Зеленый рыцарь. Легенды Зачарованного Леса (сборник) - Антология

Холли принесла сок, Вернон подал рагу, мама расставила тарелки, а Тэм разложил салфетки и палочки, предварительно спросив нас с мамой, не предпочитаем ли мы вилки.

Мы ели и разговаривали. Рагу получилось бесподобное: зеленый и красный перец, лук, соевый соус, что-то неизвестное под названием «темпе», водяной орех и грибы.

Я доела быстрее всех и принялась смотреть, как едят другие. Здесь мне было хорошо.

После обеда мы поехали в магазин. Он находился в двадцати милях от дома и внутри напоминал художественную галерею. Каждый прилавок выглядел как настоящее произведение искусства: пирамидка из перцев, россыпь апельсинов, букет из хрустящего листового салата, пучки и связки свежей зелени. В хлебном отделе продавались деревенские караваи – белые, черные, серые, посыпанные подсолнечными семечками и кукурузной мукой. Полки ломились от продуктов с этикетками «натуральное» и «био». Ни марсами, ни сникерсами тут и не пахло.

Тэм схватил банку лакричных леденцов и скормил мне один. То есть буквально засунул его в рот. От такой наглости я обалдела окончательно. Я и лакрицу-то не любила – а он даже не спросил!

Но в следующую секунду пряный вкус начал овладевать мной, растекаясь дурманящим ароматом. Все оставшееся время я провела словно в тумане, посасывая мягкую черную конфету. Вкус лакрицы был каким-то новым – более терпким, сильным и одновременно простым.

Только когда мы вернулись домой, я поняла, что ничего не купила. Мама и Вернон спрашивали, то ли они выбирают, а я, как заведенный болванчик, лишь повторяла: «Да-да, конечно».

Последняя крупинка лакрицы растаяла у меня на языке, когда мы разгружали машину и заносили покупки в дом. И тут я разозлилась.

– Что ты со мной сделал? – обернулась я к Тэму.

Мы вдвоем снимали ботинки в прихожей. Мама, Вернон и Холли уже успели разуться и пройти на кухню.

Он достал из кармана коробку с леденцами и вытряхнул один на ладонь. Я в ту же секунду ударила его по руке, и леденец упал на пол.

– Нет уж!

Я нагнулась и подобрала черный шарик.

– Что это за хрень? И как они это в магазине продают? Это что, наркотик?

Он положил леденец в рот.

– Это просто конфеты.

– Больше не давай их мне!

– Тебе не понравилось?

– Да они меня вырубили! Это все ты виноват! Какого черта?

Тэм взял сумки с продуктами и молча пошел на кухню.

Я направилась прямиком к пианино и прогремела что-то минорное из Скарлатти. Чего хотели эти зловеще-прекрасные дети? Что их отец сделал с мамой?

Какого черта мы вообще здесь забыли?

Закончив разламывать пианино, я подняла глаза. Вернон сидел рядом.

– Давай прогуляемся, – предложил он.

Мы бок о бок сели на пороге и начали завязывать ботинки. Я понятия не имела, где мама или Тэм с Холли. Мне было все равно.

Мы перешли через ручей и обогнули дом. Отсюда в лес уводила тропинка. Под ногами расстилался ковер из коричневато-рыжей хвои, а вокруг толпились безмолвные вековые деревья, покрытые темной морщинистой корой. Ровные стволы тянулись все выше и выше, пока не растворялись в пушистой кроне темно-зеленых иголок. В лесу было прохладно и тенисто; ноги мягко и почти беззвучно ступали по упругой земле.

Долгое время мы шли молча. Вокруг царила тишина – лишь изредка вдали слышался крик какой-то птицы. Мы перешагнули тоненький ручеек, который едва сочился среди травы и мха.

Вернон остановился у поваленного дерева. Сквозь прореху в зеленом куполе – там, где раньше была его крона, – светило солнце. Вернон подошел к дереву, погладил ствол, словно расправляя складки на замявшемся покрывале, и повернулся ко мне.

– Хочешь передохнуть?

Я прикусила губу и села. Кора была шершавой, но сидеть на огромном стволе было удобно. Воздух пах сосновой хвоей.

Вернон сел рядом.

Некоторое время мы просто слушали. Птиц, шелест ветра, колышущего ветви у нас над головой, стук дятла вдалеке…

– Почему мы? – спросила я наконец.

Я обернулась.

Вернона не было.

На его месте из ствола дерева выросла огромная, шириной с человека, ветка. Сверху из нее торчали побеги – все с разными листьями: дубовые, кленовые, одни – как капли, другие – словно перья, иглы и стрелы.

Я вскочила и бросилась бежать. Только спрятавшись за толстым деревом, я перевела дух. Руки тряслись. Прижавшись к шероховатой коре, я выждала пару минут и опасливо выглянула. На бревне сидел Вернон – словно никуда и не уходил. Таинственная ветка исчезла.

Я снова спряталась за деревом, отчаянно стараясь привести мысли в порядок. Единственное, что я знала наверняка, – я была одна в лесу с Чем-то Еще. И понятия не имела, чего оно хочет.

Я огляделась. Откуда же мы пришли? Усеянные иголками тропинки разбегались в разные стороны, петляя среди папоротника, щавеля и кустов рододендрона. Если я здесь останусь, найдет ли меня мама? Найдет ли вообще кто-нибудь?

Через какое-то время я вышла из укрытия и осторожно подошла к упавшему дереву.

– Чего ты хочешь? – рявкнула я, глядя Вернону в лицо.

– Я не хотел тебя пугать. Фиона, я никогда… слышишь, никогда тебя не обижу.

– Ничего не понимаю.

Он протянул руку.

Всякий раз, когда до меня дотрагивались его дети, внутри что-то словно менялось. Стоило им прикоснуться, и во рту появлялся странный вкус. В моей прежней жизни такие фокусы никому были не под силу.

Я облизнула губы и протянула ему обе руки.

Никакого покалывания. Никаких странных вкусов. Его ладони были теплыми – только и всего.

– Что ты собираешься сделать с мамой? Убить?

– Нет. Я люблю твою маму.

Мы молча смотрели друг на друга. В тени деревьев его глаза казались медово-карими, и в них мерцали зеленые искры.

– Я хочу показать тебе свою работу, – сказал он. – Ты не против?

– В каком смысле? Я думала, ты разговариваешь с людьми.

– Это лишь часть моей работы.

Он плавно соскользнул с поваленного ствола, подвел меня к ближайшему дереву и прижал мою ладонь к коре.

– Что ты чувствуешь?

На ощупь кора была шершавой и мшистой. По ней ползали муравьи, в трещинах блестела паутина. Лес пах нагретой на солнце хвоей.

Вернон положил свою руку поверх моей.

– Чувствуешь? – прошептал он.

И тут…

Это было как музыка. Я перенеслась в иной мир. Я чувствовала, как внутри дерева бурлит жизненная сила, как растекается сок, бежит вода, как свет искрится на листьях, а корни погружаются в землю; я одновременно ощущала запах перегноя, тепло солнца и прохладу теней, дуновение ветра и застывшую тишину – а еще долгие, долгие годы, которые кольцами ложились один за другим, запечатлевая в каждом витке дожди, засуху, свежесть туманов, дни и ночи, зиму и лето, а подо всем этим – Землю, а надо всем – Небо и вечное Солнце.