Миссия доброй воли - Роман Караваев

Озноб усилился – теперь Эрика так трясло, что лязгали зубы. Он чуть не прикусил язык, стиснул кулаки и выдавил из пересохшей глотки:

– Живодер! Ток, иглы и железо... Проклятый живодер! Хочешь до Владык Пустоты достучаться? Еще чего! Нужна им этакая мразь!

Но Шаххаш’пихи его не услышал:

– Ты мне поможешь, Рирех. Разбуди пленника и спроси о том, что я желаю знать. Ты сумеешь это сделать, я уверен. Ты особый ашинге, ты чувствуешь сказанное без слов... Выполни, что я велел, верни долг своего предка и останешься в живых. Я обещаю.

– Шшех гаракха шагирда! – пробормотал Эрик. – Катись в ад со своими обещаниями! Не будет по-твоему!

Он вытер холодный пот со лба и поднялся.

НЕРЕЙ, АГЕНТ СЕКРЕТНОЙ СЛУЖБЫ

– Ложь, все это ложь! – произнес Ричард Харгрейвс, с силой хлопнув ладонью по колену. – Ложь! И Сезун’пага тоже это понял! Грозил гневом владыки Кшу, но правды не добился... Теперь одна надежда – на Куршутбаим. Они проведут дознание.

Глава миссии поморщился:

– Я бы не очень на них рассчитывал. Что нам их дознание, пусть даже проведенное sine ira et studio?[9] Нам нужен Эрик, живой и невредимый.

– Однако протест мы должны заявить!

Они сидели на скамьях во внутреннем дворике. Солнечные лучи дробились в прозрачном своде, порождая радуги, вечер стоял ясный, но лица людей были угрюмы.

– Протест – это обязательно, – согласился Хурцилава. – Протест в данной ситуации – необходимая часть формального протокола. Мы направим его Шеггерену’кшу и сообщим о происшествии на Землю. Но это – минимальное действие. Что дальше?

На секунду повисло молчание. Потом коммандер Шошин сказал:

– У нас нет здесь своей агентуры, и мы не можем провести независимое расследование. Секретное, я имею в виду. Придется действовать открыто и поучаствовать в дознании Куршутбаима. Я готов отправиться на станцию.

– Я тоже, – решительно промолвил торговый атташе. – Будут допрашивать Раграш’шарха, диспетчера... интересно послушать, что он скажет. И этот Шаргони’кшур, якобы убитый Эриком... Пусть предъявят тело! Его ведь не распылили в прах!

– Кстати, насчет праха, – добавил Марсель Пак. – Нужно обследовать место, где сожгли Эрика... будто бы сожгли. Наверняка там остался след от лучевого удара, а по нему легко судить о мощности импульса. Что-то могло сохраниться, пусть даже горстка пыли... Я бы провел анализ ДНК.

– Разумно. – Хурцилава кивнул и повернулся к инженеру. – Что вы скажете, Иван Петрович? Есть ли какие-то предложения?

Сдвинув панаму на затылок, Абалаков прищурился на вечернее солнце. В его глазах мелькали золотистые искорки.

– Пожалуй, есть. Что до протеста, то это дело, конечно, формальное, протест нужно отправить. А все остальное, участие в следствии и допросах, сбор образцов, анализ ДНК... Тут я бы не суетился. Ведет Куршутбаим дознание, и пусть себе ведет. Надеюсь, результаты мы получим, в письменном виде и с печатями. Ценный будет документ, когда Эрик найдется.

– Вы в этом уверены? – спросил Пак после недолгой паузы.

– Абсолютно. Он обратился ко мне со станции, когда его пленили. Он жив.

– Обратился? – Брови Харгрейвса поползли вверх. – Разве ему оставили комм-браслет?

– Браслет ему не нужен. У нашего юного консула есть особые таланты. – Абалаков ткнул пальцем в висок. – Он, друг мой, из наследственных эмпатов. Дальность передачи – возможно, вся Галактика.

Воцарилась тишина. Потом врач недоуменно хмыкнул и посмотрел на Хурцилаву:

– Вы знали?

– Разумеется, – промолвил глава миссии, не спуская с Абалакова пристального взгляда. – Мне сообщили эту информацию. Но я удивлен. Я полагал, что...

Инженер коснулся комм-браслета, и одна из пластин отошла с легким щелчком. В ладонь Абалакова выпал крохотный диск.

– Мои полномочия, Вардан. Это копия, можете оставить себе. А теперь я хотел бы кое-что вам поведать... – Солнечный свет, падавший на его лицо, высветил морщинки у губ и глаз. Казалось, Абалаков размышляет, что можно рассказать, а что – нельзя. Наконец он произнес: – Некоторое время назад к нам обратились сервы из дипмиссии лоона эо, той, что на Луне. По их сведениям, один Хозяин – так они называют лоона эо – захвачен хапторами и удерживается в их секторе против своей воли. Место неизвестно, обстоятельства пленения – тоже. Сервы утверждали, что власти Харшабаим-Утарту ничего об этом не ведают, и, вероятно, данная акция – частная инициатива. – Помолчав, Абалаков добавил: – Они просили помочь. Говоря точнее, умоляли о помощи. Вы ведь знаете, как сервы относятся к Хозяевам.

– Странная история, – сказал Харгрейвс. – Насколько мне известно, лоона эо не путешествуют в пространстве. Они вообще не покидают свои космические поселения.

Иван Петрович сделал жест согласия:

– Верно, и я могу лишь напомнить, что исключения подтверждают правило. Да, лоона эо домоседы, они не путешествуют, они контактируют с другими расами только через сервов. Все так. Но вот нашелся один странный... скажем, не совсем обычный индивид... Как его выручить? Вы же понимаете, что Федерация не может послать в сектор хапторов сотни кораблей и обыскать здесь все небесные тела вплоть до комет и астероидов. Это с одной стороны, а с другой – нам нельзя отказаться от поисков. Есть союзнические обязательства, не говоря уж о миллионах людей-Защитников, которым лоона эо отдали прекрасные планеты... Мы у них в долгу.

– А при чем тут Эрик, будь он хоть трижды эмпат? – спросил Марсель.

– Сейчас объясню, – произнес Абалаков. – Наши специалисты побеседовали с сервами. Был задан вопрос: что произойдет с лоона эо в самой неблагоприятной ситуации? Как утверждают сервы, включится защитный механизм, Хозяин окажется в трансе и будет пребывать в таком состоянии неопределенно долгое время – возможно, несколько лет. Почти полная изоляция от внешней среды, нечувствительность к боли, приостановка ряда физиологических процессов... Для похитителей лоона эо бесполезен, но пленника вряд ли освободят. Скорее, будут искать способ достучаться до его сознания, а для этого нужен менталист. Пусть не чтец мыслей, но хотя бы владеющий даром эмпатии.

Коммандер, внимательно слушавший Абалакова, вдруг усмехнулся:

– Решили поставить хапторам ловушку по имени Эрик Тревельян? Да, все эти странные слухи о его предках, о Коркоране и Вальдесах, могли дойти до похитителя... Эрика изымают, везут к лоона эо, и он, очутившись на месте, шлет сообщение... Очень разумный план!

– Разумный, но опасный, – возразил Харгрейвс. – Знает ли об этом Эрик? Готов ли он рискнуть? Что вы ему сказали?

Иван Петрович покачал головой:

– Ничего. События должны идти естественным путем.

– Но это значит, что вы его подставили! Вы и ваша служба! – воскликнул торговый атташе. – Простите, но это возмутительно!

– Подставить можно дурака, – спокойно молвил Абалаков. – Вы уж поверьте, Дик, в их семье дураки не водились. Были герои, были авантюристы, были люди обычные, но все, все отличались здравомыслием и мужеством. Каждый прожил непростую жизнь, что суждено и Эрику. – Иван Петрович поглядел на солнце и тихо прошептал: – Calamitas virtutis occasio...[10] правильно сказали латиняне...

– Credo quia verum[11], – эхом откликнулся Хурцилава. – Будем ждать, друзья. Надеюсь, скоро наш атташе по культуре продолжит исполнение своих обязанностей.

Глава 11

ПЫЛЬНЫЙ ДЬЯВОЛ

Почти все технологические расы, известные землянам, стремились и стремятся к гегемонии в Галактике. Негуманоиды дроми опираются при этом на особенности своей физиологии и способа воспроизводства потомства, который ведет к стремительному росту их популяции. Бино фаата, кни’лина и наша собственная цивилизация в большей степени используют достижения науки и специальные структуры общества, призванные обеспечивать защиту и нападение в галактических войнах. К этим аксиомам гуманоидов хапторы добавили веру в могущество Владык Пустоты, которые, наблюдая за развитием событий в Галактике, укажут в будущем своих преемников. Пожалуй, единственным исключением в этом клубе космических цивилизаций стали лоона эо; им не нужны гегемония и власть, они выполняют свою культуртрегерскую программу и даже вывели с этой целью новую расу разумных существ – биороботов-сервов.

Выброшенный катапультой челнок покачнулся, потом загудели маршевые двигатели, и маленький кораблик по крутой спирали пошел вниз. Тяжесть нарастала, вдавливая Эрика в огромное кресло; на этом суденышке, таком же старом, как большой корабль, не имелось гравикомпенсаторов. Впереди, где на месте пилота сидел Чагра’шари, развернулся экран, вспыхнули незнакомые созвездия, потом выплыл диск планеты – бурые пространства северного материка и, ближе к экватору, темная, почти черная поверхность океанических вод. В ней яркими сполохами отражались два солнца, алое и золотистое.