Тысяча шагов в ночи - Трейси Чи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С улыбкой она прислонилась к дверному косяку.
– Что ты делаешь?
Он резко обернулся, уставившись на нее дикими глазами. В руках он сжимал походный мешок, который доверху был набит провизией, выкраденной из кухонь.
Пораженная, Миуко перевела взгляд с Гейки на провизию и обратно.
– Что ты делаешь?
– Я… – С едва слышимым вздохом он отвернулся, запихивая сокровища в походный мешок.
– Гейки! – Она пересекла комнату и потрепала его по плечу.
Он подпрыгнул.
– Уф! Прости! Что? О, Миуко, привет.
– Ты уходишь?
Ацкаякина прикусил губу:
– Время на исходе.
Она потянулась руками к горлу, где проклятие уже расползалось вверх по шее.
– Ты думаешь, я этого не знаю?
– Я не имею в виду тебя! Имею в виду, Туджиязай приближается, а у нас ничего нет!
– И поэтому ты бросаешь нас?
– Хикедо-джай попросили меня отправиться в Кейвовейчу, – объяснил Гейки. – Возможно, я успею добраться до библиотеки и вернуться до прихода Туджиязая.
Миуко не смогла побороть вспышку гнева, которая пронеслась сквозь ее тело. Главный жрец? Предали ее? Забрали лучшего друга, который у нее когда-либо был? А она-то думала, что он на ее стороне! На секунду Миуко представила, как хватает жреца за горло, как их старое тело покачивается в нескольких дюймах над землей. Но это была неподобающая реакция.
«А может, идеальная?» – прошептал тихий голосок внутри.
Не обратив на него внимания, Миуко повернулась к Гейки.
– Ты не можешь подождать?
Еще один день. Это было все, что ей требовалось. Еще один день, и она уйдет сама. Когда придет время. На своих собственных условиях. В этот раз она не будет той, кого бросят.
Не снова.
«Останови его, – сказал демонический голос. – Теперь ты сильнее его. Подрежь-ка ему крылышки».
Гейки запихнул последние вещи в свой походный мешок.
– Чем дольше мы ждем, тем ближе он подбирается.
Миуко покачала головой.
– Но я могу уйти прежде, чем ты вернешься!
– Ты слишком упряма для этого. – Он попытался улыбнуться, безуспешно.
Она уставилась на него.
– Так вот почему ты хотел улизнуть прошлой ночью?
Последнее совместное приключение. Она возненавидела себя за то, что не поняла этого раньше, даже когда предчувствовала их расставание.
Но было еще слишком рано.
Любое время было бы неподходящим.
– Пожалуйста, Миуко, они все умрут, если я не пойду. Знаешь же, что я должен попытаться. Ты бы сделала то же самое на моем месте.
Это было правдой. Намереваясь уйти, чтобы отвести Туджиязая от храма, она пыталась спасти и жрецов.
Но она не желала этого слышать. Она была не готова к этому. Отказывалась быть готовой. Нахмурившись, Миуко привстала на цыпочки и, посмотрев Гейки прямо в глаза, самым хладнокровным голосом, на который была способна, сказала:
– Не уходи.
– Мне жаль. – Гейки склонил голову, прижавшись носом к ее щеке. Затем выпрямился. – Я должен.
Прежде чем она успела его остановить – и как бы ей ни хотелось это отрицать, в глубине души она знала, что останавливать его было бы неразумно, – Гейки подхватил походный мешок и накинул на плечи.
Зная, что произойдет дальше, Миуко опустила веки, а когда открыла глаза, Гейки уже стоял на веранде – в облике птицы гигантского размера.
Он оглянулся через плечо, и его крупные черные глаза сверкнули.
– Будь здесь, когда я вернусь, ладно? – И, взмахнув мощными крыльями, оторвался от земли и взмыл в воздух, полетев над внутренним двором к открытому небу.
33
Шаоха
Ацкаякина не улетел далеко, когда Миуко нахмурилась, зарываясь пальцами в одеяние, которое ей одолжили жрецы.
Все было неправильно.
Она была не права.
Не могла допустить, чтобы последними словами, которые он услышал, были требования. Не могла позволить их последним совместным мгновениям увязнуть в гневе.
Миуко пережила слишком много несчастливых исходов: ее мать, ускакавшая в сумерки; отец, кричавший на нее, пока за спиной полыхал трактир. Не могла допустить, чтобы подобное случилось с Гейки. Не в этот раз.
В последний раз.
Она выскочила из храма, когда он уже достиг верхушек деревьев.
– Гейки!
Но он не слышал ее или не хотел слышать, потому что не остановился. Размахивая крыльями, он пронесся над куполом.
– Миуко! – Мели выбежала из кухонь, сжимая в руке разделочный нож. – Почему ты кричишь? Что происходит?
Миуко не ответила. В небе снова появился Гейки, но с каждой секундой он все дальше и дальше удалялся от нее.
Подобрав одежды, Миуко помчалась к вратам духов. Благодаря своим демоническим ногам, что несли ее по гравию и мимо корявых деревьев, она была быстра, но недостаточно. Когда она добралась до скалы, а развевающиеся на ветру защитные знамена остались позади, Гейки уже пролетал над бухтой, хлопая своими огромными синими крыльями. Она ухватилась за плетеную веревку, окаймлявшую тропинку.
Он действительно улетал.
Но не успел он перелететь бухту, как его тело дернулось, как будто в него что-то врезалось. Раздался крик.
Миуко беспомощно наблюдала, как он падает вниз и корчится в конвульсиях, пытаясь снова взлететь.
По воде, направляясь к острову, плыла лодка, где находились две фигуры, которые Миуко узнала даже на таком расстоянии: охотник на демонов и принц-демон.
Они оказались гораздо ближе, чем кто-либо из них думал.
Кякедзуя опустил лук, когда Гейки стремительно понесся к волнам.
Миуко зарычала.
Он застрелил Гейки.
Ацкаякина находился в воде. По воле какого-то божьего промысла он пребывал в сознании – в человеческом облике – и барахтался в волнах. Умеют ли сороки плавать? Казалось, что он едва держится на плаву.
Миуко бросилась бежать, мчась вдоль скал и спускаясь по склону. В бухте лодка неторопливо подплыла к Гейки, и охотник на демонов вытащил намокшее тело ацкаякина на палубу, на которой образовалась небольшая лужица крови.
Миуко вонзала пятки в землю, словно это могло ускорить ее.
Она убьет их. Она даже уже стянула перчатки, ее руки стали мощными и ярко пылали синим.
Сначала охотник на демонов, мелкая белая сошка. Затем Туджиязай. Ее не волновало даже то, что она могла убить доро. Превращение в шаоха, в любом случае, практически завершилось. Она высосет из него жизнь, а когда демон злобы выползет из его трупа, она начнет душить его, пока он не сдохнет, как обычный червяк, которым он был.
Они достигли причала, когда Миуко подбежала к берегу. Стоящий на палубе лодки Туджиязай выставил ладонь.
– Оставайся, где
