Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ) - Дарья Аредова

Алиса развернулась и унеслась в темноту. Я пожал плечами.

Вообще-то, ей опасно здесь одной гулять.

Тоже, что ли, хочет в патруль поступить?..

Отправив раненых в госпиталь, я направился с устным отчетом к Кондору, но Кондора на месте не оказалось. Интересно, куда это его понесло посреди ночи?

Я еще постоял в пустом полутемном кабинете, отрешенно разглядывая бумаги на столе и думая, ждать мне его, или не стоит. Наверное, стоит, но сил нет. Я очень хочу спать. Завтра поговорим.

Аретейни

Мысли путались. Сердце колотилось, словно бешеное. Дэннер лежал неподвижно, и дыхание его медленно угасало. Он и так был бледный, как известка, а в мертвенно-синеватом свете фонаря казался уже мертвым. И, судя по всему, страшной иллюзии пара шагов до правды.

Он действительно умирает. И, более того, он знал об этом.

Нет!! Только не он...

Ну почему, почему мне никто ничего не объясняет?!!

Лесли ревела и все трясла его за руку, Нэйси зачем-то все еще щупала пульс. Глаза у нее были распахнуты в пол-лица и рыжие-рыжие, будто апельсины, а губы сделались совсем серыми.

— Командир, вы же обещали!.. обещали!.. – словно заклинание, невнятно сквозь рыдания, повторяла Лесли.

Так, соберись, Аретейни. Ты врач, ты должна ему помочь.

Так я же не реаниматор... Что же делать...

— Лесли! – рявкнула я. Девочка захлебнулась слезами, вздрогнула и рефлекторно вскинула на меня глаза. Я понизила голос. – Что с ним?

— Ампула, – выдохнула Лесли, снова сморщивая нос и заливаясь слезами. – Это все ампула... Он какую-то гадость себе вколол... кра-асную-у...

Я сообразила, что от Лесли сейчас толку мало. Обернулась к ее сестре.

— Что за ампула, Нэйси? Ты знаешь?

Она медленно кивнула.

— Догадываюсь. Их в патруле используют, когда совсем выхода нет... Они мобилизуют резервные силы организма, это такой наркотик, который стимулирует мощный выброс адреналина в кровь, чтобы раненый приобрел силы и не чувствовал боли. Только это надо очень много сил, очень. Иначе человек умирает.

— Ясно. – Я уселась на землю, стащив с себя плащ и укрыв им командира. Он по-прежнему не двигался. В глазах темнело, и я свалилась возле него. Протянула ладонь, положив пальцы на пульс на шее. Я его почти не чувствовала. – Значит, нам остается только сидеть тут и ждать, сможет он выбраться или нет. Хорошего мало.

Лесли ревела. Нэйси потерянно сидела рядом, глядя в пространство.

— Ты сможешь... ты выберешься... – шептала я, неосознанно поглаживая его по руке. – Ты сильный... ты сможешь, ты обязательно вернешься... ты просто не можешь проиграть... ты же никогда не проигрываешь, я знаю...

Слезы солеными дорожками сбегали на губы, а я все повторяла и повторяла эти слова, словно заклинание, и сама не заметила, как движения мои в какой-то момент сделались осознанными, а слова превратились в заговор. Даже в груди вспыхнуло – до такой степени я в него верила.

А затем я уснула.

Видимо, сказалась усталость и недавние ранения.

Нэйси

Командир не может умереть. Как же так?! Это же наш командир. Он всегда был сильным, всегда побеждал! Сам, без посторонней помощи. Как же он может умереть?! Правильно, это просто абсурд. Ампула, там, или не ампула.

Лесли, кажется, совсем сбрендила. Она вдруг перестала реветь, полезла в карман и потащила наружу какую-то вонючую, мокрую, грязную тряпку – так это еще полбеды.

Она с ней разговаривать начала!

— Проснись, – шептала Лесли, приблизив губы к сомкнутым лодочкой ладошкам с тряпкой. М-да. – Проснись, я хочу тебя кое о чем спросить, проснись, ну пожалуйста...

Может, ее твари зацепили? Да вроде, непохоже.

И вдруг повеяло каким-то жутковатым холодком. Я обернулась и глазам своим не поверила – напротив Лесли стояла маленькая пухленькая девочка-призрак. Черноволосая, в белом пышном платьице. Стояла и тревожно смотрела не то на Дэннера, не то на Аретейни, не то на них обоих разом. Лесли шмыгнула носом.

— Скажи, пожалуйста, как ему помочь?

Я только рот открыла. И протерла глаза.

Не помогло.

Девочка-призрак присела на корточки и погладила командира по щеке.

— Он умирает, – зачем-то сообщила она. – Вы ему не поможете.

— Как, совсем?! – не выдержала я. Вскочила, глаза защипало. Я смахнула дурацкие слезы кулаком. Ну, чего я реву как какая-нибудь малолетка! Девочка кивнула.

— Вы – нет. Только я могу.

— Так помоги! – рявкнула я. – Чего стоишь. А чем ты можешь ему помочь, кстати?

— Я? – Она улыбнулась. – Я отдам ему свои силы, и он выживет.

— А много у тебя их, сил-то? – засомневалась я. Девочка снова кивнула.

— Для него – достаточно.

— А ты? – задала умный вопрос Лесли, вытирая нос рукавом.

— А меня не станет. – Девочка говорила легко, словно речь шла не о жизни и смерти, а о разновидностях кустовых роз. Голос ее доносился будто откуда-то издалека.

— Ой, – сказала Лесли.

— А тебе не страшно? – удивилась я. Девочка пожала плечами.

— Не очень. Только грустно немного. Это, наверное, как уснуть без сновидений. А он не боялся меня спасти. И я буду брать пример. Я буду такой же храброй, как и он. А еще – я хочу его отблагодарить за его помощь.

Лесли шмыгала носом. А у меня и слов-то не нашлось. Она же исчезнет. Совсем. Это же очень страшно – уйти в небытие. Девочка склонилась к командиру и будто бы поцеловала его в губы.

— А платочек сожгите, – сказала она. – Только подождите, пока я исчезну.

Я кивнула.

И отчего-то снова разревелась.

Эндра

Я сперва побаивалась Кондора – каждый раз мне казалось, что полковник проверяет, не пора ли меня застрелить. По его лицу всегда невозможно понять, о чем же он думает, а говорит он, и вовсе, мало. Но я читала в его глазах жалость – она и задевала, и одновременно с тем, давала слабую надежду. Несмотря ни на что, мне было страшно умирать, и полковник, кажется, прекрасно это понимал. А может быть, только она его и останавливала.

Поначалу он расспрашивал меня про подземных людей. Очень подробно и обстоятельно. Про людей я рассказала, что знала, а он все заходил и заходил почти каждый вечер. Как-то постепенно мы разговорились о всяком-разном. С ним было очень интересно. Но мне все не верилось, что полковник патрульной службы заходит только для того, чтобы справиться о самочувствии. А тем не менее, похоже, так оно и было. Может, ему одиноко? Во всяком случае, мне полюбились эти разговоры, и я часто ловила себя на мысли, что с нетерпением ожидаю его визита. Покидать комнату я была не в силах, а сидеть целыми днями в одиночестве ужасно трудно и тяжело.

Оказалось, что Кондор вовсе не такой суровый, как на первый взгляд. Ну, то есть, он, конечно, суровый… В общем, нормальный он мужик. И я к нему привыкла.

Мне уже казалось, что жизнь налаживается. Вот, выздоровею, устроюсь на работу. Это раньше меня никто не брал, потому что боялись, что я оборотень, а теперь, раз уж сам Кондор не спешит меня убивать, значит, все нормально. Интересно, а как же этот их устав? Может, оборотни как-нибудь приручаются?

Как выяснилось впоследствии, обрадовалась я рано. А вы думали, моя жизнь может наладиться? Что я не притяну к себе неприятности? Я тоже так думала. Зря. Все кончилось, как водится, внезапно. Ночью.

Я лежала без сна и дожидалась Кондора. Вернее, надеялась, что сегодня он найдет время зайти. За окном сыпал дождик, стуча в стекла и стекая по ним извилистыми дорожками. Я представляла, что дорожки настоящие, и выбирала: по какой бы я пошла? Где-то в перекрытии тихо поскрипывал жук-древоточец. Внизу слышались голоса – все занимались своими делами. Я невольно прислушалась, но Кондора не было слышно. Тогда я села и спустила ноги на пол. В глазах еще темнело от резкого движения, но раны уже не дергали болью так немилосердно, а просто ныли. Надо же, выкарабкалась. Ай да я.

Я встала и одернула рубашку (ура, на мне чистая рубашка!). Паркет холодил босые ступни, но мне это нравилось. Я подошла к окну и выглянула. Совсем стемнело. Створка окна было немного приоткрыта – без этого в комнате было очень душно. На лицо и грудь полетели прохладные капельки. Хотелось оказаться на улице, под дождем, выбраться, наконец, из этой могилы – четыре стены и койка. Раскинуть руки, и пусть мелкие колючие струйки бьют в лицо и спину… Вдохнуть в полную силу, закричать во весь голос, смотреть во все глаза, бежать изо всех сил, зная, что не свалишься через пару шагов от слабости…

Я передернула плечами и отворила окно чуточку шире. И подскочила от неожиданности.

В мокром темном прямоугольнике неожиданно возникла фигура. Она вскочила на подоконник и перекинула ноги внутрь. Я узнала одного из оборотней – волка, который меня едва не придушил в избушке, и отступила назад.