За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году - Андрей Пржездомский

— А что, разведчик Кузнецов служил партии? А Рудольф Абель? А Рихард Зорге, Молодцов, Кудря?[86]«Красная капелла», наконец? Да все… Они что, партии служили?

— Ладно, Андрей, не шуми! Можешь оставаться при своем мнении, но в текст включи!

— Но…

— Никаких «но»! Я что, еще с тобой спорить буду?! Мне хватило споров с Агеевым и Пономаревым!

СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Перед самым совещанием Агеев говорит мне: «Ты мне покажи проект доклада». Я отвечаю: «Он вам может не понравиться». «А что там такое может быть?» «Хочу говорить о департизации». «Даже не вздумай! Принеси!». Я принес проект доклада. Он почитал, на следующий день вызывает меня. Они сидят вдвоем с Пономаревым.[87] Тот сразу: «Вы будете выполнять наши указания, установки пашей партии!» Я им отвечаю: «Не буду выполнять, потому что вы ведете нас к разгрому! В противном случае столкновение с народом неизбежно, по типу Восточной Европы!» Пономарев в ответ: «Нет! У пас этого не произойдет! Этих экстремистов мы прижмем!»

Это был довольно резкий разговор. Я им сказал, что ничего в докладе менять не буду. Они тогда потребовали, чтобы я убрал слова о покаянии. Потом этого потребовали мой зам. Поделякин и мой помощник Пржездомский…[88] Я тогда сказал им: «Ладно, о покаянии уберу. А про департизацию буду говорить»

(В.В. Иваненко, Председатель КГБ России).

Скрепя сердце, Орлов оставил фразы, вписанные Иваненко. Но при этом продолжал мучиться и думать: «Может быть, я сам не прав и не вижу чего-то большего? Может быть, все так и есть, как говорит Иваненко? Да, похоже, действительно идет война, «бескомпромиссная борьба». Только чем она закончиться?»

ИНТЕРВЬЮ: «Вопрос: Что вы думаете по поводу департизации КГБ?

Ответ: Этот вопрос надо рассматривать на законодательном уровне и поэтапно… Меняется многое, стали уже брать на работу в КГБ и беспартийных. Думаю, согласие будет и в вопросе о департизации. Конечно, ничего хорошего не получится, если у нас в КГБ России будет несколько парткомов разных партий. Да, не дай бог, еще каждая партия будет «толкать» в органы на руководящие должности свой «партийный набор». Со временем партийная деятельность должна быть вынесена за пределы зданий Комитета госбезопасности, а в более отдаленной перспективе, возможно, на время службы в КГБ сотрудники будут приостанавливать свое членство в любых политических партиях. А сейчас надо просто более терпимо относиться к проявлениям иных политических взглядов — не крайних, конечно, — внутри органов…»

(В.В. Иваненко, Председатель КГБ России. «Собеседник», 6 июня 1991 года).

Кроме этого, в текст доклада Иваненко включил совсем странные для Орлова слова. Председатель КГБ РСФСР собирался заявить о готовности российских чекистов покаяться перед обществом. Иваненко объяснял, что речь идет не о покаянии за грехи предшествующих поколений сотрудников органов госбезопасности, а об их обязательстве не нарушать закон в какой-либо форме. Что чекисты никогда не будут выполнять незаконные приказы, а будут действовать только по закону.

СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Еще до путча, по-моему в июне, начали ко мне для согласования присылать назначенцев в российские органы госбезопасности. Один раз мы собрали начальников вторых отделов…[89] Я им заявил тогда, что на повестке для стоит смена общественного строя.=. Для меня это был уже ясный момент, потому что, наверное, помогли аналитические способности и… У меня отец с фронта пришел, полностью разочаровавшись в коммунизме. Посмотрел, как Европа живет… А сколько издевались над нашей семьей — и скотину заставляли сдавать… Хотя отца выдвинули в руководство и избрали даже секретарем парткома совхоза. Но он эту партию так хреначил… Мы с отцом много спорили, но оп стоял на своем: все — показуха, все строится на партийной номенклатуре…

Когда я пошел на работу в органы, он очень настороженно отнесся к этому. Он сказал тогда сказал мне: «Сынок, они ж чужие письма читают!»

Важную роль сыграл и Сергей Васильевич Толкунов… Во время посещения оборонного завода в Северодвинске, Когда мы посмотрели в каких условиях живут рабочие (а это были ужасные бараки!), он говорит мне: «Вот мы заявляем, что у нас социализм… Огромные деньги тратим на гонку вооружений, а людям не можем создать нормальные условия!»

(В.В. Иваненко, Председатель КГБ России).

Несмотря на то, что Иваненко сослался на авторитет Толкунова, которому, с его слов, и принадлежала идея покаяния, для Орлова она казалась малоубедительной.

— Виктор Валентинович, за что каяться-то нам — мне, вам, нашим сослуживцам по Инспекторскому управлению, — за что? В репрессиях мы не участвовали, закон не нарушали…

— Да пойми ты, покаяние — это не за грехи наших отцов, а совсем другое… Покаяние, по концепции Толкунова, — это то, что мы берем на себя обязательства не повторять беззакония, не исполнять незаконные приказы!

— Странно, что за это выступает Толкунов. Мы — офицеры и должны следовать известному правилу: получив приказ, выполнить его, а затем уже докладывать свои сомнения вышестоящему начальству…

— Вот-вот, отсюда у нас и беззаконие! Есть люди — догматики, а есть люди, у которых внутри идет мучительный процесс анализа. Понимаешь? Толкунов именно к таким относится. Осмелюсь и себя причислить к такой категории. Есть, Андрей, и еще одна причина: систему спасать надо! Все движется к конфликту, к серьезному конфликту. Поэтому мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы органы госбезопасности не подставили, чтоб по ним не прошлись так, как в Восточной Европе…

Что-то казалось Орлову в рассуждениях Иваненко убедительным, но что-то вызывало внутренний протест. Он не мог сделать для себя однозначный вывод, прав ли Иваненко, верную ли дорогу он указывает чекистам. Это могло рассудить только время. Но тезис о покаянии Иваненко из доклада все же убрал. Наверное, в какой-то степени он и ему казался недостаточно убедительным.

Накануне самого совещания Иваненко встретился с журналистами в здании КГБ СССР. По существу это был первый достаточно откровенный разговор на самые злободневные темы, связанные с системой безопасности. Не избалованная откровениями руководителей КГБ пресса запестрила статьями с броскими заголовками.

СТАТЬЯ: «Два подъезда мрачного здания за спиной Железного Феликса отданы в распоряжение формируемому центральному аппарату КГБ Российской Федерации…

Виктора Иваненко спросили о возможных разногласиях, конфронтации российских и центральных органов, имея в виду примеры недавнего внимания сотрудников КГБ СССР к приватной жизни и служебной деятельности Бориса Ельцина, Генерал ответил, что с переменой времен меняются цели и методы работы. Система государственной безопасности России ориентируется не на исполнение партийных приказов, но на служение Закону и законно избранной власти. В государственных республиканских структурах не должно быть оппозиции президенту РСФСР: несогласные с его политикой должны уйти…

Каких-либо акций типа чисток не намечается, хотя, как сказал Виктор Иваненко, кому-то уйти придется…

В заключение исполняющий обязанности председателя КГБ РСФСР сказал, что формирование центрального аппарата займет, по-видимому, около двух лет. Сегодня же в нем работают лишь 20 человек»

(«Лубянка, 14 — «бис». «Мегаполис-экспресс», июль 1991 года, № 30).

Само совещание,[90] которое должно было стать первым экзаменом для Российского комитета, прошло на удивление гладко, без резкостей, опасных поворотов и срывов. На нем присутствовали Ельцин, Хасбулатов, Силаев,[91] Руцкой, Бурбулис, Скоков, Шахрай,[92] Степашин[93] и практически все руководство КГБ — Крючков, Агеев, Грушко,[94] Шебаршин.[95] В большом зале нового здания Комитета на Лубянке собрались начальники всех территориальных органов госбезопасности РСФСР, практически все руководители управлений и отделов центрального аппарата КГБ СССР. Иваненко сидел в президиуме рядом с Ельциным, а Орлов и еще несколько сотрудников Российского комитета расположились в начальственной ложе напротив сцены.

С докладом выступил Иваненко. Говорил он твердо и уверенно, хотя по началу чувствовалось его волнение. Ведь впервые в полный голос он заявлял о себе как руководитель российской спецслужбы, да притом еще в присутствии Президента России и не очень дружелюбно относящихся к нему руководителей союзного КГБ. Прозвучавшие из уст Виктора Валентиновича крамольные слова, о которых спорил с ним Орлов, не вызвали ни у кого явно выраженной негативной реакции. Во всяком случае Андрей внимательно следил за выражением лица Крючкова. Но тот, казалось, думал о чем-то своем, блуждающим взглядом окидывал зал и без особых эмоций слушал Иваненко.

Пару месяцев назад Крючков дал интервью, посвященное созданию Российского КГБ, в котором достаточно определенно высказывался о перспективах новой структуры.