Комедия убийств. Книга 2 - Александр Колин

Выйдя на Тверскую, он стал голосовать. Везти его в Кашин и даже до Твери за сто долларов не соглашался никто, а один парень на «девятке» предложил:

— Ты на Ленинградский езжай, там до Твери автобус ходит, быстро и всего стольник «деревянных».

Появляться на Ленинградском вокзале Валентину по известным причинам не хотелось.

«Следующего, наверное, придется просто выкинуть из машины, — мрачно заключил Богданов. — А если мне кто-нибудь еще что-нибудь посоветует, то и убить!»

Но тут, видимо почувствовав его настроение, вмешалась подруга:

— Давай я поймаю? Хочешь? Кстати, милиционер там, на вокзале, ко мне подходил. Я ему сказала, как ты велел, протянула полтинник, а он сказал, что сам даст мне два, если я ему свой телефончик оставлю. Я ему рабочий записала.

— И дал?.. Чего-чего? Два полтинника?

— Нет, но и штраф не взял, — Зинаида протянула майору купюру.

— Оставь себе.

Понимая, что в таком случае придется тащить девушку с собой, по крайней мере, до Твери, майор, не видя иного выхода вообще попасть туда, вынужден был согласиться.

— Ты к киоску отойди и купи мне «фанты» и шоколадку, самую вкусную, — не терпящим возражения тоном заявила Зина, уверенная в успехе.

И точно, не успел Валентин расплатиться, как услышал звук остановившейся машины. Он обернулся, Зинаида уже садилась в салон иномарки. Богданов спикировал на «пойманный» подругой «полонез», как ястреб на лису, и через секунду, широко улыбаясь, произнес, обращаясь к ошалевшему от счастья водителю:

— Здрассь…

— Ваше задание выполнено, товарищ майор, — раздалось с заднего сиденья.

Машина тронулась.

— На сколько договорились, младший лейтенант? — не оборачиваясь бросил через плечо Валентин.

— На сто.

Богданов извлек из бумажника последний «зеленый» стольник и протянул водителю, чтобы не передумал. Поборов желание взять купюру, владелец «ауди» проговорил:

— Рублями.

Майор протянул ему две пятидесятитысячных банкноты. Косо зыркнув на них, водитель махнул рукой:

— Оставь!

До Твери доехали быстро и в полном молчании.

CVI

После отъезда друга прошло уже два часа, и Женька (Микер-Спикер-Хазбулатов) решил, что самое верное дело — пойти погулять.

«С бабушкой лучше, — подумал мальчик. — Она денег дает, а здесь… Все реклама по телику, как включишь: «Съешь «спикере»!», «Слопай «марс»!», «Бесплатно целый… ломтик!» Попробуй тут «съешь», «скушай» или «слопай» «сникерс», «марс» или «сладкую парочку — твикс! твикс! твикс!», когда у тебя денег в кармане только на бесплатный ломтик. Вот Славка колдует себе над зеленой стекляшкой, и ничего ему не надо!»

Книжка у него интересная, тут ничего не скажешь, но не все в ней понятно. Вот, например, не сказано, почему Эйрик превратился в ястреба, Бьёрн в медведя, Тафюр в волка, а Хьюго Хромой в орла? И что означает фраза в конце — «Нас мало, но мы еще есть!». Что еще за «мы»? Получалось, что Славка нахально причисляет себя к избранным, причем даже и не думает включать в их число Женьку. Вот это уже совсем никуда не годилось! От подобной мысли любой почувствует, что его предали.

«Славка — предатель, — твердо решил Женя, приговор был окончательный и обжалованию, по крайней мере до возвращения друга, не подлежал. — И еще! Никакой его дед или там прадед не бог Один! Мало ли одноглазых на свете?!»

Занятый такими мыслями, Женька, сидевший во дворе на лавочке и разглядывавший мысок нечищеного сапога, не заметил, как рядом с ним сел какой-то дядька.

— Привет, — сказал он и улыбнулся.

Лицо у незнакомца было приятным, где-то Женя видел его, наверное, в кино.

«Может быть, он артист?» — предположил мальчик и ответил:

— Здрасте.

Завязался разговор, незнакомец и правда оказался артистом, он снимался за границей, где сыграл роль в фильме, который назывался «Король-убийца» или «Убийственный король».

— Я не видел, — вздохнул мальчик.

Оказалось, что фильм еще не вышел на экраны, но отрывки из него уже показывали в рекламе по телевизору и киногерой, представившийся Ильей, только что вернулся из Голливуда.

— А где же твоя тачка? — Мальчик с недоверием покосился на просто одетого Илью. — В Голливуде все на шикарных тачках ездят, на «фордах», «поршнях» и «плинтусах», то есть на «плимусах».

Илья весело расхохотался.

— На «порше» и «плимутах», — проговорил он смеясь и, видя, что собеседник надулся, вынул из кармана и протянул ему «марс».

— Мне?

— Ну а кому же еще?

Поблагодарив, Женя, не сдержавшись, принялся за угощение, а артист спросил:

— А что, твои друзья так же говорят?

— М-п-што? — отозвался мальчик с набитым ртом.

— Ну, я хочу сказать, они тоже говорят «поршни» и «плинтусы»?

Женя думал довольно долго, но когда от «марса» остался один только бесплатный ломтик, наконец, изрек:

— Да нет, Славка говорит «плимусы», фу ты, «плимутсы». Мы даже поссорились из-за этого.

— А какой это Славка?

— Калачик, Колобок.

— Калачев, что ли?

— Ну… А ты… вы его знаете?

— Нет. Но ты же сказал — Калачик, вот я и подумал…

— А-а… — мальчик успокоился и даже, похоже, обрадовался тому, что артист не знает его приятеля.

— И часто вы ссоритесь?

— Нет, раза два в неделю, — сообщил Женя и добавил: — У него волшебный зеленый камень, он духов вызывает. Но это все ерунда, никаких духов нет, а камень — простая стекляшка.

— Да что ты говоришь? А он дома?

— Кто?

— Твой приятель.

Илья прекрасно знал, что Слава Калачев с матерью отбыли в неизвестном направлении, об этом сообщила Иванову очень подозрительная тетка, живущая ниже этажом. «В Кашин?» — спросил он. «Нет-нет, не в Кашин, что вы, нет!» Она врала, можно было бы разговорить ее, но Илья решил поступить иначе.

Он знал, как найти дом в Кашине, но нужно было убедиться, что Калачева уехала именно к бабушке, а не просто сменила адрес. Выходя из подъезда, он увидел мальчишку. В кармане еще оставался батончик «марса», ими Илья подкреплял физические силы. Он понял — Локи с присущим ему изяществом дает союзнику пас.

— Не-a… Он уехал.

— В Кашин?

— Да… А вы откуда знаете?

— А я фокусник… Показать фокус? — Илья достал из-за пояса револьвер. — Ну как?

— Кольт-«фрон-ти-ер», — по слогам прочитал Женя. — Класс!

— «Фронтир», — поправил Иванов.

Дав мальчику две-три минуты на забаву с револьвером и пообещав заскочить к нему в гости через денек-другой (когда достану патронов), Илья убрал оружие и, мысленно представив себе маршрут к оздоровительному центру, отправился к метро «Маяковская».

CVII

«Как это мне удалось так нажраться? — недоумевал Роман Георгиевич Козлов. — Прям чудеса! — В огромной четырехкомнатной квартире в престижном Крылатском восьмой зам «Исполина» пребывал в полном одиночестве — жену Жанну и дочек Козлов отправил на время каникул на дачу. — И выпили-то вроде немного…»

Все верно, причины задаваться подобными вопросами у председателя общества «Зеленая лампа» безусловно наличествовали и выпил не больше бутылки. Компанию составляли надоеда Шарп и Крымов, присутствовала также Лена, последнюю, правда, вскоре увез Шаркунов, Зинку… Зинаиду Козлов еще раньше сам отправил к Богданову.

Роман поморщился, не совсем ловко чувствовал он себя — следить за другом нехорошо это, ох как нехорошо. С другой стороны, куда денешься — в долгах как в шелках, кредитор приказал, вот и все. Процент поморщился и подумал о Шаркунове:

«Если бы ты, морда жидовская, не был таким скупердяем! Всего две сотни просил-то! Абала-босс![20]»

Президент «Исполина» не только не дал заместителю взаймы двусти тысяч долларов, но запретил также и остальным замам под страхом отстранения от должности ссужать Козлова деньгами.

Роман чуть не выл от обиды:

«Чужим столько отваливаем, а своим!»

Никто не дал ему денег (боялись, что ищейка Крымов пронюхает), пришлось искать кредитора на стороне. Мысль о Крымове также вызывала неприятные ощущения:

«Чего этот шпик от меня хотел? Никогда приятелями не были… А тут давай, Рома, вмажем…»

Вчера Процент искренне хотел послать водителя встретить Валентина, но так наклюкался, что пришлось Мишане вести шефа домой. Козлов посмотрел на часы и присвистнул:

«Это сколько же я проспал?»

Он не поверил циферблату и принялся загибать пальцы. Восемнадцать часов! Ого-го! Еще чуднее было то, что спал Козлов в одежде, чего страшно не любил, и обычно, если случалось заснуть не раздеваясь, быстро просыпался.

«Надо браться за дела!»

Радиотелефон «Панасоник» валялся на кровати, что называется, под ухом. Получалось, что Роман спал так крепко, что не слышал даже и звонков (чтобы за такое время никто не позвонил, и представить было невозможно). Приходилось смотреть на вещи трезво — кто-то приказал начальнику «маленького гестапо» подсыпать в водку Роману снотворное. Но зачем?!