Территория нелюбви (СИ) - Перова Алиса

— Девчат, ну что, мы так и будем дуться на маму? — Настя картинно выпятила губы и заморгала ресницами, изображая обиженную девочку.

Но её показательное выступление никто не заметил. Вот же сучки! Захотелось заорать во всю глотку, но Настя быстро проглотила хотелку и, как только Шурочка отлучилась из кухни, закинула очередную удочку.

— Степаш, я так за тебя волнуюсь… Наш Алекс тоже переживает, спрашивает, как ты, — Настя продолжала гипнотизировать дочку, но не дождавшись ответа, повысила голос: — Ты оглохла, дочь? Я говорю, что мы с твоим братом о тебе беспокоимся!

За спиной вдруг выросла Шурка, а Степашка, её нежная куколка, подняла на мать зеленющие и такие холодные глаза и очень резко отчеканила:

— У меня нет брата.

15.4

Что? На мгновение у Насти пропал дар речи… А потом она вдруг напрочь забыла о том, что собиралась деликатно нащупывать подход. Обида и гнев матери обрушились на девчонок неудержимым потоком. Дуры, какие же непроходимые идиотки! Ради какой-то поганой птицы они готовы предать семью! Да, возможно, их брат погорячился… Но он это сделал ради их же безопасности! А эта ворона была реально опасна — смертельно! Только почему-то их любимую Айку это не слишком заботило! Да она бы всех скормила своему крылатому чудищу, лишь бы никто не смел претендовать на жильё! А теперь ещё пытается разрушить семью! Да она нас всех ненавидит!

— А у неё есть право нас ненавидеть! — прошипела Александрина, нависнув над матерью. — Это мы налетели, как варвары, и уничтожили всё, что ей было дорого. А ты забыла, как она нас встретила? — под удивлённым взглядом Насти Шурочка смахнула с лица внезапно набежавшие слёзы. — Неужели ты, МАТЬ, не заметила, что этот ребёнок из кожи вон вылез, чтобы достойно встретить свою недостойную семью?

— Конечно, заметила! — ощетинилась Настя. — Почти два года на эту красоту пялюсь! Все обои сикось-накось!

— Это мозги у тебя сикось-накось! — рявкнула неблагодарная дочь. — Ты сама-то что умеешь делать своими руками? А она ребёнок! Одинокий и беззащитный! Что дала ей семья? Что она видела, кроме злобы и пренебрежения? Ты хоть раз обняла, поцеловала свою дочь?

А это здесь при чём?! Насте хотелось рыдать от обиды, а ещё врезать хорошенько обнаглевшей Шурке. Сдержаться стоило ей невероятных усилий.

— А ты сама-то много с ней целовалась? — взвизгнула Настя. — Она же дикая, руку нельзя протянуть.

— Да потому что всё детство к ней тянулись только пинки, подзатыльники и ремень! Она не знала других прикосновений и неудивительно, что шарахается от любых проявлений ласки. Она нам не верит!

Степашка всхлипнула и прикрыла лицо руками, а Настя, почувствовав было слабый укол вины, снова разозлилась.

— А что же ты, добрая Шурочка, не защищала сестрёнку, раз видела такую несправедливость? А я тебе скажу! Потому что ты смотрела на всё это глазами ребёнка и не знала другой стороны. А не дай бог тебе такую дочь, ты бы по-другому запела! Она же, как чёрт была, никого не слушалась, кроме деда! И на вас со Степашкой ей всегда было плевать!

— А за что ей было нас любить? — с горечью спросила старшая дочь. — Мы купались в любви, ни в чём не нуждались и не слишком заботились о том, каково этой крохе живётся рядом с нами. Мать с бабкой издевались, брат ненавидел, отец не замечал… А я иногда играла в справедливую сестру. Только Айка никогда не притворялась… Она намного честнее меня, да и всех нас! И пусть непослушная, неласковая, зато за своих перегрызёт горло и никогда не бросит. Я всю жизнь удивлялась, как она, такая маленькая, бросалась меня защищать от мальчишек, которые больше её вдвое. Потом поняла, что её сила не в крошечных кулачках… Её бесстрашие и отчаянность реально пугали. Она же, как бультерьер, — оторвать можно, только пристрелив. А я, как трусливая толстая мышь, пряталась за её худенькой спиной. И Сашка, мразь, всю жизнь её боялся и гнобил исподтишка. Вот потому и сбежал, чтоб не сдохнуть вдали от родины. А теперь пусть каждый день дрищет в ожидании бумеранга. А он прилетит, даже не сомневайся. А ты… ты никогда не любила и не знала свою дочь, поэтому вообще не имеешь права судить о ней.

— Еще как имею! — взвилась оскорблённая Настя. — Это надо же, как хитрая мелкая дрянь запудрила мозги двум тупым курицам, что вы готовы отказаться от родного брата! А может, и от матери тоже? Слепые кретинки! Лучше бы посмотрели, чем занимается ваша обожаемая Айка! Чем она на жизнь зарабатывает?! Ноги раздвигает? Вот молодец! А как она ловко увела у родной матери мужика!

Степашка внезапно вскочила из-за стола, и, сжав кулаки и прожигая мать сверкающим от ярости и слёз взглядом, произнесла тихо и зло:

— Неправда! К-какая ж ты… Я ви-видела… з-знала, что ты такая… Но я не д-думала, что н-настолько.

Младшенькая выбежала из кухни, а Настя, проводив её растерянным взглядом, всхлипнула. Все против неё…

— Мы знаем, как зарабатывает Айка, — спокойно произнесла Шурочка. — Но даже если предположить, что у неё с Рябининым что-то есть, то это не наше собачье дело.

— Ты, наверное, забыла, что твоя сестра несовершеннолетняя? И это как раз очень даже моё дело! В конце концов, я её мать!

— Тупая самка шакала её мать! — жёстко припечатала Шурочка. — А путешествуя по концам концов, она почему-то забыла о своих материнских обязанностях…

Насте вдруг стало очень страшно… Это ведь её дети, её опора… Как они могли договориться до такого?! Как отмотать теперь? Она затравленно взглянула на Шурочку и жалобно проскулила:

— Может быть, Айку надо спасать? Павел… он очень страшный человек!

— Ты даже не представляешь, насколько страшный! — усмехнулась Шура. — Скажи спасибо, что он пока тебя не коснулся…

— Он касался… — машинально напомнила Настя и чертыхнулась про себя, видя как дочь закатила глаза.

— Кто о чём! Лучше не лезь к Рябинину, иначе его очередное касание тебе очень не понравится.

— Но я знаю, как его прижать…

— О, да! — оскорбительно засмеялась дочь. — Несомненно, Павел Ильич содрогнётся, да призадумается: «Ай, Настя, знать она сильна, коль лает на слона!»

Анастасия вдруг ощутила себя очень несчастной и загнанной в угол… Она ведь хотела просто поговорить, помириться с девочками… А теперь как? И Шурка… какая же она жестокая и безжалостная!..

— О, господи, — Настя приложила к сердцу ладонь, — Шур, кажется, мне не очень хорошо… воздуха не хватает…

— Неудивительно! В полной жопе не слишком легко дышать полной грудью. Но ты не кисни, мам, ещё не всё потеряно… Тебе ещё терять и терять. Ты, главное, продолжай в том же духе.

Глава 16.1 Аика

Май

Праздник весны и труда я встречаю на собственном участке — тружусь. Вся страна отдыхает, поэтому моя стройка сегодня простаивает. Вообще, как-то это неправильно — праздник труда отмечать отдыхом от этого самого труда. Но всё же мои парни-работяги отлично постарались и, конечно, заслужили выходной, тем более теплынь стоит почти как летом. Эх, дай мне волю, я бы весь народ, от мала до велика, выгнала б на уборку прилегающих к ним территорий. И на посадку деревьев…

— Айка, что ты творишь? — неожиданно прозвучавший за спиной голос заставил меня вздрогнуть, но не отвлечься от важного занятия. А что я такого творю? Облагораживаю территорию. А ещё раздаю ключи от дома кому попало! Я даже не думаю оглядываться на непрошеного гостя.

Устроили здесь проходной двор. Ричард бы сейчас быстро рассекретил этого пришельца… Но…

Но не отчитывать же Рябинина за несанкционированное проникновение на чужую территорию. Особенно после того, как он гостеприимно распахнул для меня свой загородный дом и позволил в нём жить. А я позволила себе остаться там на целых пять дней. Большой у него дом, красивый… И рядом тоже есть лес… И Пал Ильич рядом… Это оказалось трудно.

Когда он привёз меня к себе, я проспала почти сутки. Тем временем Рябинин забрал из моей квартиры документы и одежду и купил мне новый мобильник. Свой я потеряла где-то… Но от подарка не стала отказываться. Разве он к чему-то меня обязывает? А без телефона мне совсем никак — в нём все рабочие контакты. Правда, работу я забросила на целых три дня, и даже телефон не включала.