согласился, что доля правды в словах бывшего полковника есть.
Поляков зарделся, то ли от ярости, то ли от радости.
- Тогда по вашей логике получается, Александр Александрович, что мы в гражданской войне можем и проиграть? Горожанина на коня действительно не посадишь.
- Это тебя, Поляков, не посадишь, - засмеялся Горшков. - А пролетариат, если надо, и на волка сядет! Как Иван-царевич!
Уходили обозленные, друг на друга не глядя.
В дверях укома Алексеев нарочито громко, чтоб Вермишев услышал, предложил партнерам пойти расписать пульку:
- Надеюсь, ужасный запрет на нас не распространяется. Новая педагогика не про нас.
К удивлению Вермишева, Шилов отказался, неловко сославшись на дела. Все равно партнеры восприняли это как демонстрацию.
- По-моему, ваше соображение, что цель Мамонтова - Козлов и Тула, достаточно резонно, - сказал Александр-
Они сидели с Шиловым в штабе вдвоем.
- О, не надо считать меня стратегом. - Шилов, хоть был польщен, не повеселел. - Я интендант, поэтому и подумал сразу о складах Козлова и тульском оружейном заводе.
- И вы допускаете, что он может взять и Козлов и Тулу?
- Увы, допускаю, - почти прошептал Шилов.
Что ж, такую возможность отбрасывать было бы нелепо.
- Как комиссара, - с трудом нашел слова Александр, - меня радует, что вы успехам белого воинства втайне, по-видимому, не сочувствуете. А с месяц назад уверяли меня в своей аполитичности.
Шилов покраснел чуть не до слез, как мальчик, и долго молчал, прежде чем собрался с духом.
- Повторяю и сейчас. Я профессиональный военный, хоть и тыловик. И ничего другого в жизни не умею. И образования у меня нет, кроме военного. И денег у меня никогда не было, кроме жалованья. Когда старую армию распустили, я четыре месяца мыкался. На почте сортировал письма, грузил дрова на вокзале и прочее. А когда объявили: бывшие офицеры, регистрируйтесь, будем создавать новую армию, я и пришел... И еще одно. Не хочу вас обманывать, - тут горло ему сдавил спазм. - В Тульской губернии у меня больная жена и старушка мать.
Вот так. Подумал о складах, подумал о жене и старушке матери. И огорчился.
- Что ж,
