За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году - Андрей Пржездомский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Иваненко доложили о том, что прохождение шифровки через каналы связи Комитета госбезопасности блокировано, он тут же связался с Баранниковым, министром внутренних дел России, и договорился о том, что информация на места будет направлена по милицейским телетайпам.
— Андрей, поезжай к заму Баранникова. Он тебя ждет. Сделай это как можно быстрее! И… осторожно, пожалуйста! — Слова Иваненко в телефонной трубке были твердые и уверенные. Казалось, Виктор Валентинович уже оправился от шока после того, как узнал о начавшемся перевороте, и способен уже трезво, без нервов оценивать обстановку и осуществлять необходимые действия.
— Выезжаю! — Орлов положил трубку и, уже шагая к двери, повернулся к стоящим рядом товарищам: — Еду на Огарева, шесть. К Ерину.[75] Будем отправлять по каналам МВД. Слава, — он обратился к Бабусенко, — поедешь со мной?
19 августа 1991 года, день. Москва. Улица Огарева. Министерство внутренних дел РСФСРУ здания МВД России, располагавшегося на довольно тихой московской улочке, стояла необычная тишина. Несколько служебных автомашин было припарковано перед главным подъездом, но никакого оживления или суеты не наблюдалось. Снаружи два милиционера с автоматами наблюдали за прилегающей к фасаду здания территорией. Увидев машину с комитетскими номерами, один из них устремился к Орлову и Бабусенко, направлявшимся к подъезду. Орлов, не останавливаясь, бросил:
— Мы к Ерину!
В вестибюле министерства все было совсем по-другому. У массивных входных дверей был уложен настоящий бруствер из мешков с песком, за ним прямо на полу разместился пулеметный расчет. Все милиционеры были в бронежилетах, с полной выкладкой. Офицер охраны внимательно проверил документы, потом позвонил куда-то и предложил подождать, пока придет дежурный и проводит в кабинет заместителя министра.
Через несколько минут Орлов с Бабусенко уже следовали за рослым подполковником по коридорам милицейского ведомства. Андрея поразила абсолютная тишина: ни одного сотрудника не встретилось им по пути, не раздавались стуки шагов, не хлопали двери, не слышно было стрекота пишущих машинок и пронзительного звона телефонов — непременных атрибутов любого государственного учреждения. Министерство как будто вымерло и погрузилось в спячку. Даже коридоры выглядели сумрачно, как будто в них, экономя электричество, погасили свет, оставив только дежурное освещение. Или все сотрудники, получив каждый свое задание, покинули здание, или их просто распустили по домам, или их вели по той части здания, где по каким-то причинам уже никого не было. Предполагать можно было что угодно.
— Здравия желаем, Виктор Федорович, — сказал Орлов, проходя в кабинет заместителя министра. Здесь, как и в коридорах, по которым они прошли, тоже царил полумрак.
— Здравствуйте! — Рукопожатие Ерина было вялым. — Садитесь. Я пока прочитаю. Чай, кофе?
— Кофе, — сказал Андрей, обычно предпочитающий чай.
— Кофе, — как эхо повторил Слава.
Заместитель министра погрузился в чтение. Он был худощав, невысокого роста, с несколько грубоватыми чертами на вытянутом лице. На столе перед ним лежали бумаги, докладные записки, оперативные сводки. С краю лежала стопка еще не вскрытых голубоватых и коричневых пакетов с сургучными печатями. Видно, приход сотрудников КГБ России застал Ерина за рассмотрением почты. Странно, но и здесь, в кабинете одного из руководителей министерства, не раздавалось ни одного звонка, как будто всю систему коммуникаций разом вырубили. Ведь не может же быть так, чтобы в кабинете столь высокого должностного лица в течение длительного времени не раздалось ни одного телефонного звонка!
Подполковник довольно быстро принес три чашечки растворимого кофе — одну поставил на стол перед замминистра, который не отрываясь читал текст шифровки, другие — перед Андреем и Славой, сидевшими напротив за приставным столиком. Кофе был крепким и очень горячим.
— Ну что, текст нормальный! — тихо, даже несколько задумчиво проговорил Ерин. — Мы добавим только здесь… — он указал пальцем на строчку в конце шифровки, — и здесь… что сотрудники МВД тоже… Да еще в «шапку». Как, согласны?
— Конечно, Виктор Федорович. А когда отправят?
— Да вот, сейчас подправят и пошлем. — Он снова вызвал дежурного, начал что-то ему говорить, но потом вышел вместе с ним из кабинета в боковую дверь, попросив Орлова и Бабусенко подождать.
Через несколько минут заместитель министра вернулся, и тут вдруг зазвонил телефон. Это было настолько неожиданно, что все вздрогнули. Виктор Федорович поднял трубку и долго слушал чей-то доклад, временами хмурясь и кивая головой. Потом, не давая никаких дополнительных указаний находившемуся на том конце провода, сказал:
— Хорошо. Что еще будет — докладывайте! — И положил трубку.
По напряженному выражению лица Ерина было видно, что произошло что-то из ряда вон выходящее, приводящее даже такого многоопытного человека в волнение. В течение нескольких секунд он молчал, как бы осмысливая ту информацию, которую сообщили ему по телефону, затем отхлебнул глоток уже остывшего кофе и задумчиво, даже несколько удивленно посмотрел на сидящих напротив него Орлова и Бабусенко, как будто только сейчас увидел их и недоумевает, что делают здесь эти люди. Они же в свою очередь не решались прервать затянувшуюся паузу и рассчитывали, что Ерин сам объяснит, что так поразило его.
— Что-нибудь произошло, Виктор Федорович? — нарушил наконец молчание Орлов.
— Да, произошло, — каким-то севшим голосом ответил Ерин. Потом прокашлялся и добавил: — Войска приведены в боевую готовность. В Москву входят Таманская мотострелковая дивизия и три танковых полка Кантемировской. Отдельная бригада ВДВ окружила «Останкино», а Тульская дивизия уже в Тушино.
— Так это же… — начал было Бабусенко.
— Что «это же»? Не паникуй! Ну введут! Военные тоже соображают, что к чему!
— Так ведь столкновения могут произойти! — встревоженно проговорил Орлов.
— Могут! Могут! Но для этого мы и направляем телетайпограмму!
По всему было видно, что известие озадачило и Ерина. Даже он, опытный милиционер, не раз оказывавшийся в стрессовой обстановке, не чувствовал уверенности, хотя понимал, что не следует поддаваться панике.
За время, пока Андрей и Слава находились в здании МВД, обстановка, казалось, стала приобретать еще большую напряженность. Об этом можно было судить не только по суете пулеметчиков возле бруствера из мешков с песком, располагавшихся в вестибюле министерства, но и по скоплению вокруг здания множества милиционеров в бронежилетах, с полной выкладкой и расчехленными автоматами.
— Да, видно, ситуация накаляется, — проговорил Слава. — Куда сейчас, Петрович? На Дзержинку? А я к себе. А то как бы нам и правительственную связь не выключили!
— Слав, ты давай езжай к себе, а я поеду к Иваненко. Шифровку мы отправили, может, еще что-то надо будет…
— Ладно, я своим ходом, а ты давай в Белый дом. Но… если что… вы там свистните… Мигом примчусь! — Слава улыбнулся, как всегда немного иронично и заговорщически подмигнул Андрею. — Ты там держись, Петрович! На вас смотрит вся Россия!
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «С Лубянки я поехал в Управление правительственной связи. Сидел в кабинете… Это через четыре кабинета от кабинета начальника. Никаких контактов… Он один — и я один. Тишина полная. Я получаю информацию, что около здания КГБ и нашего Управления — какие-то люди с автоматами…»
(В.Н. Бабусенко, начальник Отдела правительственной связи КГБ России). 19 августа 1991 года, день. Москва. Краснопресненская набережная. Вокруг Дома Советов РСФСРКогда Орлов подъезжал к Дому Советов на Краснопресненской набережной, было уже начало двенадцатого. Проехать на машине, тем более с комитетскими номерами, к зданию Верховного Совета теперь было уже невозможно. Вся прилегающая к нему территория была запружена народом. Людские потоки со всех сторон устремлялись к Белому дому, как будто люди знали, что именно здесь должно произойти самое пивное, может быть даже эпохальное событие, которое круто изменит их жизнь, перевернет устоявшиеся представления и прорвет громадную плотину, сдерживающую доселе дремлющую энергию масс.
Сказав шоферу, чтобы он возвращался на Дзержинку, Орлов влился в один из людских потоков, направлявшихся со стороны Калининского проспекта к зданию Верховного Совета.
Повсюду встречалось очень много молодых парней и девушек, наверное студентов, которые возбужденно что-то выкрикивали и размахивали руками. По всему было видно, что им нравится эта начинающаяся вселенская буза, когда вдруг можно кричать во все горло и не бояться, что тебя кто-то остановит или призовет к порядку. Когда можно безнаказанно намалевать краской из баллончика надписи на свежевыкрашенной стене дома или большой стеклянной витрине: «Борис, ты прав!» или «Долой хунту!».