След крови - Китти Сьюэлл

— Ради всего святого… — воскликнул Джон.

Они продолжали молча пробираться сквозь пелену тумана. А дорога шла все дальше на запад.

— Давай передохнем минутку, — сказал Джон, сворачивая с тропинки и падая в редкие заросли вереска.

Она присела возле него, но он отвернулся, казалось, погрузившись в собственные мысли. Она всмотрелась в землю в поисках желтых садовых муравьев. Они обитали преимущественно в низкорослой траве на болотах и крайне редко выходили на поверхность. Мадлен считала этих красивых насекомых, которые строили замысловатые муравейники, используя корни и побеги живых растений, чтобы укрепить проходы, удивительными и изобретательными созданиями: например, они складывали экскременты в трещины, чтобы растение лучше росло. Однажды она изобразила их муравейник изнутри — блестящее, полуабстрактное полотно огромных размеров, которое тут же приобрел какой-то японский коллекционер.

Джон снял очки, вытер пот рукавом рубашки и повернулся к Мадлен. Она прекратила свои бессмысленные поиски и подняла глаза. От смятения, написанного на его лице, у нее упало сердце.

— Это выше моих сил, Мадлен. Я не знаю, как выйти из этой ситуации. Ты должна обратиться к опытному специалисту, с непредвзятым отношением.

— Не говори так! — воскликнула она. — Забудь, что ты психотерапевт. Помоги мне как друг.

— Я готов ради тебя сделать что угодно. Мы можем поговорить об этом как друзья. Но ты, мой лучший друг… Почему столько лет ты утаивала правду? Честно признаться Мадлен, я вне себя, я растерян. Сбит с толку. Но больше всего — обижен. Испытывая такие чувства, я мало чем могу тебе помочь. — Он взял ее руку и стал разглядывать, как будто это был незнакомый предмет. Как будто он думал, что знает ее, а оказалось, что нет. — Почему, черт возьми, ты молчала?

— Помнишь, когда мы познакомились, я сказала, что мне просто необходимо начать жизнь с чистого листа? Это был единственный способ выжить. Пережить утрату Форреста оказалось нелегким испытанием, мы были друг для друга опорой и поддержкой… Я права? — спросила она умоляюще. И, немного помолчав, продолжила: — Вероятно, где-то на уровне подсознания, я решила переехать в Бат, чтобы найти дочь. Много лет назад я внесла свое имя в список по розыску усыновленных детей. Мы с Форрестом даже приезжали в Англию, когда нашей дочери исполнилось восемнадцать, всего за год до его смерти. Мы прошли всю процедуру от начала до конца, но посредник сказал, что не может отыскать нашу дочь. Он заверил нас, что, когда девочка сама будет готова, их список — первое, к чему она обратится.

Мадлен прихлопнула слепня у себя на лодыжке.

Джон отпустил ее руку.

— Ты ведь не на сто процентов уверена, что эта пациентка — твоя дочь?

— Нет, — удрученно призналась Мадлен. — Совершенно не уверена. Но смотри, она родилась в тот же день, что и моя дочь. В Бате. И мне кажется, что Рэчел, моя пациентка, очень похожа на меня. У нее раскосые глаза, а бабушка Форреста была китаянкой.

— И все? — нахмурился Джон.

— Да, но это слишком много для простого совпадения, Джон. Подумай над этим.

Джон помолчал.

— Рэчел? — переспросил он. — По-видимому, и имя совпадает?

— Нет, имя другое.

Джон наградил ее сочувствующим взглядом.

— Она, по крайнем мере, знает, что ее удочерили?

— Честно говоря, нет. Я спрашивала ее, существует ли подобная вероятность, но она ответила отрицательно. — Мадлен повернулась к Джону. — Но многие родители не признаются детям, что усыновили их. Это происходит сплошь и рядом.

— Послушай, моя дорогая… — Он схватил Мадлен за руки и легонько встряхнул, требуя от нее полного внимания. — Ты только что сказала, что твою дочь удочерили, когда ей было пять лет. Маловероятно, что девочка совсем ничего не помнит. А приемные родители… Неужели они смогли настолько заморочить ей голову? Сомневаюсь. Вероятно, ты ошибаешься, Мадлен. Ты должна быть очень осмотрительной.

— Что мне делать? — воскликнула она. — Ничего ей не говорить? Или спросить?

Мадлен чувствовала, что еще чуть-чуть, и она расплачется. Джон обнял ее за плечи.

— А Невилл? Ты ему говорила?

— Нет, пока не говорила, — ответила Мадлен. — Я рассчитывала сегодня вернуться в Лондон… если нам удастся отсюда выбраться. Но его все равно нет дома. Они с Элизабет на майские праздники всегда стараются уехать из страны.

Джон с трудом встал.

— Пошли, и ты расскажешь мне все от начала и до конца. — Он протянул Мадлен руку и помог подняться.

Они продолжили прогулку по тропинке. Мадлен была благодарна Джону за возможность снять груз с души. Она не могла упрекнуть его в равнодушии, но он был слишком ошеломлен, чтобы давать советы. Кроме того, у него не было детей и он не имел представления о психологических последствиях усыновления. И все же он крепко, как любящий брат, обнимал Мадлен за плечи.

Вскоре тропинка привела их в хвойный лес. Туман, затерявшись среди деревьев, рассеялся так же быстро, как и опустился. Никто из них не хотел признаться, что устал и продрог, что в горле пересохло. Спустя час они наконец выбрались на дорогу. Растерявшись, они стояли на распутье, когда Мадлен, оглянувшись, увидела большой зеленый знак «Лесное хозяйство». Она вчера проезжала эту развилку, направляясь к дому Джона.

— Уф! Слава богу! — Джон нагнулся и уперся руками в колени. — Хоть какой-то опознавательный знак. Осталось всего километра три.

Еще издали они увидели Ангуса, который стоял посреди дороги, явно обеспокоенный.

— Где, черт побери, вас носило? — закричал он, когда они приблизились. — Вы знаете, сколько времени? Я уже несколько часов топчусь на краю болот и зову вас. Реву как мул, томящийся от любви.

— Это все она виновата, — ответил Джон, махнув в сторону Мадлен. — Она выбирала дорогу.

— Ну ты и нахал! — не успокаивался Ангус. — Тебя следовало бы выпороть! Я весь испереживался.

— Ангус, не будь занудой. Мы заблудились. Честно.

— А где твой дурацкий мобильный?

— Я не могу постоянно сидеть у твоих ног и ждать приказаний.

Мадлен отошла, чтобы не слышать набирающей обороты семейной ссоры.

— Ты куда? — крикнул ей вслед Джон.

— Думаю, мне лучше собрать вещи и уехать. Мне нужно в Лондон.

— Не сходи с ума. Сейчас все возвращаются в город. На автострадах сплошные пробки. Там полно ошалевших водителей. Очереди…

— Довольно, Джон! — гневно прервал его Ангус и ткнул коротким толстым пальцем в Мадлен. — Сперва холодный душ и сытный обед, мадам, а потом вам лучше свалить отсюда.

На колени к Мадлен вскочил Брут, йоркширский терьер. Она уже много лег знала эту собачку, и они были очень привязаны друг к другу. В отцовском доме именно от собаки она получала «льющуюся через край» нежность и поцелуи, а его шершавый мокрый язык вылизывал ей руки.

— Ты похудела, Мадлен, — угрюмо замелила Элизабет. — Я тебе уже не раз говорила, что после сорока женщина должна сделать выбор: или лицо, или фигура. — Она махнула рукой в сторону кухни. — Сделать тебе бутерброд?

— Перестань суетиться! — резко прервал ее Невилл. — Не хочет она никакого бутерброда.

Мадлен удивленно взглянула на отца: не в его правилах так сухо разговаривать с Элизабет.

— Эй, Невилл, у меня у самой есть язык.

— Принеси малышке выпить, — приказал он. — Вот что ей действительно необходимо.

— Ну, не знаю… — запротестовала Мадлен. — Не забывай, я за рулем, мне еще возвращаться в Бат.

— Ну и что? Ты же останешься на обед. — Он поднял палец, как будто вспомнив о чем-то. — Что ты теперь больше любишь?

Мадлен вздохнула и повернулась к Элизабет.

— Большую порцию водки с капелькой тоника. Спасибо.

Элизабет могла похвастать отменным здоровьем и выглядела намного моложе, чем на свои пятьдесят два. Полноватая фигура являлась доказательством ее мудрости, на лице — ни морщинки.

Они сидели на четвертом этаже, в большой, со вкусом отделанной гостиной в квартире Невилла и Элизабет на Понт-стрит. Через высокие окна солнце заливало комнату ярким светом. Шпиль церкви Св. Колумбана украшал вид, открывающийся из окон. С противоположной стороны был виден «Хар-родз». Последняя выставка принесла Невиллу достаточно денег, чтобы купить целый особняк в центре Лондона, но они с Элизабет были счастливы в своей квартире, где прожили более двадцати лет. Невиллу, с его снобизмом, нравился сам адрес. По его убеждению, уже одним этим было все сказано: уважаемый, знаменитый и очень богатый джентльмен. Он настолько упивался собственным величием, что так и не понял, почему адрес заставил отвернуться от него старых друзей из лондонской богемы. Он все списывал на их неприкрытую зависть и болезненное самолюбие.

Мадлен ерзала на диване, поглаживая замшевые подушки. Ей не терпелось выплеснуть все, с чем она сюда пришла. Ее так и подмывало начать разговор, но она чувствовала, что момент пока неподходящий. Она нетерпеливо оглянулась, не идет ли Элизабет. Сколько нужно времени, чтобы налить пару бокалов?