Сочинения - Марк Эфесский

Посмотри на предметъ и съ другой стороны. Грешникъ предпочитаетъ любви Божіей какія–нибудь суетныя удовольствія или страсти, благоденствіе, славу, вообше что–нибудь скоропреходящее. Но явно, что и это предпочитаетъ онъ не какъ что–либо скоропреходящее или временное, такъ–какъ онъ желалъ бы, если бы могь, всегда обладать симъ, и навсегда забыть о Боге. Посему–то и скорбитъ онъ, какъ–скоро долженъ бываетъ разстаться съ сими благами, и прилепляется къ нимъ сильно, какъ–бы на всю жизнь: а Богъ для него — пустое слово. Итакъ, и по суду самого грешника оказывается справедливымъ, если онъ навсегда лишится Бога, котораго решился онъ презирать; а между–темъ неизбежно ему растаться и съ земными благами, ибо они по самой природе своей недодолговечны. Но сіе–то вечное и совершенное лишеніе и есть уже мученіе. Впрочемъ, оно будетъ сообразно съ прегрешеніями каждаго: это — великая и кромешняя тьма (Матф. 8, 12; 22, 13; 25, 30) для техъ, которые возлюбили внутреныій мракъ неведенія и не захотели внимательно смотреть на Божественный светъ; — ядовитый червь для техъ, которые дорого ценили плотскія удовольствія и валялись въ тине страстей; — тартаръ для техъ, которые охладели въ любви къ Богу и ближнему; — огнь неугасимый для техъ, которые восплеменялись гневомъ и доходили до неистовства; — скрежетъ зубовъ для техъ, которыхъ уста осквернялись злословіемъ и богохульствомъ. Такимъ образомъ, если Богъ будетъ всяческая во всехъ (1 Кор. 15, 28), то для отпадшихъ отъ Бога, по сему самому, не останется ничего более, кроме страданій душевныхъ и телесныхъ.

Надобно также обратить вниманіе и на следующее: животъ вечный и блаженство праведниковъ зачинается и созреваетъ еще въ сей жизни; а въ будущей оно только завершится и вполне обнаружится, подобно тому, какъ и тело наше зараждается и образуется еще во чреве матери, прежде чемъ явится на светъ. Итакъ темъ, которые посредствомъ добрыхъ делъ не приготовили себя къ животу вечному, невозможно уже тамъ достигнуть совершенства. Они окажутся тамъ какъ–бы выкидышами, недоносками, которыхъ ничемъ нельзя уже поправить, потому–что другаго творенія для нихъ не будетъ. — Присовокупимъ въ подтвержденіе нашего догмата и еще одно доказательство. Именно: политическіе законы должны служить отраженіемъ Божественнаго правосудія не только въ томъ отношеніи, что они преследуютъ преступниковъ, но и въ томъ, что определяютъ имъ наказанія, сообразныя съ преступленіями. Но и сіи законы присуждаютъ людей на вечныя наказанія, притомъ, какъ известно, не за количество только, но и за качество преступленій. Такъ, напр., за убійство осуждаютъ на смерть или на вечное изгнаніе не только того, кто часто или въ продолженіе всей своей жизни совершалъ убійства, но и того, кто лишь однажды убилъ человека. Подобнымъ образомъ и у Бога назначено вечное мученіе темъ, кто хотя на короткое время отважился на грехъ смерти.

Скажешь: но въ такомъ случае какое множество во всей вселенной должно погибнуть людей, которые не чествуютъ Бога, не имеютъ даже понятія объ Немъ и наверно оканчиваютъ свою жизнь во грехахъ! — Но что называешь ты множествомъ? Для тебя и для меня это покажется множествомъ: но не слышишь ли, что предъ Богомъ вси языцы, аки капля отъ кади и яко притяженiе веса вменишася (Исаіи 40, 15)? Разумеешь ли ты неодолимое величіе силы Божіей? Послушай, что говоритъ Пророкъ: содержай кругъ земли и живущія на ней, аки пруги (Исаіи 40, 22)… Человека, сохранившаго въ чистоте образъ Божій и уподобившагося Богу чрезъ добродетель, по суду Божію не стоитъ весь міръ: но когда онъ помрачитъ въ себе всякій следъ Божественныхъ даровъ и унизится до скотоподобной жизни, то дороже его будетъ червь, который, по–крайней–мере, сохраняетъ то, что свойственно ему по природе. Мужа кровей и льстива гнушается Господь (Псал. 5, 7). Известно тебе, какъ все мы чувствуемъ омерзеніе къ трупу и скорее погребаемъ его въ земле, чтобы онъ не наполнилъ нашихъ жилищъ червями и смрадомъ. Такова–то для Бога душа, омертвевшая чрезъ грехъ и добровольно отделившаяся отъ жизни Божіей. Но Онъ, при всемъ томъ, долготерпитъ, ожидая покаянія и обращенія каждаго грешника, — долготерпитъ, зане уставилъ естъ денъ, въ оньже хощетъ судити вселенней въ правде и воздать комуждо по деломъ его (Деян. 17, 31). Богъ судитель праведенъ и крепокъ, говоритъ Давидъ (Псал. 7, 12); и, какъ можно было после сего спросить: отъ чего же Онъ не мститъ грешникамъ, то Пророкъ присовокупляетъ: (крепокъ,) и долготерпеливъ, и не гневъ наводяй на всякъ день. Аще не обратитеся, оружіе свое очиститъ, лукъ свой напряже (Псал. 7, 13).

Знаютъ о будущихъ мученіяхъ и Еллины. И отъ нихъ можно услышать о подземныхъ местахъ казни (διϰαιοτηρια), объ огненныхъ рекахъ и другихъ орудіяхъ наказанія нечестивыхъ людей въ царстве мрака и теней. Такъ–то правосудіе Божіе воспевается и неимеющими закона, и мысль о заслуженномъ возмездіи составляетъ предметъ ихъ верованій. А ты, который высчитываешь грешниковъ, — какъ доселе не поймешь, что лучше одинъ, кто творитъ волю Божію, чемъ тысячи людей беззаконныхъ? Или ты не предпочтешь одного Авраама всемъ Хананеямъ, одного Лота всемъ Содомлянамъ, одного Моисея всемъ Мадіанитянамъ? Что лучше согласился бы ты иметь: одинъ ли драгоценный камень, или безчисленное множество камешковъ, ничего нестоющихъ и тамъ–и–сямъ валяющихся по земле? Ужели не дороже для тебя небольшое число покорныхъ слугъ, чемъ несметное множество рабовъ строптивыхъ и упрямыхъ? Ужели не лучше иметь на своемъ поле небольшое число плодоносныхъ деревъ, чемъ целый лесъ дикихъ кустарниковъ? Много песку морскаго, но мало жемчужинъ; много железа на земле, но мало золота; многое произращаетъ земля, но не многое изъ того годится для нашего употребленія. Такъ, прекрасное всегда редко, и отъ–того драгоценно; а то, чего много на свете, ценится ни во что. Не напрасно Спаситель сказалъ: мало есть спасающихся (Лук. 13, 23); узкая врата и тесный путь, вводяй въ животъ, и мало ихъ есть, иже обретаютъ его (Матф. 7, 14); мнози суть звани, мало же избранныхъ (Матф. 20, 16).

Да, говоришь ты: но я хотелъ бы знать, отъ чего мы видимъ больше злыхъ людей, чемъ добродетельныхъ, когда добродетель для насъ естественна? И отъ чего все мы такъ легко поддаемся греху? — Отвечу и на сіе, сколько самъ разумею, чтобы слово наше было самое полное.

Замечено мною выше, что наше поведеніе управляется, обыкновенно, или умомъ, или чувствомъ… Но такъ–какъ чувство развивается у всехъ людей съ самаго детства, а умъ, напротивъ, едва усовершается съ продолженіемъ времени, и то долженъ подкрепляться законами, поддерживаться занятіями, усиливаться опытами; то чувство, предваривъ пробужденіе ума, показываетъ намъ лишь то, что прекрасно или пріятно для чувства, и такимъ образомъ рано пріучаетъ насъ къ удовольствіямъ, а наконецъ и совершенно порабощаетъ себе и, далеко уклонивъ отъ ума, предаетъ страстямъ, этимъ злымъ деспотамъ и жестокимъ тираннамъ. Притомъ, чувство развивается безпрепятственно, и есть общее всехъ достояніе не только словесныхъ, но и безсловесныхъ существъ; а умъ въ своемъ образованіи встречаетъ, особенно у простолюдиновъ, много разныхъ препятствій… По–сему–то у простаго народа преобладаетъ чувственное начало, которое, отвергнувъ умъ, сообщающій вещамъ меру, располагаетъ человека къ неумеренности всякаго рода. И отъ того–то большая часть людей, во всехъ состояніяхъ, закосневаетъ во грехахъ, поработившись страстямъ и пребывая въ непрерывномъ рабстве. Но не таковъ былъ великій Авраамъ, этотъ столь любезный Богу праведникъ. Онъ всегда подчинялъ Агарь Сарре, подчинялъ чувственное начало уму, и тщательно остерегался первой, хотя прежде имелъ отъ ней сына. Когда же, наконецъ, она не захотела подчиняться, онъ приказалъ выгнать ее изъ дому вместе съ ея новорожденнымъ сыномъ. — Не то–же ли терпимъ каждодневно и мы, начиная съ самаго детства? Или лучше, не то–же ли терпитъ природа человеческая, начиная съ самаго ея сотворенія? Адамъ засмотрелся на красивый плодъ, и прельстился, а чрезъ то внесъ въ міръ грехъ и смерть. Засматриваемся и мы на разнообразныя яства и сласти, приготовленныя для наслажденія, также на драгоценныя масти и другіе подобные предметы роскоши. Отсюда происходитъ невоздержаніе, объяденіе, пьянство; отсюда своеволіе и буйство всякаго рода. Засматриваемся на испещренныя ткани, уборы, на всякія имущества, на поля, на стада, которыми обыкновенно определяется богатство или, лучше сказать, по которымъ всего менее можно угадать истинное богатство… Отсюда возникаютъ разныя несправедливости и грабительства; отсюда войны, частыя убійства и безчисленныя бедствія. Такъ вотъ почему на земле больше злыхъ людей: потому, что они раболепствуютъ чувству, а чрезъ него страстямъ…