Ласточка - Наталия Терентьева

– Я вам не мешаю? – недовольно спросил Паша.

– Не-а, – покачал головой Игорь, листая фотографии.

Да, вот, хороший какой вид. И еще, и еще… Местные горы дают то ощущение, которое можно добиваться от оператора неделями и не добиться. Пожалуй, решено. Придется переписать кое-что, убрать сплав по горной реке, придумать другие испытания для героев. Но он уже иначе не мог себе представить ни героиню, ни природу. Зато здесь в августе обязательно будет шторм. И это можно великолепно использовать. Все те же бурные события в его фильме произойдут на море, не на реке.

– Пойду, прогуляюсь… – Паша вскочил.

– Сядь, – Игорь показал ему рукой, не поднимая головы.

– Чё это? – пробурчал Паша, усаживаясь на место. – Хочу и уйду. Вообще уйду сейчас.

Игорь наконец поднял на него глаза. Паша секунды две выдержал его взгляд, потом отвел глаза.

– Расскажите про свой новый фильм. – Ника передвинулась ближе к нему, чтобы удобнее было разговаривать, а Игорь опять пересел напротив.

Ника заметила это его движение, губы ее обиженно дрогнули.

– Не так поняла, – ответил он. – Специально так сажусь. Представь, что у меня камера в руках. Точку ищу.

– Вы же не снимаете сейчас фильм… – Ника недоверчиво улыбнулась.

– Я всегда снимаю фильм. У меня в голове не бывает ленивых выходных. Постоянно что-то придумываем.

– Вы и…? – не поняла Ника.

– Я и моя голова.

Паша молча слушал их разговор, глядя в другую сторону.

– Так говорите, как будто в голове у вас живет другой человек, – засмеялась Ника.

– Да, мне иногда так кажется. Кто-то что-то начинает говорить, спорить, шутить, я вижу целыми эпизодами…

– Моя мама очень похоже рассказывала о… своей работе, – негромко сказала Ника.

– А что с мамой? – быстро и тоже негромко спросил Игорь.

– С мамой… – Ника замялась. Напрасно она вдруг заговорила об этом. – Нет, ничего.

– Она… жива-здорова?

– Да. – Ника встала и пошла в сторону от поляны, где они разбили свой небольшой лагерь.

Через минуту ее догнал Игорь.

– Не помешаю?

– Нет.

– Что с твоей матерью?

– Она… – Ника колебалась.

Она никому об этом не рассказывает. В школе не знают, не знает даже Танька, потому что может проболтаться. Они так решили с Антоном. Все равно идут какие-то слухи, непонятно как, по сарафанному радио, наверно. Полслова кто-то услышал, кто-то из соседей видит, что они теперь одни, школа недалеко от дома, вот слухи и поползли. Хотя что такого? Монастырь – не колония. И все равно.

– Не хочу из тебя вытягивать. Что-то плохое с матерью, да?

Ника чувствовала непонятное доверие к этому совершенно незнакомому человеку. Точнее, ей приходилось все время наминать себе, что он незнакомый.

Игорь убрал ей за ухо прядку волос. На мгновение задержался рукой на плече.

– Можешь мне доверять, правда. Если хочешь, расскажи.

Ника помолчала.

– Мама ушла в монастырь… После смерти моего брата… Я живу с отцом… В смерти брата мама винит меня… Хотя я просто привела его на несколько минут раньше на занятие. А он выпал из окна и разбился.

– Давно это было? – спросил Игорь.

– Два года назад. И она со мной не общается. Не хочет. Или не может, я не знаю.

– А с отцом?

– Тоже.

– А как же… – Игорь задумался. – Странно, как ее приняли в монастырь, ты же еще несовершеннолетняя. Я что-то такое слышал…

Ника пожала плечами.

– Не знаю.

– А она… – Игорь взглянул на девушку, – точно в монастыре?

– Точно. Мы к ней ездили. Она там ходит в таком… вся в черном… как птица…

– Как птица? – улыбнулся Игорь и осторожно погладил девушку по руке.

Ника кивнула без улыбки.

– Мама быстрая очень. И веселая. То есть… была раньше веселая. А теперь очень страшная.

– Страшная?

– Ну… как… раненая птица… летает. Мучительно. Не знаю. Всё не те слова. Не опишешь это. – Ника закусила губу. Не плакать же сейчас. И потом, она давно сказала себе – бывает хуже. Если мать умирает, это хуже. Ее – жива. Бросила ее, не любит – но не от счастья же. Ее матери плохо. И она ищет укромное место, забилась в него и сидит там.

– У тебя есть хорошие друзья? – спросил Игорь, видя, что девушка замолчала.

Ника удивленно взглянула на Игоря.

– Друзья есть. Но насколько они хорошие… Есть, наверно. А что?

– Просто думаю, насколько ты одинока.

– Отец – мой самый лучший друг.

– А как он отнесется, если ты будешь сним…

– Подожди… – Ника невольно перешла на «ты». – Слышишь?

Они услышали странный шум. Топот, вскрики, еще что-то, похожее на звуки драки, но какие-то странные.

– Мне кажется, это Кирилл кричит… – проговорила Ника.

– Да?

Ника с Игорем переглянулись и, не сговариваясь, вместе быстро пошли в ту сторону, откуда раздавались звуки.

– Кирилл! – ахнула Ника.

Кирилл, весь окровавленный, в перьях, отбивался от двух больших птиц, закрывая лицо руками. Вся его рубашка была измазана в чем-то желтом, склизком.

Игорь неожиданно громко свистнул, еще и еще. Поднял с тропинки горсть камней, бросил в птиц, Ника последовала его примеру, тоже схватила то, что было под ногами – обломок ветки, мелкие камни, вырвала какой-то высокий цветок с корнем, бросила это все в птиц, заулюлюкала. Одна из птиц отстала от Кирилла, стала кружиться над Игорем и Никой. Кирилл, пользуясь этим, побежал вниз по тропинке, вторая птица летела за ним, и казалось, что она хочет ударить его клювом в спину. Через некоторое время птица вернулась обратно, покружила над ними, все выше и выше забирая кругами. И наконец обе улетели.

– Кирилл! – крикнула Ника. – Возвращайся сюда! Ты не туда побежал! Он слышит меня, как ты думаешь? – спросила она Игоря.

– Не знаю, он так припустился… Пойдем быстрее за ним. Вот сейчас правда может заблудиться. Пацан явно не в себе от страха…

Игорь побежал вслед за подростком, Ника – за Игорем.

Кирилл бежал, всхлипывая, тяжело дыша, неловко размахивая руками, высоко вскидывая ноги, как будто все время пытаясь перепрыгнуть через невидимую преграду, еще, еще… Они догнали его метров через триста. Кирилл, поняв наконец, что птицы больше не преследуют его, стал бежать медленнее, потом, споткнувшись, остановился, сел на обочину тропинки, привалился к большому валуну. Густой куст на повороте закрывал его, Игорь чуть не наткнулся на него.

– Вот ты где! Слава богу… – Игорь присел перед ним на корточки. – Ну что ты, что? Ну-ка покажи… Сильно они тебя?

Ника прибежала вслед за Игорем и тоже села рядом.

– Надо раны промыть…

– Пойдем, вставай, не сиди… – Игорь потянул парня за локоть. Тот вырвал руку. – Не дури, вставай!

Кирилл, отворачиваясь, чтобы Ника не видела, как он плачет, встал, высокий, нелепый, весь грязный, жалкий.

– Что ты хотел? Яиц поесть? – усмехнулся Игорь. – Ну-ка подожди, перья хотя бы из раны вытащу… Терпи…

Кирилл охал, стонал, когда Игорь пытался очистить рану.

– Не глубоко, не переживай… Кровищи только много… Где еще рана? Не вижу…

– Вот отсюда кровь… – Ника показала на разорванную рубашку. – Здесь тоже не глубоко… Ничего, Кирюш, не переживай…

– Ага… Не переживай… Тебе бы так! – всхлипнул Кирилл. – Не переживай! Ни одного яйца целого не осталось! Я так хотел яиц, сварить можно было! Думал, принесу… Блин, все разбились… Чё они налетели? Подумаешь, яйца взял… Новые отложат!

– Так это же их дети, Кирилл! – Ника попыталась счистить грязь рядом с раной.

– Какие дети?! Там никого не было… Никаких детей… Сырые яйца… Что они налетели, главное, две… с разных сторон… Хищники… Звери… Ой, ну больно же, убери свои руки!

– Хорошо, пойдем к роднику, там все промоем. И еще у меня есть перекись.

– Ты взяла перекись?

– Ну да. И спирт.

– Зачем? – Кирилл вытаращил глаза.

– Я привыкла. Всегда в сумке есть маленькая бутылочка водки, а в дорогу беру перекись. Мама так делала. – Она быстро посмотрела на Игоря, тот кивнул.

Она ведь не взяла с него слово, а надо было. Но, кажется, он все понял – что распространяться об этом не стоит.

– А водка зачем? – Кирилл, кряхтя, все же позволил Нике чистым листом протереть кожу около раны.

– Для дезинфекции, Кирилл! Я руки протираю… Ну и вообще…

– Мне сейчас выпить надо… Я чувствую…

– А ты пил когда-то водку? Чувствует он… – улыбнулся Игорь. – Голова не кружится?

– Нет! – рявкнул Кирилл. – Не кружится! Оторвется сейчас от боли! Все болит! Все тело! А водку – пил, да! С ребятами! И с отцом!

– Молодец, ты успокойся, главное! – Ника погладила подростка по спине, он обернулся, как-то странно посмотрел на нее, но замолчал.

Когда они пришли на поляну, Паша лежал, задрав голову в небо, и фотографировал предзакатные облака. Костер почти потух.

Увидев их, Паша приподнялся на локте, ахнул.

– Кирюха, блин… – Паша захохотал и стал бить ногами и руками по земле от смеха.

– Паш… – Ника даже руками развела.