Суррогатный папа поневоле - Марина Орлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А?! – дернулся Павел. – Да, я был готов добиваться тебя и растить ребенка, как своего! – искренне сообщил мне Паша, и не подозревая, что за сутки я слышу нечто подобное уже во второй раз. И от двух различных мужчин, что примечательно. То ни одного на одну меня бездетную, то сразу двое, на меня и «пузо» в комплекте. Кто бы знал, что беременность – такой афродизиак для мужчин! – Но мы же поцеловались! Я думал, это значит, что ты стала мне доверять!
– Паш, дело не в том, что я тебе не доверяю, – устало вздохнула я. А затем ляпнула: – Дело не конкретно в тебе. Я вообще никому не доверяю!
Ляпнула и только после поняла, что именно. Потому растянула на физиономии самую дебильную улыбку из возможных, и стала гладить рукав мужчины с удвоенным рвением, надеясь, что жалобно заскрипевшую кожу куртки он обратит больше внимания, чем на мое высказывание.
– Меня это должно успокоить? – явно сдерживая гневную нецензурщину, посмотрел на меня Паша так, как смотрят на… ну на тех, под кого я сейчас активно косила. А может и не косила уже, а переквалифицировалась.
«Ваши профессиональные качества – первоклассная дебилка. Папочка будет гордиться такой характеристикой!» – язвило нечто мерзкое внутри меня. А если это демон? Может, причаститься сходить в церковь? Когда я там в последний раз была? Кажется на крестинах. Правда на моих и мне тогда было полгода…
– Слушай, я неправильно выразилась. Но суть в том… что я не могла тебе сказать правду. С меня также взяли обещание, и я не могла его нарушить! – тут же пошла я на попятный, скидывая ответственность на обстоятельства.
«Ага! Я – не я, и хата не моя!» – иронизировало чудовище в моих мыслях. – «К личным качествам можешь добавлять «стрелочница». Дебилка и стрелочница! Тебя на любую руководящую должность прямо с руками оторвут!»
«Сгинь!» – взвыла я мысленно.
– Как это понимать? – кажется, все же получилось сбить с толку Павла.
– Буквально. Я правда еще не уверена в наших с тобой отношениях, потому что мне для этого нужно узнать человека чуть больше, чем несколько месяцев и парочку личных встреч, – повинилась я. – Но я бы сказала. Но не сейчас… даже если бы не обещание, я не готова к такой откровенности. Все так… зыбко в наших отношениях, которых еще толком и нет, по большому счету. Мне непривычно открываться кому-то… К тому же я боялась, что такого мужчину, как ты, заинтересовать во мне может только общий ребенок. И пока эта тайна была лишь моей… мне нравилось думать, что тебя привлекаю именно я, а не малыш, – опустила я взгляд.
– Ты правда так думаешь о себе? Сколько же за этой напускной холодностью и броней «супер-стервы» кроет неуверенности в себе? – с недоверием переспросил Павел уже нормальным голосом, из которого исчезли истеричные нотки. Только непонимание и изумление.
– Я предпочитаю называть это – реалистичной оценкой своих возможностей, – пожала я плечами, предпочтя не упоминать, что этому правилу меня также учили с детства: «Сделай, пойми, что можно лучше, и сделай еще лучше, ибо нет пределов совершенству, а кто считает иначе – просто лентяи!». Да, папочка старался в воспитании, как мог. Зато никто не скажет, что он проводил со мной мало времени. Как по мне, так даже слишком много. – Подумай сам. Ты красив, добр, умен, у тебя много друзей и знакомых, которые тебя уважают и ценят, у тебя есть семья, которые тебя обожают. Ты – прямо как последняя зефирка, которая, как правило, самая желанная. И я – полная твоя противоположность, – поморщилась я, не берясь придумывать ассоциации с собой, так как подозревала, что внутреннее «чудовище» расстарается настолько, что доведет-таки меня до истерики.
– Я бы хотел сказать, о тебе то же самое, что ты обо мне, но, после услышанного от тебя, уже и сам не уверен, что ты так умна, как мне казалось, раз не видишь себя так, какой вижу тебя я.
– Даже думая, что ребенок от Кравцова? – всхлипнула я жалобно и неуверенно посмотрела на Павла.
– Вот давай без него, – поморщился он. – Просто думая, что ребенок – не мой. Но теперь… теперь к моей симпатии к тебе прибавилась еще… тревога! И радость… и волнение! Я, черт бы всех побрал, скоро буду отцом! У меня будет маленькая принцесса: чаепития, косички, классики, еще чаепития, лаки для ногтей и розовые боксерские перчатки, чтобы знала, как постоять за себя! И знаешь, что? – улыбнулся он, убирая сумку и придвигаясь ближе, чтобы обнять меня за плечи.
– Что? – рискнула я несмело улыбнуться, нежась в его объятьях.
– Я тебе обещаю… а может и угрожаю немного, это можно и так расценить… – добавил он как бы между делом. – Но что бы между нами ни произошло в будущем, я никогда тебя не брошу. Даже если у нас с тобой не сложится, я помогу тебе всегда и во всем. Ты можешь рассчитывать на меня всегда. Даже если дело не будет касаться дочки. Ее, мы, кстати, «Женей» назовем, – добавил он быстро и даже не дал возмутиться, продолжив: – В ее-то жизнь я влезу, раз и навсегда, как бы ты ни желала обратного.
– Да, история с твоим «сталкерством», как бы намекнуло мне на то, что ты довольно упрям, – поддакнула я, закивав для убедительности.
– Вот именно! Но я о другом.
– О чем? – прикусила я губу, подозревая, точнее надеясь на слова, которые он произнес дальше:
– Но я надеюсь, что ты позволишь «нам» все же случиться. Дай нам шанс.
– Ты меня прощаешь? – затаила я дыхание, мысленно призывая себя к порядку, чтобы не броситься на мужика и не заорать на всю поликлинику «Мое!».
– Если ты согласна забыть про мою склонность к «сталкерству», – засмеялся он негромко, прежде чем поцеловать мои улыбающиеся губы.
Глава 11. Павел
Чувствуя себя будто окрыленным, отвез
