Южный крест - Дина Роговская

– Барт, завязывай. В чем дело? Что здесь происходит?

Майкл буквально силой усадил меня на стул и сел рядом.

– Все изменилось за те два года, что тебя не было.

– Что изменилось? Почему пилотов тренируют инструкторы с Ближнего Востока?

– Потому что они – лучшие.

– Барт!

– Наших пилотов похищают, – сухо сказал он.

– Сколько? – выдохнула я.

– Десять за последний год.

Я подавила приступ дурноты.

– Патрик? – спросила я одними губами.

– Я перестал выпускать его, когда это началось. Перевел в инструкторы. Он меня ненавидит, но он жив.

– Спасибо, – я дрожащей рукой потерла висок, – что же все-таки творится, Барт?

– Пираты теперь не простые маргиналы. Это обученные наемники, которых кто-то финансирует и снабжает информацией, кто-то с Земли. Там утечка на очень высоком уровне, мы пока не можем выйти на след и определить, к кому именно все тянется. На определенном уровне все нити обрываются. Их пилоты, которых удалось захватить живыми, доступа к информации такого уровня не имеют.

– «Черная смерть»? – еле слышно спросила я.

– Они очень хотят ее заполучить и тех, кто может на ней летать. Наши пилоты до сих пор успевали уничтожать машины, нам пришлось встроить в истребители механизм самоуничтожения, который автоматически срабатывает при катапультировании пилота. Но рано или поздно они получат то, что хотят. Мы должны покончить со всем этим до того, как это произойдет.

– Зная тебя, могу предположить, что у тебя уже там есть твои люди, – я смотрела на Барта.

– Да, есть. С прекрасной легендой, но они не имеют достаточного уровня доступа к информации. Мне нужна там рыба покрупнее, – он смотрел мне в глаза.

Я поняла. Майкл.

– Нет.

– Да, Фрэн, – твердо сказал Майк.

– Что требуется от меня? – хрипло спросила я.

– Готовь «Поллукс» и экспедицию. У нас на борту будет четыре «Черные смерти». Все сверхсекретно. Утечка все равно будет. Нас накроют у точки выхода, и мы «потеряем» Майкла.

– Почему именно он?

– Он пилот «Черной смерти», он – член Совета самого мощного клана и он твой брат. Они будут шантажировать им тебя, – сухо сказал Барт.

– Ты просишь слишком много, – я встала.

– Это не просьба. Это приказ.

– Меня ты тоже пропустишь через эту мясорубку? – я кивнула на тренировочный зал внизу.

– Тебя в первую очередь, – холодно сказал он, – другого выхода нет.

Я вышла, не сказав ни слова. Внизу я застыла у стеклянной переборки. Я не люблю, когда меня бьют. Я вообще не хочу через это проходить. Я посмотрела наверх. Барт и Майкл еще о чем-то говорили и лица у обоих были более чем озабоченные и серьезные. У меня возникло ощущение, что я сегодня получила хорошо дозированную часть информации. Но и того, что я услышала сегодня, пока было более чем достаточно. Что ж, если надо, я пройду и через это. Я с содроганием смотрела на безжалостные схватки за стеклом. Главное пережить первый удар…

У меня болело всё. Даже мозг. Барт приставил ко мне самого жесткого инструктора с мягким именем Иосиф. Черт, это была единственная мягкая вещь в его личности. Поручая меня его заботам, Барт сказал два слова: «Никаких поблажек». Всё.

Иосиф на тренировках развил мысль. Для врага ты не женщина, ты – трофей. Пилот, который им нужен любой ценой. Не думай давить на жалость – бесполезно. Сопротивляйся, сколько сможешь – физически, эмоционально. И весь следующий месяц был сплошным побоищем. Побоищем в зале, побоищем в космосе, битвой разумов на психотренингах. Утешало только одно – Майкл проходил со мной через этот кошмар.

Методы инструкторов были садистскими, но они лишили меня последних иллюзий насчет серьезности ситуации. Они учили нас держаться при любых условиях. Даже когда у тебя на глазах избивают брата. Молчать, когда используют твою сестру в качестве боксерской груши.

Так меня не корежило еще ни разу в жизни. Мысли о детях я заперла в самый дальний угол моего сознания, но, когда становилось совсем тяжело, вызывала в памяти их мордашки, и это давало мне силы держаться и повод выжить любой ценой.

Мой нехитрый прием не укрылся от Иосифа. Он безошибочно заметил «уход сознания».

– Вот, – сказал он, – вот это не даст сойти тебе с ума. Держись за это, это твоя нить Ариадны.

Я мрачно кивнула, и мои мучения продолжились. Как бы я хотела сказать, что этот месяц мелькнул. Нет, он не мелькнул. Дни тянулись как резина, стирая грань между реальностью и бредом.

– Мы должны блокировать ваши самые ценные воспоминания, чтобы у них не было оружия против вас, – голос Иосифа звучал бесцветно, когда он цеплял бесчисленные электроды к моей голове, – теперь думайте. Майкл… – он не отрываясь смотрел на экран монитора, фиксируя границы вспыхнувшей зоны, – дети… – пальцы снова пробежали о клавиатуре, – Барт…

Он определил и зафиксировал параметры трех зон, и после этого мы кирпич за кирпичиком стали возводить вокруг них высоченные стены с помощью глубокого психотренинга.

– Воспоминания останутся доступны для вас, но недосягаемы для них.

– Для кого, Иосиф? Вы знаете, для кого?

– Для тех, кто может захватить вас в плен. Мы знаем, как они работают. Мы знаем, что у них есть специалисты нашего класса и нашей школы, знаем, какие методы они используют.

– Но… это же война…

Иосиф пропустил мимо ушей мое высказывание и повернулся ко мне со шприцем.

– Теперь проверим крепость ваших стен.

– Что это?

– Это то, что они используют при допросах, – без лишних слов он воткнул мне эту дрянь в руку, – три, два, один.

Последнее, что я помню – моя голова падает на грудь…

– Фрэнсис…Фрэнсис…

Я медленно открыла глаза и с трудом сфокусировалась на Иосифе.

– Ну, что? – язык у меня заплетался.

– Вы мне не сказали даже день вашего рождения.

– Хорошо, – я рухнула со стула.

В следующий раз я открыла глаза уже у себя в отсеке. Рядом сидел Барт.

– Выпей воды, – он поднес стакан к моим губам.

Во рту было сухо, как в песочнице. Я осушила стакан и откинулась на подушку.

– Фрэнсис…

– Сколько еще, Барт?

– Основное сделано, – он прижал мою ладонь к губам, – прости меня. Я надеялся, что этого удастся избежать. Я не справился.

– Это не твоя вина, – я закрыла глаза, что толку сейчас выяснять, кто и в чем виноват? – Черт, я ведь просто хотела улететь в дальнюю разведку… – Слезы скатились у меня из-под век.

Он снова уткнулся в мою ладонь.

– Прости…

– Пилот. Простой пилот… Ладно, не простой, но кто мог подумать, что кончится этим?

– Все к этому шло, Фрэн. Давно шло. Все началось еще до появления «Черной смерти».

– О чем ты? – я с трудом насторожила часть своего сознания.

– Мы потом с тобой поговорим, я обещаю. Как только ты отдохнешь и придешь в себя.

– Барт, – сказала я уже отключаясь.

– М-м-м?

– Пообещай мне, что я увижу детей перед отлетом…

– Ты их увидишь, – он убрал мне волосы со лба, – отдыхай.

Я еще хотела спросить про Майкла, но не успела, провалившись в тяжелый сон.

Пробуждение было нелегким, но Иосиф был непреклонен, и следующий день прошел по устоявшемуся расписанию: с утра – полеты, после обеда – бои без правил, потом психологические тренинги.

В промежутках между всем этим я умудрялась связываться с сэром Энтони. Тот невозмутимо вводил меня в курс дел на Земле, его не смущали ни мой заплывший глаз, ни разбитая губа. Похоже, он был в курсе происходящего. После отчета о делах он рассказывал мне о детях. Он перевез их в свою резиденцию. О, не волнуйся, девочки в восторге от детей и с удовольствием возятся с ними, да и старый Генри при них. Еще две дипломированные няньки, так что они под неусыпным присмотром. Я смотрела на них в песочнице, в бассейне, на качелях, на лужайке, в каком-то невероятном клубке с огромным лохматым псом. Чистые, сытые, довольные. С улыбками от уха до уха. Слезы текли у меня из глаз, и сердце сжималось от тоски. Еще раз подхватить их на руки, уткнуться в шелковые, пахнущие молоком макушки…

После этих сеансов связи я всегда была в некотором раздрае и рассеянна, Иосиф был мною недоволен. Однажды я шла к Барту. Дверь его офисного отсека была приоткрыта и я, невольно услышав голоса, притормозила и прислушалась. Говорили обо мне.

– …Я не могу ей запретить спрашивать о детях, – голос Барта звучал напряженно.

– Если даже это выбивает ее из колеи, что будет, когда она их увидит? Вся работа пойдет насмарку.

– Иосиф, что ты хочешь?

– Она не должна видеться с детьми перед отлетом. Слишком много поставлено на карту.

– Ты сказал, что она готова.

– Готова. Настолько, насколько это возможно за такие сроки.

– Я обещал ей, что она их увидит.

– Если бы мы не прошли с тобой одну школу, я бы еще попытался тебе что-то объяснить…

– Я все прекрасно понимаю, но она – моя жена, а это наши дети.

– Барт…

– «Никаких исключений», я знаю. Я не могу с ней так поступить, я и так не смог защитить ее от всего этого.