Красный туман (СИ) - Айя Субботина

   Сколько он помнил брата, тот всегда порывался геройствовать. Рисковать жизнью во имя бессмыслицы и нелепости - так он поступал всегда. Имаскар не раз говорил, что наследника подобное безрассудство порочит, но тот и слышать не хотел.

   "Добился ли ты чего хотел, брат? - мысленно обратился к мертвецу Имаскар. - Твои души почивают в покое во владении Скорбной? Глядя на меня теперь, ты улыбаешься?"

   -- Ты - единственная лекарка теперь?

   -- Да, господин.

   "Улыбаешься, - продолжил мысленный разговор архат, - ведь если бы не твоя смерть - как знать, было бы кому врачевать мои раны".

   Воспоминания минувшей ночи взбудоражили. Он хотел поднять руку, чтобы нащупать место укуса Матери, но сил хватило лишь на треть пути. Рука, не достигнув цели, беспомощно упала на постель. Перед затуманенным взором мелькнула тень лекарки, которая подала ему новую плошку с питьем. Он снова выпил до дна.

   -- Ты слаб, господин, едва не испустил дух, - говорила она бесцветно. - Серафима выпила много крови, пройдет много времени, прежде чем в твоих жилах ее снова станет вдосталь.

   -- Откуда ты знаешь о серафиме? - "Значит, мне не приснилось".

   -- Она приходила, пока ты спал, господин. Сильно о тебе печется, если не побрезговала перед такой, как я появится.

   -- Я единственный наследник - не из кого выбрать.

   Девушка оказалась около него так близко, что Имаскару удалось рассмотреть рытвины сыпи на ее лице. Часть ран еще не зажила и из набухших белесых волдырей кое-где сочился гной. Его сладковатый запах почему-то навевал мысли о смерти.

   -- Серафима вольна в выборе мужчины, - жарко заговорила лекарка, - даже если в Союзе остался всего один мужчина, Мать сама решает, давать от него потомство или нет. Я видала, как серафима глядела на тебя, господин, видала слезы на ее лице. В жизни не думала, что придется такое чудо своими глазами увидеть, а вот же как случилось. Она велела присмотреть за тобой, господин, беречь, как зеницу ока.

   Имаскару очень хотелось верить сказанному. Но архат помнил ее слова: "... а после ты ляжешь со мной... я дам второму союзу еще одну наследницу...". Она дорожит семенем, а не самцом. Но даже осознавая это, Имаскар не мог отделаться от растекшегося в груди тщеславия.

   -- Как тебя зовут? - спросил он лекарку.

   -- Льяра, господин.

   -- Позови генерала Ксиата, Льяра.

   Когда девушка стояла в пороге, он окликнул ее.

   -- Теперь ты будешь моей лекаркой, - приказал он. - Возьми себе в обучение нескольких девочек.

   -- Не осталось девочек, господин.

   -- Возьми женщин, старух, - вскипел он, - обучи их раны перевязывать и штопать, и другим премудростям, которые нужны, чтобы за ранеными ходить. А после от меня ни на шаг не отходи. Поняла?

   -- Поняла, господин.

   Ее покорность была настоящей, но Имаскар успел заметить тень на лице лекарки - неожиданное возвышение ее не порадовало. Но ему было все равно - раз Исверу уплатил своей жизнью за ее, то пусть теперь тешится.

Аккали

   Она даже не пыталась узнать, кто был прежним владельцем дома. Просто переступила порог лачуги, предусмотрительно обходя стороной пятно крови. Конечно, его придется убрать, но это можно сделать после.

   Архата прислушалась, с облегчением понимая, что душа покинула место смерти. Идущий позади марашанец демонстративно сдернул с трухлявого комода тряпку и швырнул ее поверх пятна.

   -- Если тебя интересует, то прежний владелец харкал кровью и я сделал ему милость, убив до того, как болячка стала нестерпимой. - Он хмыкнул, словно вспомнил что-то. - В последнее время мои кинжалы на редкость милосердны.

   Сальная шутка. Аккали едва сдержала в кулаке пощечину. Больше никаких глупостей, чтобы выжить придется сунуть гордость под язык и держать ее там, пока не придет время. Не так уж это и тяжело - помалкивать и слушать.

   Когда речь зашла о доме, архата представляла лачугу, едва ли лучше той комнатушки, в которую их поселила старуха с железным носом. Но "одолженное" - так называл его Дору - жилище, выглядело на порядок лучше. Чистые стены, лишь кое-где побитые сыростью, окно, с видом на трущобы, но из которых хотя бы не несло испражнениями. Из мебели - добротная кровать и стол, срублены грубо, но ладно. Такие же стулья вокруг стола. Самой старой и никчемной вещью выглядел комод, но и он дал бы фору старухиной утвари.

   -- Старик жил один? - Фантому, привычно безразличный к окружающему, облокотился на стену и уставился на наемника.

   -- Мы не вели задушевных бесед, - развел руками марашанец.

   Аккали начала привыкать к издевке - неизменной спутнице почти каждого покидавшего его рот слова. В чем веселье превращать их в фарс - архата не понимала, но не спрашивала. Что ей-то за печаль до дуростей наемника? Она надеялась, что поиски его души не займут много времени. Или, что было даже лучше, прикрывшись ими, удастся подать весть Конферату магистров. О том, чтобы вырваться из-под вынужденной опеки головорезов, она даже не помышляла - слишком велик риск оказаться пойманной и прикованной. После "гостеприимства" Бачо, она содрогалась от одной мысль снова оказаться на цепи.

   Марашанец деловито распахнул дверцы комода, пошарил в закромах и начал выуживать добро бывшего хозяина. Вскоре на столе оказались недопитая бутыль вина, ломоть ржаного хлеба и несколько вяленых рыбешек.

   -- Не слишком щедр наш ныне умолкший хозяин, - Дору понюхал одну из рыбин, сморщился и протянул ее девушке, предлагая.

   Аккали отвернулась. Убить человека, чтобы занять его жилище - одно дело. Она - архата, исконная кровь Арны, ненависть к риилморцам в ее крови. Но есть его хлеб - нет уж. Если придется, будет питаться кореньями, чтобы не умереть с голоду, но к мертвячьему угощению не притронется.

   Когда она вернула взгляд на марашанца, тот сидел за столом и вовсю уплетал угощения. Аккали отошла в другой конец комнаты, остановилась около кровати. После короткого колебания, сдернула с нее все, кроме сенника.

   -- На кровати планировал спать я, - заметил наемник. И на этот раз шутливость из его голоса выветрилась. - Я сделал всю грязную работу, вы же пришли на готовое. Справедливо, если ваши спины, а не моя, будут греть половицы.

   -- Мне нужны силы, чтобы найти душу. Души, - тут же поправила она. - Если я не высплюсь и не наберусь сил, у меня ничего не получится.

   По туманному взгляду Фантома было понятно, что ему все равно, где спать - на полу, на кровати или на раскаленных углях. Марашанец какое-то время колебался, потом пробормотал что-то себе под нос и расшаркался в театральном поклоне.