Суррогатный папа поневоле - Марина Орлова

Единственным темным пятном в настроении оказалось нежелании Аксеновой афишировать не только наши отношения, но и выступить с признанием, что беременна она – не от Кравцова.

– Просто потерпи, пожалуйста, – попросила она меня, когда я спросил о причине ее желания замалчивать правду. В том увидел обиду, решив, что она меня если не стесняется, то просто не уверена в том, что я продержусь долго. Потому и не хочет сейчас делать каких-то важных шагов, пока не убедиться в серьезности моих намерений. – Я уже говорила, что обещала пока не опровергать мнение, что ребенок – от Игоря.

– Я не понимаю, – поморщившись и ощущая себя полным кретином, признался я. – Ты же сказала, что Кравцов с самого начала знал, что ты беременна не от него. Почему он-то вообще на это пошел и сам всем сообщил о своем отцовстве?

– Это сложно, – отвела Лана взгляд. – Давай пока просто не будем об этом? Дай мне месяц, пожалуйста, и пообещай, что никто не узнает о том, как именно и от кого я забеременела. Месяц, а после мы со всем разберемся, – попросила Света.

И я согласился. Будто у меня был выбор! Но ее недомолвки только больше убедили меня в том, что она мне не верит. И выполнить просьбу Ланы – пока единственное, что мог сделать, чтобы начать заслуживать ее доверие.

Видимо, заметив смену моего настроения, перед тем, как выйти из машины, Света коротко улыбнулась, а после схватила меня за полу куртки и притянула для быстрого поцелуя. Взял с нее обещание, что она не станет задерживаться, и я встречу ее после работы, чтобы отметить скорое рождение дочки. Затем вернулся домой с чудаковатой улыбкой, которая не сходила с лица с тех пор, как Лана покинула мой автомобиль, пока в прихожей не заметил знакомые и излишне яркие туфли на высоком каблуке.

– Лика, я давал тебе ключ от квартиры не для того, чтобы ты приходила ко мне без предупреждения! – вздохнул я, уже слыша шорох в своей спальне, куда и направился. – Ты уже достаточно взрослая, чтобы знать о частной жиз… – продолжил я монолог, который был обречен не быть услышанным в любом случае, как сотни раз до этого. Но обычно я успеваю хотя бы закончить мысль. Однако сейчас был вынужден оборвать слово на середине, замерев как вкопанный на пороге своей спальни.

Случаи, когда младшенькая заявлялась ко мне домой без предупреждения, не были столь редки, как хотелось бы. Два таких момента особенно запомнились: первый раз Лика застукала меня в спальне с женщиной; второй раз она решила, что может использовать мой дом в качестве места для свиданок. И застукал ее уже я, из-за чего пришлось взашей выпихивать на лестничную клетку ее прыщавого ухажера под вопли непутевой сестрицы.

После того случая, я думал, что ничего хуже, чем видеть чужой мужской зад в моей постели мне уже не доведется. Но сейчас я бы порадовался увидеть сестру с очередным мужиком на постели, чем ее в полном одиночестве и внимательно читающую подозрительно знакомые документы. И после секундной растерянности до меня дошло, что в наманикюренных ручках Анжелики ни что иное, как мой договор с Аксеновой на отказ любых притязаний на ребенка.

– Какого ху…? – спросил я строго, наконец обратив внимание красивой шатенки на себя. – Кто тебе позволял рыться в моих вещах?! – стремительно подошел я к постели и вырвал бумаги из рук вздрогнувшей сестры. Прежде я бы непременно застыдился того, что испугал сестру, но сейчас место рассудительности вытеснил гнев.

– Я и не рылась! – в ответ повысила Лика голос и обиженно сложила руки на груди, как делала всегда, не желая признавать за собой вины. – Они лежали на тумбочке. Я пришла, тебя нет, решила вздремнуть, пока ты не вернешься, а тут бумажки эти.

– Честное слово, Лика, порой ты просто напрашиваешься на то, чтобы тебе устроили хорошую взбучку! – прорычал я, собрав все документы, которые смог увидеть и запихнув их комод.

– Паш, а что я только что прочитала? – даже не думая о том, что сейчас нужно извиниться или, хотя бы, дать мне успокоиться, задала она вопрос. – Ты что же, действительно заключил договор с Аксеновой на ребенка? – округлила она глаза в странном восторге.

– Не твоего ума дела. И если ты еще не разучилась читать, то видела и договор о неразглашении. Потому держи свой язык на замке. Поняла меня? – строго потребовал я.

– Да пожалуйста, – обиженно фыркнула Лика, но не успокоилась. – Это что же получается, мы с ней скоро породнимся? Она беременна твоим ребенком?

– Повторяю, это не твоего ума дела. И нет, ребенок Кравцова, – врал я и сам понимал, как паршиво у меня это выходит. Хотя бы потому, что в свете новых открытий, даже вынужденно врать о том, что моя дочь от другого мужчины, ощущалось мной как ком из стекловаты в глотке.

– Ага, тогда почему же вы встречаетесь? – подозрительно прищурилась сестра и приблизилась, чтобы заглянуть мне в глаза.

– А это ты с чего взяла? – мученически поморщился я. Вместо ответа, сестра взяла свой смартфон, а после показала мне фото, на котором запечатлены Яна и Света в моем кабинете несколько дней назад.

– Эту фотку Янка выставила с юбилея твоего клуба. Я спросила у нее, откуда она знает Аксенову, та ответила, что ты их познакомил. Ничего не хочешь объяснить?

– А я должен перед тобой отчитываться? – в ответ спросил я, с недовольством посмотрев на сестру. – Я так не думаю. И если ты пришла лишь ради того, чтобы покопаться в моей личной жизни, то более не задерживаю.

– У меня в голове не укладывалось: ты и Грымза! – словно и не слышала меня Лика. – Но теперь все становится понятно, – выразительно покосилась она на комод, в котором я спрятал контракт.

– Даже если так, тебе-то что с того? – зло спросил я, понимая, что Лика может быть избалованной и наглой, но моя сестра точно не была дурой. Потому убеждать ее в том, что она все неправильно поняла – бессмысленно.

– Не то, чтобы я мечтала породниться с этой… Аксеновой, – явно желая назвать Свету иначе, в последний