Сломанная любовь - Евсения Медведева

— Алевтина Александровна, — я пересел на диван, поближе к разрумянившейся бабушке, на всякий случай откинув топор подальше. — А с чего вы взяли, что она мне что-то наговорила?

— Зимой случайно с Настей пересеклись. Идет такая красивая, счастливая в норковом манто, а увидев нас, бросилась прямо через всю улицу. Стала хвастаться бриллиантами, и тем, что замуж выходит за олигарха какого-то. Оля даже говорить с ней не стала, ушла к Мишке на спортивную площадку, а я внимательно наблюдала, как Настя презрением Олькин пуховичок с рынка прожигает. Вот тогда она и спросила меня, не нашел ли ты её? Я все пытала её, хотела фамилию твою узнать, чтобы самой найти и в морду твою разукрашенный плюнуть, но Настя лишь рассмеялась и убежала к старикашке своему. Эх… Знала бы я, что фамилия твоя под носом у меня столько лет…

— Я вас услышал, Алевтина Александровна. Но исповеди моей вы не услышите, — снова закурил, наблюдая, как Олька нервно расхаживает вдоль забора, пытаясь подслушать, что у нас происходит. — И Олька не услышит. Но я все равно найду того, кто сделал это.

— Это не Наталья, — вздохнула Аля и смахнула скупую слезу. — Я заставила её забрать заявление тогда.

— Вы?

— Она дура, конечно. Как и я, намечтала для дочери мужа идеального, воспитывала её в ежовых рукавицах, чтобы не упустить… А когда поняла, что все уже случилось, смирилась. Да, Мирон, ты - не идеал для неё, но и Олька ей не враг. Она поэтому к твоему отцу пошла, чтобы заставить тебя жениться на дочери, но… переиграла. Батька у тебя ещё тот придурок, надеюсь, это не наследственное. Выяснилось, что женишься ты, соколик мой ясный… — бабушка потянулась рукой за топором, но я перехватил её вовремя. — Тогда Наталье и сорвало крышу. Она отнесла заявление в полицию как раз вовремя, ты ж уже неделю в КПЗ чалился? Я её не оправдываю, Мирон. Но это не она…

— Я никогда не был женат, Аля, — сжал челюсть, чтобы не брякнуть лишнего.

— Мстила за честь дочери, — Аля плеснула себе ещё коньячка, выпила и занюхала папироской. — Я бы тоже мстила. Не хочешь жениться - на колыму!

— Лучше бы меня спросили для начала, Алевтина Александровна. Все что-то делали, решали, прятали, фамилии меняли… Но без меня!

— Не говори Ольке, — старушка сжала мою руку. — Мы все напортачили. Все… Не говори… Хочешь, мне все расскажи, я с собой унесу твою боль, но сдержись, Мирон. Она никогда не простит себе…

— Нечего прощать, — я затушил сигарету, пожал бабушке руку и встал. — Это я козёл.

— Согласна, — закивала Аля. — Козлина, каких поискать! Правда забираешь их от меня?

— Правда.

— Мироша… — на веранду влетела Оля, вся в красных пятнах от нервного напряжения. — Я не оставлю бабушку одну!

— Значит, с нами бабушка поедет, — пожал плечами.

— Ещё чего! У меня вальс по четвергам, а в выходные преферанс и покер. Я не намерена тухнуть с вами в городе, — шикнула Аля, пряча бутылочку в рукав.

— Мироша, ну нельзя так. У Миши школа осенью, друзья, да и бабушка старенькая уже, — Оля заикалась, пытаясь донести до меня свои сомнения.

— Оля, — цыкнул я, дергая к себе за руку. — Запомни, что нет ни одной проблемы, которую мы не смогли бы решить. Ни одной!

— Я через месяц на работу выхожу, а школа в десяти минутах отсюда. Хорошая школа, Королёв. Мишке понравится, — дергала она меня за руку. — Давай договариваться, Мироша. Только не руби с плеча. Давай договариваться!

— Месяц?

— Да.

— Тогда договор, — я протянул ей руку. — Ты даёшь мне месяц, Сладкова, чтобы стать отцом для Мишки, а тебе не просто однофамильцем. Живем там, где я скажу неделю, а в выходные «Вишнёвый», тебя устроит?

— Устроит, — закивала Оля.

— Но вместе! Каждый день, Олька. С утра до ночи, без каких-либо предлогов сбежать и прятаться. Вы узнаете меня, я – вас. Договор?

— Хорошо…

— А через месяц ты становишься моей женой, — я нагнулся к ней, поцеловал в кончик носа. — Настоящей! Если тебя все устроит. На привязи тебя держать не стану.

— Ну и зря, — крякнула Любовь Григорьевна, высунувшись из-за пушистой туи. — Царёв тоже либеральничает с Катериной. За хвост и в ЗАГС. Правильно я говорю, Аля?

— С прискорбием заявляю, что согласна я с Любой. Королёв, ты дурак.

— Она ещё сама за мной бегать будет, — рассмеялся я, обнимая растерянную Олю.

— Ба… — захихикала Сладкая. — А ведь буду… Побегу!

— Тогда к вечеру будьте готовы, — поцеловал Олю ещё раз, кивнул старушкам и пошел в сторону соседнего дома, где на ступеньках уже возвышались Керезь и Сашка. — Оля, все вещи собирай! Слышишь?

— Слышу, Мироша… Слышу…

— А мне почирикать кое-с кем надо…

Глава 25.

Глава 25.

— Здоро́во, — Царёв хлопнул меня по плечу, как только я взбежал по лестнице веранды, на которой стояли друзья. — Живой?

— Не дождётесь. Сань, а есть у тебя в «Вишневом» что-нибудь на продаже? — внутри кипела злость на то, что приходится уходить, что приходится сдерживать свои эмоции перед Мишкой, но перекрывал это всё восторг, что сегодня моя пустая квартира навсегда потеряет тишину, что шла в комплекте от застройщика.

— О! Потеряли пацана, — не на шутку развеселившись, Керезь рухнул в гамак. — Вы можете как-то поаккуратнее, что ли? А то разом двух холостых друзей лишился. По очереди сложно, что ли? Сердце у меня слабое, парни…

— Ладно, — крякнул Царёв, переворачивая гамак ногой так, что Гера рухнул на пол, сотрясая веранду своим немалым весом. — Покажу тебя врачу своего деда, он и сердце лечит, и недержание, включая словесное. Мирон, в «Вишнёвом» вообще ни одного свободного участка.

— Жаль, друг. Мне очень жаль, правда. Неловко даже как-то выгонять тебя со своей фазенды. Ты, кстати, успел прибрать после своего приступа ревности? А то у меня ребёнок маленький, сам понимаешь, — я прищурился, рассматривая удивленное