Практическое руководство по злу - overslept
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я подумала о том, какими были бы Кланы на пике своего могущества, и чуть не задрожала. Сто тысяч орков, в глубине души знающих, что их Военачальника невозможно победить. Неудивительно, что сонинке боялись их на протяжении веков, что Деорайт воздвигли гигантскую стену, простирающуюся на лиги, просто чтобы не пустить их.
— Но количество жертв будет высоким, пока мы не найдем правильный метод, — наконец признал Адъютант.
— Держись за эту мысль, Хакрам, — сказала я. — Когда мы вернемся домой, я почти уверена, что нам нужно будет иметь дело с войском Лета.
— Это будет бой, который мы запомним, когда станем старыми и седыми, — ответил Адъютант, обнажая клыки.
В этот момент он остро напомнил мне Наука, и я почувствовала острую боль. Я поняла, что скучаю по ним. Моей маленькой банде неудачников. Верес и Айша, Крыса и Мастерящая — и больше всего Килиан. Дьявол раздери, я скучала по Блэку, человеку, который так старательно не был моим отцом, чьего одобрения я жаждала так же сильно, как и боялась его.
В проповедях в Доме Света никогда не говорилось, что Зло будет чувствоваться так. Как семья, единственная, которая у меня когда-либо была. Может быть, именно так Боги Внизу получали тебя, подумалось мне. Они заставили тебя полюбить людей, которые могли делать ужасные вещи, настолько, чтобы ты простила их за это.
— Давай сначала убедимся, что мы проживем так долго, — наконец сказала я. — Герцог собирается размазать меня по всему полу, если мы не будем жульничать. Найдите мне мою историю, Адъютант.
— А потом? — спросил орк.
— А потом, — улыбнулась я, — мы будем нести такую чушь, что это станет пророчеством.
Том III / Интерлюдия : Страж II ᵉᵡᶵ
— Их всего тысяча, мне всё равно, даже если они на холме. Это закончится к полудню, Чёрный Рыцарь, попомни мои слова. — Императрица Ужаса Сернистая, Технически Правая
Когда приблизилась полночь, по воле судьбы — или совпадения —две женщины на противоположных концах одного континента обнаружили, что одновременно смотрят на небо.
Императрица Ужаса Малисия, Первая по Имени, плотнее запахнула свою скромную хлопчатобумажную ночную рубашку и наблюдала за полумесяцем из своих комнат над облаками, недалеко от вершины Башни. Сонинке называли их «Колдовской Ухмылкой», потому что таинственные ритуалы, которые Император придумал в лунном свете, не были замечены со времен миезан. Некоторые говорили, что частичка этого человека всё ещё была там, наверху, замышляя побег от смерти.
Корделия Хасенбах, претендентка на трон Принципата, уже несколько часов смотрела в одно из немногих окон главного зала Рении. Она тоже видела восход луны и подумала, что это символично: солдаты Ликаона называли это «Крысиным ядом» —полумесяц в небе возвещал о начале битвы за разгром боевых отрядов ратлингов, которые каждый месяц пересекали северные реки. Скоро будет кровь. Этого требовала судьба Принципата.
Ни одна из них не могла уснуть в ту ночь. Малисия спокойно налила себе чашку поистине ужасного вина, горько-сладкого на вкус. Корделия помешивала угли в камине железной кочергой и смотрела на танцующие красные пылинки, её мысли были далеко.
В Эйне начиналась игра.
֎
Тереза знала, что это будет преследовать её до самой смерти. Мерзость того, что она должна была сделать, нанесёт незаживающую рану на всю оставшуюся жизнь. Но какой у неё был выбор? У них был её муж. У них были её дети.
Ликаонская женщина тихо подкралась к палатке Клауса Папенхайма, где всё ещё горела единственная свеча. Двадцать лет она боролась за принца. Она неуклонно следовала за ним, когда он бросил две сотни катафрактариев в мясо многотысячной армии ратлингов, когда Повелитель Длиннозубов попытался прорваться через стены Ганновена. Год спустя она вытащила его изо рта Древнего, когда чудовищная крыса размером с башню собиралась прокусить его. Она прошла через сотни сражений и стычек на его стороне, сражаясь за долг, который никто к югу от Нейстрии никогда не поймёт.
И теперь она собиралась хладнокровно убить его, своего принца. Полог палатки бесшумно раздвинулся под её рукой, и она потянулась за ножом с комом в горле. Осознание того, что она собиралась сделать, ощущалось пеплом во рту. Тереза с удивлением заметила, что на столе горела единственная свеча, но самого принца Клауса не было видно. Ни за столом, ни в постели. Первый удар меча пришёлся ей в заднюю часть колена, и она упала, застонав от боли. Подняв глаза, она увидела двух старых товарищей, солдат, с которыми она пролила кровь, с печалью смотрящих на неё сверху вниз. Один из них выбил нож из её руки, и она даже не попыталась встать.
— Мне жаль, Тереза, — сказал один из них.
— Мне тоже, — сказала она и закрыла глаза.
Она потерпела неудачу. Неужели они всё равно убьют её семью? Может быть, и нет, если она умерла за это. Она услышала, как лезвие опустилось, и почти улыбнулась. Враг пробрался через неё, но нашёл дом Хасенбах готовым к приёму. В этом было удовлетворение.
— И всё же мы стоим, — прошептала она за мгновение до того, как меч забрал её жизнь.
֎
Луис знал, что его не будут помнить как героя. Отняв сегодня одну жизнь, он завтра спасёт десятки тысяч, но похвалы за это не заслужит. Его имя десятилетиями будет синонимом предательства, слуги, который отвернулся от своей госпожи по приказу её врага. Он знал это, но всё равно носил кинжал под одеждой. У него не было ни жены, ни детей, но у него была сестра — ещё ребенок, милейшая маленькая девочка.
И он знал, когда к нему пришёл человек Первого Принца, в какой Семье он хотел, чтобы она выросла. Не в тех, где любому, достаточно взрослому, чтобы носить оружие, вручали пику и отправляли в мясорубку. Не там, где армии бродили по земле, сжигая всё на своем пути, в то время как их правители тратили жизни, которые они должны были охранять. Он мог бы сделать мир лучше, и он это сделает. Стоимость не имеет значения.
Принцесса Констанция из Эйне, должно быть, глубоко спала: вино, которым она баловалась, гарантировало, что она не пошевелится. Людовик проскользнул через вход для слуг и
