Пой, Менестрель! - Максим Огнев

Красив старинный город Арч. Красивы двенадцать его разноцветных башен, вздымающихся над белыми стенами, красив герб его: белоснежный лебедь, несущий в клюве золотой ключ. Любят жители Арча свой город. Любят его славную историю, яркие праздники… Любят большую осеннюю ярмарку. Ах, арчинские ярмарки — чуть свет, а уж на поле у самых городских стен пестрят разноцветные шатры, торговцы созывают покупателей. Чего только не увидишь на ярмарке. Тут и мед, и пшеница, и длинные золотистые косы лука, лотки с пряниками и пирогами, в корзинах квохчут куры и гогочут гуси, у коновязей бьют копытами дивные скакуны и смирнехонько стоят усердные крестьянские лошадки. Тут овцы, козы, коровы… Ржание, блеяние, мекание, мычание… Всякий найдет на ярмарке товары по вкусу… Тут и серьги, и бусы — девушки примеряют, достают зеркальца, любуются. На кавалерах поскрипывают новенькие башмаки…

Ах, ярмарка…

— Плохо нынче на ярмарке, — сказал пожилой крестьянин, останавливаясь передохнуть и перекинуться парой слов со своим земляком, только еще прибывшим и распрягавшим лошадь.

— Почему? — спросил земляк. — Товаров, наверное, много.

— Товаров много, — задумчиво протянул крестьянин. — А уезжаю с пустыми руками.

— Не сторговался?

— Сторгуешься, когда все одну цену держат. Да и товары мне такие не нужны.

— Какие «такие»?

— А ты походи, приглядись, — напутствовал пожилой крестьянин. — Да с кошелька глаз не спускай. Опомниться не успеешь — срежут. — И он, выругавшись, указал на завязки у пояса, где должен был крепиться кошелек.

Земляк присвистнул и торопливо переложил кожаный кошель за пазуху.

Тут к нему подскочил маленький вертлявый человечек с бегающими черными глазками и предложил купить всю пшеницу. Разом.

Крестьянин привез две телеги пшеницы и такому предложению обрадовался. Чем весь день самому стоять, да еще продашь или нет… Ну в деньгах немного потеряешь, зато хлопот меньше.

— И сколько предложишь?

Когда перекупщик назвал цену, крестьянин озадаченно поскреб затылок. То ли он туговат на ухо стал, то ли торговец шутит?

— Сколько-сколько?

Тот повторил. Лицо крестьянина налилось багрянцем.

— А ну проваливай!

Перекупщик не обиделся:

— Ты постой, подумай. С бывалыми людьми посоветуйся. Я скоро вернусь.

Крестьянин плюнул ему вслед. В это время подошел невысокий светлоглазый человек; крестьянин узнал его тотчас: в прошлом году их возы стояли рядом на ярмарке.

— Нет, ты только послушай… — возмущенно начал крестьянин.

— Не кричи. — Светлоглазый говорил шепотом и как-то странно оглядываясь.

— А что такое? — Крестьянин невольно понизил голос.

— У тебя зерно хотят купить? Соглашайся.

— Да ты что! — завопил крестьянин. — По такой цене!

— Тише, — сердито буркнул сзетлоглазый. — Не вздумай артачиться. Дядю моего помнишь? Упрям был не в меру. Убили. А соседа, спасибо, добрые люди подобрали, водой отлили, травы приложили. Может, выживет.

— Куда же стражники смотрели? — ужаснулся крестьянин.

— Стражники с ними в сговоре. Сам видел, как кошель из рук в руки передавали. Лучше не спорь. Предлагают — продай.

— Да я в Милип поеду…

— Думаешь, там другие порядки?

— В Милип, — засмеялся невысокий человечек, судя по выговору из северных селений. Он пересчитывал на ладони монеты и прислушивался к разговору. — Разориться хочешь? Попробуй добраться до Милипа! Дороги чуть не через каждую милю рогатками перегорожены. Надо проехать? Плати.

— Погоди, — не понял крестьянин. — Мы уже платили налог на дороги.

— Так то королю, а теперь каждый лорд требует.

— По закону… — попытался возразить крестьянин.

— Мало ли что по закону. — Северянин высыпал монеты в кошель. Встряхнул, прислушался, как звенит. Вздохнул: не много заработал. — У них сила.

— Это не все, — подхватил светлоглазый. — Я пока из Дубравья добрался — намучался! Заплатил, миновал рогатки. И тут, откуда ни возьмись, подлетают дюжие молодцы на добрых конях. Опять плати!

— Надо лорду пожаловаться, — заикнулся было крестьянин.

Собеседники его дружно расхохотались.

— Поди пожалуйся! Эти молодцы денег не требуют. Сам отсыплешь им монет, да еще умолять станешь, чтобы взяли.

— Почему?

— Они тебя остановят, объяснят: мол, оборотня ищут. Если не сообразишь вовремя завязки кошелька распустить, то в поисках этого самого оборотня так твое добро разворошат — мало что уцелеет.

— Ну что, надумал? — Как из-под земли вырос перекупщик.

Крестьянин махнул рукой и согласился. Едва деньги были отсчитаны, подскочил сборщик налогов, потребовал выплатить положенное. Глядя на оставшиеся гроши, крестьянин уныло раздумывал, что коня купить не сумеет.

Жена его, все это время робко стоявшая рядом, расплакалась.

— Пойдем, — сказал крестьянин, — хоть взглянем на ярмарку.

Покружив полдня по ярмарке, он понял, почему собрат уехал с пустыми руками. Товаров и впрямь было много. Да что проку крестьянину в таких товарах? Ну зачем ему бархазские благовония? Все эти дорогие ароматы для господского замка… Замок-то на всю округу один, а возле замка десятки селений, где приходится думать о хлебе… Неужели жена его пойдет в поле в одежде, привезенной из Лильтере, даром что глаза у нее разгорелись. Одежда эта как молодой бычок стоит. Витые подсвечники и зеркала в резных рамах хороши, спору нет, но для кого они? Только для богатых… Расшитых серебром седел — хоть отбавляй, а простой упряжи для крестьянской лошаденки не найти. Никто не делает: мол, слишком дешево стоит!

Но когда крестьянин увидел, по какой цене продают его зерно на ярмарке, — онемел от ярости. Это что же? Он год надрывался, а перекупщик получит вдесятеро больше?!

Потом ему стало страшно. Почем же станут отпускать в лавках муку, изготовленную из этого зерна? Кто сможет купить булочку из такой муки?

Теперь он понял, почему торг полнился каралдорскими и бархазскими лакомствами. Лишь несколько простаков, вроде него, привезли свое зерно, да с десяток женщин продавали молоко, творог, сыр. Словно по всему королевству разом перестали сеять и жать. Еще бы! Он тоже теперь умнее будет. Поле вспашет — чтоб самому хватило… А на продажу — за такие гроши — охота была надрываться! Что налоги не съедят — воры отнимут!

Жена устала и проголодалась, и у самого живот подвело. Разных булочек, лепешек, овощей, жареного мяса продавалось вдосталь. Крестьянин попробовал прицениться, но только безнадежно рукой махнул. Это в былые времена, уезжая с ярмарки, пояса распускали — и одного лакомства успевали отведать, и другого, и пятого, и десятого… А сейчас… Смешно отдать за пару лепешек и жареную рыбешку половину жалкой выручки.