Суррогатный папа поневоле - Марина Орлова

«Ой, да отвали!» – мысленно вздохнула, не желая спорить еще и со своим воображением.

Закрыла за собой дверь в кабинет и неловко полезла в сумочку, чтобы спрятать фотографии и вызвать водителя. Но если день начался погано, так таким и будет, потому сумка у меня упала и рассыпала по полу все содержимое своих кожаных недр.

– Да вы издеваетесь, – ну очень терпеливо процедила я сквозь зубы, и стала осторожно наклоняться к полу, чтобы собрать вещи. Но тут над ухом послышался угрюмый голос:

– Присядь, я этим займусь, – взяв меня за руку и отведя к ближайшему стулу, усадил меня Смирнов. При этом в лицо мне не смотрел и как будто намеренно отводил взгляд. Но когда убедился, что я уселась, присел на корточки и стал закидывать вещи в распахнутую сумочку. Задержался лишь на снимках, которые также рассыпались веером. Позволив себе рассмотреть каждую из пяти карточек со снимком дочки под разными углами, мужчина нехотя убрал и их, а после поднялся и подошел ко мне с моей сумкой, чтобы поставить ее на соседний стул.

Я боялась, что на этом доброта мужчины закончилась, и он сдержанно попрощается, но вместо этого Паша сел на третий стул и теперь нас с ним разделяла только моя сумка, которую мне почти физически захотелось выбросить подальше.

Вначале вытащить из нее документы, телефон и снимки дочки, а затем выбросить, но это уже капризы, конечно…

Молчание затягивалось, но ни один из нас не решался ни заговорить, ни, хотя бы, взглянуть друг другу в лицо.

Но, так как косяк считался за мной, потому первой голос подала я:

– Я думала, что ты уедешь сразу, как выбежишь…

– Я вышел. Быстро, но это был шаг, – перебил меня Павел.

– … сразу, как выйдешь из кабинета, – покладисто исправила я формулировку. От меня не убудет, но то все равно был побег, и мы оба это понимаем.

– Я тебя сюда привез и обещал отвезти обратно, – как-то совершенно безлико отозвался Паша, опустив взгляд на свои сцепленные руки.

– Ах, это… – отрывисто кивнула я и судорожно вздохнула, чтобы сдержать едва не брызнувшие слезы и сохранить остатки гордости. – Ты не переживай. Я вызову водителя. Я понимаю, что тебе должно быть неприятно со мной находиться…

– Ты должна была мне сказать правду раньше, – вновь перебил мои жалкие попытки сохранить лицо Смирнов.

Ну что за человек?!

– Прости… – единственное, что я смогла из себя выдавить, но меня как будто и не слушали.

Нет, он на самом деле хочет довести меня до истерики?

– Нет, я понимаю, почему ты не сказала мне после корпоратива или у меня в клубе. Ты мне не доверяла и, согласно контракту, меня это вообще касаться было не должно. Впрочем, как не должно было быть и меня в твоей жизни. Но я в ней все же оказался. И уж после того, как мы поцеловались… Ну, ладно, после поцелуя появился твой бывший и там не до откровений было. Но сегодня мы встретились вновь!

– Паш, – позвала я мужчину, начиная подозревать, что истерика скоро будет не у меня, а у него, судя по тону и голосу, который уже почти дрожал. – Ты бы это… успокоился, что ли?

– У меня дочь будет! – взвыл он, вцепившись пальцами в свою гриву волос. – Я же спрашивал! Ты хоть понимаешь, каково это несколько месяцев жить в неведении относительно того станешь ты отцом или нет, уже смириться с возможным отцовством и участью следить за «может быть своим» ребенком, как какой-то маньяк со стороны?

– Ты собирался сделать «что»? – нервно округлила я глаза.

– Да, знаешь ли, такие мысли у меня тоже проскальзывали, – дергано отозвался Смирнов. – Я не из тех людей, кто бросает своих детей, даже если мать против! Я же говорил, что не смогу нормально жить, зная, что у меня где-то там есть ребенок. Причем я буду знать: где и от кого! Четыре месяца это знание сводило меня с ума. Я стал параноиком и почти что Сталкером. Если порыться в истории моего браузера, так там отыщешь тысячи ссылок на тебя! – уже явно срываясь, открывался для меня Павел с новой стороны. – Меня даже совершенно не смущало знание, что ты вновь с этим своим Кравцовым. Наоборот! Понимание, что кто-то другой будет воспитывать моего ребенка, только сильнее бесило! Особенно твой Кравцов! – выделил мужчина с видом человека, которому может потребоваться бумажный пакетик, как при панической атаке.

– Да, я уже обратила внимание, что ты его недолюбливаешь, – кивнула я, с тоской понимая, что весь его «интерес» ко мне держался лишь на ребенке. Очевидно, ожидаемо и логично, но от этого не менее обидно.

– Но после корпоратива… когда ты сказала, что ребенок ко мне никак не относится.. мне бы следовало успокоиться! Следовало! – добавил он громче с видом, словно спрашивает и ждет, что с ним согласятся. Я даже кивнула. Так, на всякий случай. Хотя сама пыталась скрыть глупую радость, что и я сама имела отношение к некому помешательству Смирнова. – Но нет же! Вместо мыслей о моей потенциальном ребенке, я уже не мог выбросить из головы тебя! Совершенно незнакомая, эмоционально холодная, стервозная и беременная от другого женщина, которая меня шантажировала, еще и чуть мороженным не убила! – не скажу, что нахваливал, но перечислял одни из моих лучших качеств мужчина. С отцовством, конечно, промахнулся, но тут просто недостаток информации сказался.

– Ну, ты тихо-тихо, – призвала я его к порядку, воровато оглядываясь на других посетителей клиники, что стали прислушиваться к отдаленно сидящей парочке. То есть, к нам.. – Переживает, что у нас девочка будет, – с виноватой улыбкой пояснила я, но все почему-то успокоились и понимающе закивали. А кто-то еще добавил ворчливо: «Мужики! Им только сыновей подавай!». Но интерес к нам потеряли, что уже хорошо.

– Я ведь действительно был готов смириться с тем, что этот ребенок… девочка, эта девочка, – исправился он, а после испуганно расширил глаза и вновь немного истерично прошептал: – У меня дочка будет! Дочка! Маленькая, миленькая принцесса!

– Дыши, ты главное дыши, – посоветовала я, осмелившись успокаивающе погладить его по руке. – Все хорошо, да, у нас будет