Ласточка - Наталия Терентьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У кого мы Дальний Восток завоевали, ты что? – попыталась урезонить его Ника.
– У кого… У местных! Кто там жил, у того и завоевали! У… поморов! У китайцев…
– Так, интересно…
– Вот, – Кирилл, радуясь, что его слушают, продолжил, – а когда все отдадим, то надо, чтобы свобода как в Америке была – настоящая, а не показная. Чтобы можно было президента ругать, чтобы выборы свободные, чтобы вообще… оружие продавалось свободно… чтобы все было, как человек хочет.
– И браки однополые официально разрешить?
– А что такого? У каждого свое мнение! – уверенно ответил Кирилл и достал сигареты.
– Кто-то хочет жениться на мужчине, кто-то – на своей собачке или на бутерброде… – вставила Ника.
– Конечно. И никто ему не должен мешать! Вот это свобода, а не то, что у нас сейчас! – Кирилл закурил тонкие дамские сигареты.
– Я не переношу дым, Кирилл, – поморщилась Ника. – И здесь в клубе у Олега не курят.
Кирилл иронически вздернул брови.
– Я свободный человек.
– Свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого… – пробурчал Паша. – У меня аллергия на дым…
– Да вы чё? – взвился подросток. – Все на меня? Сговорились? Да пожалуйста! – Он резко затоптал сигарету. – Я вообще курю только когда… когда… – он подумал, – когда выпью!
Ника засмеялась.
– У тебя сколько процентов русской крови? – спросил Игорь.
– А что? – прищурился Кирилл. – Сто!
– Нет, – покачала головой Ника. – Не может быть. Какая еще кровь есть?
– Даже если у меня и были другие родственники – еврейские, украинские, молдавские… Ну были, и что? Я их не помню! У меня генерал царский был в роду, Петрищин… Вот, он изнасиловал татарку, в походе… поэтому татарская кровь есть…
Ника только покачала головой:
– Что ты несешь? Не стыдно тебе?
Игорь, пряча улыбку, спросил:
– Это в чем-то проявляется?
– Я блюда люблю татарские… – не очень уверенно ответил Кирилл. – Этот… как его… кыстыбай… Лепешка… В ресторане всегда беру… Так, ладно! Какая разница, кто я? Просто я свободен по сути своей. Я ни к кому не примыкаю. Я никого не защищаю. Я делаю так, чтобы мне было удобно. Ты что… – Кирилл с ужасом посмотрел, как Ника положила очищенные корешки в закипающую воду, – ты что, это все варить собралась? – Он показал на кучу корешков и мелко порезанных листьев.
– Да, конечно, будет похлебка.
– Не-е, я – пас.
– Похлебка и по два сухаря, – сказала Ника.
– Сухарей больше нет… – с некоторой паузой ответил Кирилл.
– В смысле? – вместе вскинулись Ника и Паша. – То есть как – нет?
– Я их съел.
– Как? – не могла поверить Ника.
– Есть хотел. И съел. Пока ты ходила за этим дерьмом. – Кирилл показал на кучку зелени. – Что ты ухмыляешься? – перекинулся он на Пашу. – Твои сухари, что ли, были?
– Ну и не твои, – проговорил Игорь.
– Кто первый встал, того и тапки! Ясно? Вот это свобода! А вообще жизнь – борьба за существование. Если ты не съешь, съедят тебя. Что тут непонятного? Ладно, вот… Я пошутил… – Кирилл полез в свой рюкзак, достал открытую пачку сухарей. – Я два только съел. С половиной.
– Трудная ситуация, – улыбнулся Игорь. – Мы, получается, трое против Кирилла. Как быть?
– Не говорить больше про политику, – предложила Ника. – Мальчики иногда так сцепятся… А потом все равно дружат. Им их политическая позиция не мешает.
– Понятно, – кивнул Игорь.
– А о чем твои фильмы? – спросил Паша, испытывая некоторую неловкость. Игорь, несмотря на не очень большую разницу в возрасте, был чужим и взрослым. Но «выкать» ему не хотелось. Будешь выкать – придется подчиняться. А с чего?
Игорь улыбнулся.
– Ни о чем! – тут же встрял Кирилл. – Российского кино нет! Оно умерло.
– А советское было? – спросила Ника.
– Был Тарковский.
– И все? – Игорь совершенно спокойно говорил с мальчиком, как будто его не задевали очевидные глупости, которые тот выпаливал.
– Еще… этот… фамилия нерусская…
– Полока, – подсказал Игорь.
– Это я не знаю… Нет, я забыл… Что-то антисоветское снимал… Антивоенное… Такая фамилия необычная, но простая…
– Герман? – подсказала Ника.
– Ага! Да!
– Ну ты даешь, Кирилл… – покачал головой Игорь. – Есть предел. Алексей Герман – прекрасный советский режиссер.
– Советский? Советский? – стал заводиться еще больше Кирилл. – Да какой он советский…
– А какой, Кирилл? Если он жил, работал и умер в России, думал про Россию…
– Так про Россию же! – победно заключил Кирилл. – Не про Советский Союз! Лучшие люди ненавидели Советский Союз!
– Сколько их было, этих лучших людей? – негромко спросил Игорь. – Одиннадцать человек?
– Почему это? Все диссиденты…
– Так я и говорю – одиннадцать человек…
– Все лагеря набиты были…
– Когда? До пятьдесят третьего года?
– Ну да… – не очень уверенно ответил Кирилл.
– Просто наша страна тогда называлась Советский Союз, Кирилл, – вмешалась Ника. – Значит, они свою страну ненавидели?
– Строй ненавидели!
– Не знаю, – покачал головой Игорь. – Все мои дедушки и бабушки искренне верили в социализм. Правда, у нас никто не попал под репрессии, из самых ближайших родственников. Но те, кто попал, из дальних, не страну и даже не режим ненавидели, а самое большее – сталинизм. А он не равен Советскому Союзу и советском строю.
– Да ну вас! – нарочито зевнул Кирилл. – Скучно. Не хочу об этом говорить. Давайте лучше о кино. Я кино, кстати, люблю. Я вот смотрел американский фильм… Тебе интересно? – спросил он Нику, которая, отвернувшись, мешала длинным прутиком суп. – Ничего, кстати, пахнет. Давайте разыграем, кто будет пробовать.
– В смысле? – от неожиданности фыркнула Ника.
– А что, все наедимся и потом по кустам бегать будем? Надо так: разыграть, кому достанется попробовать, тот попробует. Если отравится, то всего один человек. По-моему, очень разумно.
– А если тебе достанется? – засмеялся Паша.
– Ты дебил! – ответил Кирилл, тоже засмеявшись.
– Сам дебил! – сказал Паша и пихнул Кирилла. Тот дал ему сдачи.
– Не все разумные решения оказываются нравственными, Кирилл, – ответил Игорь и взял одну из двух ложек, которые оказались в рюкзаке у Ники. Ничего больше не говоря, он зачерпнул из котелка и, несмотря на протесты Ники, быстро подув, попробовал. – Всё, ждем, – улыбнулся он. – Если красивая девушка Ласточкина набрала какой-то отравы, то я скоро позеленею. Или почернею. Или покроюсь пупырышками. Смотря что она туда положила. А, Ласточкина? – Игорь подмигнул замершей Нике.
– Я… Но я смотрела… А что, правда, могут быть ядовитые корешки?
– Я вам удивляюсь, конечно… Как вы пошли в поход совершенно неготовыми? По идее, такие должны возвращаться.
– Но мы встретили одного человека… – уточнила Ника. – И он сбил нас с толку.
– Получается, так, – кивнул Игорь. – Ну все. Если за час не позеленею, можно есть.
– Час?! – завопил Паша. – Час? Но у меня живот уже прилип к спине!
– Поешь орехов, – кивнула ему Ника на мешочек с зелеными орехами.
– Они незрелые.
– Тогда терпи, не ной. Или медленно-медленно жуй сухарь, откусывай маленькими кусочками и жуй.
– Поможет? – с надеждой спросил Паша.
– Да.
Он взял сухарь, откусил небольшой кусок, долго его жевал, проглотил. Ника одобрительно ему кивнула. Паша откусил еще кусочек, еще… Потом взял и затолкал в рот оставшуюся часть сухаря и, почти не прожевав, проглотил.
– Хоть еду почувствовал! – немного растерянно объяснил он.
– Иногда полезно вернуться вот к такой первобытной физиологичности, – засмеялся Игорь. – Когда глоток воды кажется счастьем. А сухарь – просто недостижимым счастьем. Тем более что его уже нет, да, Паш?
Паша закряхтел.
– Давайте вы скорее зеленейте, что ли… А то я тоже супа хочу… Что, нормальный суп?
– А ты попробуй! – посмеиваясь, ответил Игорь. – Смелее!
– Можно червей нажарить! – воскликнул Кирилл. – Если птиц вам жалко. Или ежей…
– Ты сможешь освежевать ежа? – спросила Ника. – Ничего у тебя внутри не дрогнет?
– Смогу, почему нет? Если я есть хочу, я кого хочешь могу освежевать. Собаку, кошку, ежа… Ну что, Пашок, пойдем, червей накопаем?
– Ты серьезно?
– Мы в Корее и во Вьетнаме с родаками ели и червей, и жуков. Попробуем. Или вот, у нас есть человек для проб. – Кирилл кивнул на Игоря.
Тот в ответ только улыбнулся.
– Нет, – ответила Ника. – Я червей есть не буду.
– Конечно, нет, – согласно кивнул Игорь. – Если он хочет есть червей, то пусть сам их и пробует. Тем более он человек не наш, Родину не любит, ласточек ему не жалко, ежиков, да, Ника? – Игорь подмигнул девушке. Та улыбнулась.
Мальчики, которые уже собрались уходить копать червяков, заметили их переглядки, оба затормозили.
– Не, я, кажется, не пойду. – Паша сел с другой стороны костра. – Я вот… ногу натер. Бли-ин… Болит как…