Упреждающий удар - Николай Иванович Чергинец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне только и оставалось, что беззвучно открывать и закрывать рот.
Глава 2
Ревность чудеса творит
Лифт полз медленно, очень медленно, я даже пританцовывал в кабине. Едва створки раскрылись, я вылетел в холл и пронзил его как торпеда. Я без промаха поразил входную дверь… но поздно! Серая «мазда», принадлежавшая Коле, уже умчалась. Зато я увидел серый «БМВ». Под открытым капотом копошился Славик.
Я подошел к нему и спросил, как наш «гитлерюгенд».
— Уже умчался! — Славик высунул голову из-под капота, как черепаха из панциря. — На него что-то нашло, — объяснил он. — Я тоже хотел спросить, что случилось, но он глянул на меня, как на врага народа, и умчался.
— Вот черт, я хотел с ним поговорить!
— Если хочешь поговорить, я могу дать номер его телефона.
— Правда? — Я просиял. — Нет, правда? У тебя есть?
— А то… Домашний.
Славик полез двумя пальцами в карман и достал блокнот. Я записал номер телефона, поблагодарил Славика, и мы распрощались.
* * *
Третий вечер я сидел дома. Третий вечер. И думал.
Не в том дело, что я хотел выслужиться перед Дедом. Нет, ничего подобного. Мне было начихать на него. Меня по-настоящему волновала Надя.
Вот уже три дня я сидел дома. Квартира была пуста, мамы не было, я метался по комнатам и сам себе напоминал зверя в клетке. Что делать? Я рассуждал.
Ведь я могу позвонить ей. Конечно, могу. Черт побери, почему я не звоню ей?
И я шел в прихожую, набирал знакомый номер телефона… и слышал длинные гудки. Уже третий вечер подряд я набирал этот номер и слышал длинные гудки! Вчера и позавчера я бросал трубку и мчался в Клыковский микрорайон. Я останавливал машину у Надиного подъезда, выходил и подолгу стоял там. Я смотрел вверх. При этом я забывал, что меня могут увидеть, про все и всех забывал и просто смотрел на ее окна. Пялился. Я знал, где находятся ее окна. В ее окнах было темно. Я знал, что можно подняться и позвонить, но на звонок никто не ответит. Надина квартира пуста.
Но сегодня я не помчался в Клыковский микрорайон. Опустив трубку на рычаг, я набрал другой номер. Я позвонил одному из своих товарищей по институту. Парень программист. У него дома компьютер, на котором записано море разнообразной информации. Сегодня меня интересовал список адресов и телефонных номеров всех жителей Москвы.
И снова в трубке раздавались длинные гудки. Но на этот раз они не были бесконечными. Трубку быстро сняли.
— Алло, — произнес спокойный мужской голос.
— Привет, Гена, — сказал я. — Прости, так долго не звонил. Дела были, понимаешь.
Гена ответил в том смысле, что тоже рад меня слышать. Он прощает меня. У него тоже были дела.
— Ну как, не женился еще? — спрашивает Гена и коротко смеется.
Я пропустил его вопрос мимо ушей, хотя он задел меня очень и очень больно.
— Мне нужна адресная справка, — сказал я.
На Генку бесполезно злиться, он всегда был язва. Мой собеседник вздыхает и просит, чтобы я подождал. Он включает свой компьютер, после чего я слышу негромкое пиканье и треск клавиш. Генка набирает на клавиатуре названный мной номер телефона. «Так, так, так…» — доносится из трубки.
Через секунду он называет адрес. Я хватаю карандаш и записываю.
— Спасибо, — говорю я, и мы разъединяемся.
Ну вот, теперь я знаю адрес Коли. Очень хорошо. Я торопливо одеваюсь и, несмотря на довольно поздний час (часы на моей руке показывают без нескольких минут десять вечера), выхожу из квартиры.
* * *
Белый девятиэтажный дом расположен в престижном районе. С первого взгляда ясно, что здесь живут дети не простых, а… сановных родителей. Асфальт перед домом — без единого шва или выбоины (уложен недавно). На клумбах под окнами не лук, морковка, картошка, как у нас, а бесполезная сирень и аккуратно подстриженная трава. Скамейки у подъездов — без единой отломанной доски. В подъездах — стеклянные двери. И стекло в этих дверях прозрачно, как слеза. Правильно, только в таком доме мог жить Коля, ведь Дед взял его в наш концерн из-за родителей.
Я остановил автомобиль у второго подъезда. Вылез из машины, огляделся. Что-то знакомое показалось мне в этом дворе. Его образовывали четыре одинаковых дома (таких же, как Колин). В центре, за низкой сетчатой оградой, стояло аккуратненькое трехэтажное здание…
Школа!
Я все понял. Эту школу я видел на одном из Надиных фотоснимков. Надя однажды пришла ко мне со своим альбомом и показывала фотографии. На одной из них она была изображена на фоне здания, и на мой вопрос ответила: «A-а, это моя школа…»
Короче, когда я зашел в подъезд, у меня уже порядком тряслись руки. Я понимал, что Коля и Надя скорее всего учились в одном классе. Точно, они же одного возраста! И Коля о Наде знал гораздо больше, чем казалось мне в Круглом кабинете.
Наверное, от волнения, мой палец попал в кнопку звонка только с третьей попытки. Когда Коля показался из-за двери, я без лишних слов вытащил его на лестничную площадку.
— Ты что?! — выпучил глаза Коля.
Представьте себе его ужас! Приходит кто-то в десять вечера и нападает.
— Ты что имеешь против Чернозуба? — спросил я первым делом. — Отвечай, падаль. Отвечай гниль. Почему ты хочешь его кокнуть?
Коля безмолвно таращился на меня. Он бы прижат мною к стене — в прямом и переносно; смыслах.
— Не понимаешь? — спросил я.
— Погоди, — наконец сказал Коля, — погоди, дай прийти в себя. Только дверь закрою.
Я опасался, что он позовет кого-нибудь на помощь или юркнет в квартиру, и сунул в щель ногу. Но Коля честно ступил на порог, протянул руку и тут же подался назад. Он
