Красный туман (СИ) - Айя Субботина

   Шианара сдержалась.

   -- Ты уже разгадал его?

   Архату очень хотелось сказать правду, но разве он имеет право предать души, жаждущие мести? Он может сказать, что послание бессмысленно и бесполезно, даже продолжая надеяться увидеть правду. И тогда потомки станут слагать песни о том, как Имаскар, единственный живой наследник Дома Меча, забыл о Диком пиру и о пролитой крови, не отомстил, опасаясь женского гнева. А те, кто стал безымянным пеплом, будут вечно скитаться без кровавого утешения.

   Имаскар стиснул зубы так крепко, что клыки оцарапали десна. Во рту стало горько от крови. От рождения архату положено две души: одна людская - мятежная и грешная, другая - частичка души Матери, частичка сущности Создателей. Потерять ее чистоту, значит, обречь себя на людскую участь. Каждое вранье - несмываемая грязь, которую не отмолить и за которую не выпросить прощения.

   -- Отчего же ты молчишь? - Даната поддалась вперед, совсем по-женски от нетерпения прикусила губу.

   -- Кто-то предал Второй союза, - эту часть Имаскар счел правдивой, потому что сам искренне в нее верил. - "Ищи предателя в своей крови" - разве не должен я считать эти слова прямым на это указанием?

   Даната сдержано кивнула - а что еще ей оставалось?

   -- "Не хорони то, что не мертво" - призыв не забывать о былом, которое слишком свежо в памяти всей Арны. - На этот раз он не дал ей время ответить, заговорил торопливо, с жаром. - Точить мечи и идти на восток - на проклятую Риилмору!

   -- Я прекрасно помню, где находится Риилмора, - все же вставила Хозяйка Солнечной короны. - А еще на востоке Гиана, Яншат-а-Ши, Огненные острова, и еще много чего за Лунным морем.

   -- Гиана никогда не грозила нам. Она, как и Арна, не понаслышке знает, что такое риилморский кнут. Яншат-а-Ши тонет в междоусобице - их интерес заканчивался там же, где заканчивалась яншатская граница. А об остальном ... - Он выразительно посмотрел на Данату.

   -- Ты зол и хочешь мести - ты слышишь то, что хочешь слышать.

   -- Ты уже говорила об этом.

   -- И повторила бы бесчисленное количество раз, если бы знала, что слова пробьются сквозь твое упрямство.

   -- Мое упрямство выиграло не одно сражение в войнах, которые вел Первый союза.

   Только произнеся слова вслух, Имаскар понял, что перешагнул черту дозволенного. Арна испокон веков воевала с риилморцами - так было задолго до правления Первого союза. И не ему, Имаскару, говорить о том, для кого он выигрывал войны. Даже беззубые дети знают, что Риилморский потрошитель всегда воевал во славу злобы, а никак не знамени, которому присягал на верность. Но слова сорвались быстрокрылыми птицами, и оставалось лишь покорно ждать решения Данаты.

   Правительница Арны поступила наперекор ожиданиям: она погрустнела. Уголки ее рта опустились, глаза подернулись влагой слез. Она изо всех сил старалась сдержаться, но получалось из рук вон плохо. Имаскар же, вынужденный свидетель женских слез, проклинал себя за поспешность. Он всегда был неуклюж в утешениях и всегда втайне радовался, что Аккали не из тех, кто плачет из-за каждой царапины. Воспоминание заставило Имаскара скрипнуть зубами, напомнило, ради чего он уехал из опустошенного дома и ради чего унижается перед Голосом Первого союза. Ее дело - плакать или смеяться, лишь бы дала согласие.

   -- Шианара, - попытался сказать он, но Даната остановила его взмахом руки.

   Какое-то время она провела рассматривая большой, во всю стену гобелен, изображающий разгневанного серафима, отсекающего голову многоголовому гаду. Имаскар попытался угадать ее мысли, но вскоре оставил попытки. Лучше терпеливо дождаться приговора - вряд ли после всего сказанного она сохранит остатки лояльности.

   -- Я помню, чем Первый союза обязан твоему дому, - наконец, нарушила тишину архата.

   "Особенно мой отказ тебе, плачущей", - прочел он между строк.

   -- Не только Первый союз, но и вся Арна обязана тебе лично. Обязана тем, что наши владения заметно возросли. Если бы не твои победы, то Арна никогда бы не выторговала у Конферата соглашение о мире. Но те времена, Имаскар, давно минули. - Ее голос переменился, будто она говорила не с благородным архатом, а с безродным беженцем. - Арна не ищет более войны, мы устали убивать, родители устали хоронить детей, дети устали взрослеть с мечами в руках, девушки устали становиться вдовами, даже не познав вкус первой ночи. Арна независима и свободна, кровью и кожей архнтов больше не торгуют на невольничьих рынках. Разве не за это ты сражался? Разве не во имя мира погибли наши отцы и братья?

   -- Цена такому миру - жалкие крохи наших истинных владений, - ответил он с не меньшим презрением. Плевать - она все равно уже решила. Слишком хорошо Имаскар помнил этот взгляд и эти интонации, чтобы не угадать, что за ними последует. Его взяла досада - как он позволил обмануть себя? Она все знала еще до того, как разрешила говорить с Тайовидящими.

   -- Твой Союз разрушен, Имаскар - тебе нравится пожинать такие плоды своей злости?

   -- Только потому, что ты не разрешила пойти дальше.

   -- Некоторые войны не проигрывают только потому, что их вовремя заканчивают.

   Бесполезный разговор. Ее отец осторожничал и твердил о мире и прощении, но дочь перещеголяла его во всем. Но что делать дальше? Без согласия носительницы Солнечной короны он связан по рукам и ногам. Любое непослушание - подарок Данате. Она с радостью снимет голову непокорному вассалу, и засеет свободное место лояльными сорняками.

   -- Ты остался единственным наследником. Закон обязывает меня собрать Единый союз, чтобы признать тебя шианаром Второго союза. Я надеюсь на твое благоразумие, Имаскар. Недомолвки мне не по душе - ты знаешь, потому лучше тебе услышишь всю правду без приправ. Мне не нужен Союз, шианар которого спит и видит, как бы втянуть Арну в новую войну ради того, чтобы потешить свое величие. Мне не нужен бунтующий шианар, который будет плести заговоры за моей спиной и склонять другие Союзы поднять бунт и свергнуть правительницу-трусиху с престола. Но мне нужен сильный и мудрый советник, способный в считаные дни организовать защиту или нападение. Арна не будет воевать, пока я ношу Солнечную корону - лучше тебе смириться с этим сейчас. Иначе, - она выстудила его синевой глаз, - я найду предлог избавиться от тебя, клянусь Матерью своего Союза.

   Имаскар опешил от услышанной откровенности. Будто Даната вдруг предстала перед ним нагая и бесстыжая.

   -- Я должен склониться перед твоей откровенностью, - ничего другого он придумать не смог.