Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ) - Дарья Аредова

— Очнулся.

— Я вижу.

Я вздохнул и задумчиво почесал затылок. Ничего не помню. Помню только коллектор – а дальше как в тумане все. Ладно, как бы то ни было, надо идти.

— Пошли, что ли. – Я поднялся и, мимоходом, накинул на плечи рыжей штормовку. Пускай хотя бы погреется немного, ничего, что мокрая. Все лучше, чем лохмотья.

— А куда? – Она от тяжести куртки аж присела. Ох, и мелкая, мешок костей – стакан крови. Кошмар просто.

— А я не знаю. Куда-нибудь. В Город, наверное.

— Город разрушен.

Я даже споткнулся.

— Кем?!..

Рыжая зябко обхватила себя за плечи.

— Извини, – сказала она, – пока я убегала, мне было как-то недосуг их спросить, кто они такие.

— Ну, дела…

От такой новости у меня даже голова закружилась, и я присел на камень. Хотелось спросить про друзей, про Дэннера и Обреза, про Лидию, Кондора – живы ли. Но я молчал, потому что, откуда рыжей знать, что с ними стало. Молчал и ковырял носком землю. И что теперь делать?..

И тут зашуршали ветки, и на нашу полянку вышел Джонни Обрез. Рыжая проворно спряталась мне за спину.

— Ну и ливень, – сходу принялся ворчать Веррет. – И вы до нитки вымокли? Заметили, кстати, что он какой-то неправильно прозрачный?

— Не обратил бы внимания, если бы вы не сказали, товарищ капитан, – покосился я.

Следом за Обрезом, спотыкаясь, явилась Лесли Баррет. Капитан Полбутылки уселся рядом.

— Да не шугайся, рыжая, – сказал он. – Я вот, чего никак понять не могу: как мы здесь оказались?

— Понятия не имею, – ввернула Эндра. Лично я очнулась в лесу. Ни ран, ни оборотничества. Странно, правда?

— Мы тоже, – Лесли шмыгнула носом. Кстати, кто-нибудь видел раньше это озеро?

Озерцо было маленькое и абсолютно круглое, словно зеркальце. Вода в нем, синяя-синяя, казалась рябым от дождя стеклом. По периметру озера росли странные ярко-оранжевые мелкие цветочки, будто угольки. Дно не просматривалось.

— Откуда мне знать, в лесу все меняется…

Кто-то зашевелился в цветах, очень знакомо выматерился – и я моментально узнал Лидию. Чертовщина какая-то, честное слово. Может, я надрался и теперь смотрю пьяный сон? Очень на то похоже.

— Лидия, ты откуда?

— Ничего… – Она схватилась за голову. – Ничего не помню…

— Какое совпадение! Мы тоже ничего не помним, – живо согласился Обрез.

— Ну, знаете, это уже слишком. – Лаэрри выковыривала из волос мелкие веточки.

Дождь припустил с новой силой.

— А вы слышали взрыв? – спросила Лидия.

— Надеюсь, не в городе рвануло.

— Нет, у Черты.

— Черта?.. – Обрез, казалось, задумался, будто вспоминая. Наконец, вздохнул: – Нет, не помню. Хоть убейте.

— А вы в меня больше стрелять не будете? – осторожно поинтересовалась рыжая.

— Ну, ты ж, оказывается, никакой не оборотень. – Я критически оглядел ее. – Ты уж прости меня, чего там.

— Проехали, – согласилась Эндра. – Хорошо, что мы живы. Это главное.

— Конечно, живы. – Обрез поднялся и потянулся. – Главные герои не умирают. Ладно, пошли уже отсюда.

— Куда? – спросила рыжая.

— Домой. Или у тебя есть другие варианты?

Эндра загрустила.

— А я… а мне некуда идти.

— У меня поживешь, – предложила Лидия. – Тебе, кажется, не привыкать. Будешь помогать мне в баре. Идет?

Рыжая распахнула глаза.

— Вы… пра-авда?.. У меня будет работа! – И она кинулась Лидии на шею. Ой, опять эти бабские нежности… Лидии, правда, детей не хватает.

Плюнув на них на всех, я первым направился в сторону Города. Надо хорошенько выпить и отогреться в ванне. Срочно.

Заметки

[

←1

]

Скорее всего, Дэннер имеет в виду роман Сергея Лукьяенко «Ночной Дозор».

[

←2

]

Иск. «Есть ли у вас план, мистер Фикс? Есть ли у меня план? Да у меня целый мешок отличнейшего плана!» (м/ф «Вокруг света за 80 дней»)

[

←3

]

С. Михалков, «А что у вас?»

[

←4

]

* Аретейни использует систему исчисления принятую в США; калибр 45 приблизительно соответствует русскому 12-му.

[

←5

]

Иск. Когда нацисты пришли за коммунистами,

я оставался безмолвным.

Я не был коммунистом.

Когда они сажали социал-демократов,

я промолчал.

Я не был социал-демократом.

Когда они пришли за членами профсоюза,

я не стал протестовать.

Я не был членом профсоюза.

Когда они пришли за евреями,

я не возмутился.

Я не был евреем.

Когда пришли за мной,

не осталось никого, кто бы заступился за меня. (Мартин Нимёллер )