Тысяча шагов в ночи - Трейси Чи

Внезапная смертоносная волна заполнила все нутро.

Она могла бы убить его прямо сейчас. Все, что нужно было сделать – это сбросить его с коня. (Она могла бы убить и лошадь, если задуматься). Затем высосала бы жизнь из молодого красивого тела доро, вынуждая Туджиязая покинуть его и оказаться в ее руках.

Он погибнет. Ее друзья будут спасены, потому что никогда не подвергались опасности.

Пальцы Миуко дрогнули.

Принц-демон почти настиг ее. Она чувствовала, как его сила взывает к ней, нарастая внутри нее, словно холодный фронт. Это был ее шанс.

Когда лошадь пронеслась мимо нее сквозь туман, Миуко ринулась вперед.

2

Поцелуй

Миуко промахнулась.

Конский хвост хлестнул ее по пальцам, когда она свалилась носом в гравий, порвав одежду и разодрав синюю кожу на коленях.

Превращение в демона, вероятно, подарило ей скорость, силу и способность видеть в темноте, но не избавило, по-видимому, от неуклюжести.

Туджиязай продолжал скакать по дороге, не останавливаясь. Она даже не думала, что он заметил ее.

Но она это исправит. Миуко вскочила на ноги, готовая отправиться за ним.

Человеческий голос остановил ее:

«Мы не должны никого убивать! Мы не хотим быть чайником, помнишь?»

Миуко поморщилась. Она-то помнила… по крайней мере, помнила сейчас, пока в ней не бурлила жажда крови.

Воздерживаться от убийства, похоже, оказалось труднее, чем она думала.

Разочарованная, она зажала в кулаках складки одежды. Грубая ткань, натянутая до предела под действием ее демонической силы, треснула, явив узкие брюки, которые она украла у Туджиязая, ночному воздуху.

Миуко выругалась. Жрецы, может, и были искусны в молитвах и подобных вещах, но их одежда…

Их одежда.

Она замерла, уставившись на свои синие руки. Она была шаоха. И на ней была одежда жреца.

Шаоха в одеянии жреца прокляла ее на этой самой дороге этой самой ночью.

Миуко ощутила слабость.

Была ли она демоном со Старой Дороги?

Неужели она прокляла себя?

Она вгляделась в темноту. Отсюда дорога вела на север, огибая обрушившийся павильон дома мэра, а затем сворачивая к реке Озоцо. Если она переберется через руины, то сможет добраться до полуразрушенного моста прежде, чем Туджиязай промчится мимо и столкнет ее прошлую версию вниз.

Но если она не встретит себя на мосту, то никогда не подвергнется проклятию, а если она не будет проклята, доро ягра никогда не почувствует ее силу, проезжая мимо. После того как хорошенько искупается в реке – ничего такого, что не вылечили бы хороший сон и успокаивающая ванна, – она вернется в Нихаой… к своему отцу… в трактир, где и останется до конца своих дней, никогда не отважившись удалиться от дома дальше рынка в Удайве и только в компании родственника мужского пола.

Она никогда не встретит Гейки. Ногой никогда не ступит в игорный салон (людской или для насу). Никогда не поплывет на лодке. Не оседлает лошадь и не спасет духа журавля от жестокого отца. Не остановит человека, убившего семь девушек. Не увидит Зубцы Бога и вообще не испытает каких бы то ни было приключений.

А если она никогда этого не сделает, то никогда не узнает, что все те особенности, которые делали ее неудачницей как в роли девушки, так и прислуги, на самом деле окажутся благословениями.

Могла ли она приговорить свое прошлое «Я» к жизни без этого?

Ее тело получило ответ раньше, чем разум. Стремительно, словно ветер, она побежала к мосту, проскочила через развалившиеся ворота особняка мэра, пролетела по заросшим сорняками садам, мимо расщепленной молнией сосны, которая тянулась к небу, сильнее и быстрее, чем когда-либо в своей жизни.

Добравшись до Старой Дороги, она резко остановилась. Там стояла ее прошлая сущность: с глазами лани, неуклюже ступающая и спотыкающаяся на мосту, испуганная и отчаянно цепляющаяся за мысль, что, как только она доберется домой, все снова будет обычным.

– Ягра, – услышала она шепот своего прошлого «я».

Демон.

Миуко шагнула вперед, ударившись пальцем ноги об одну из древних колесных борозд, что заставило ее вскрикнуть от разочарования и, возможно, от боли.

Но один ушибленный палец не помешал ей сделать шаг. За то время, необходимое для того, чтобы моргнуть, она пересекла испещренную ямами дорогу. Вытянула руку, запутавшись посиневшими пальцами в свою старую одежду прислуги, и привлекла свое прошлое «я» ближе.

Миуко уже чувствовала, как желание убивать покалывает пальцы. Все, что ей требовалось сделать, это положить руки на свои собственные нежные щеки, а затем…

Увядание. Превращение живого тела в труп, дряблый и черный от гнили. Она не знала, что может желать чего-то так сильно, испытывать такой голод, что отдавался в самых костях.

«Это я! – прокричал тоненький голосок внутри нее. – Это мы! Ты не можешь убить нас!»

– Верно, – пробормотала Миуко. – Точно, верно… Я уже сделала это. Как и должно быть.

И, наклонившись, она нашла в темноте свои собственные губы, накладывая проклятие, которое в течение следующих двенадцати дней поглотит ее прошлое «Я», изгоняя ту из деревни, подальше от отца, отправляя в компанию духов и демонов, в путешествия, о которых, как Миуко была уверена, даже ее мать не осмеливалась бы мечтать; приключения, которые она теперь не променяла бы ни на что столь банальное, как обыденность.

3

Благие намерения

Она плохо целуется, как поняла Миуко. Ее губы были слишком холодными. Во рту было слишком сухо.

Смутившись и более чем немного испугавшись, она оттолкнула свою прошлую сущность в сторону.

На краткий миг ее охватила слабость, похожая на головокружение, возникающее, когда она чрезмерно быстро вставала или слишком надолго задерживала дыхание. Она упала с дороги, кубарем несясь в сорняки, в то время как ее прошлое «Я» попятилось в другую сторону, хватаясь за каменные балясины моста в тумане.

Несколько секунд спустя Туджиязай снова проехал мимо.

Выбравшись из канавы, Миуко наблюдала, как ее прошлая сущность уперлась спиной в перила полуразрушенного моста, как доро ягра развернулся в седле, загипнотизированный видом маленького проклятого человеческого создания, которое свалилось в реку.

Раздался всплеск.

Лошадь продолжила путь по мосту.

Обессиленная, Миуко плюхнулась обратно в канаву. Над головой сверкали звезды. На полях призраки Огавы устремились к столице.

Значит, все было кончено. Ее прошлая личность проклята. Утром она проснется на берегу реки и вернется в постоялый двор.

А затем случится пожар.

Миуко,