Лебединая песня - Овидий Александрович Горчаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вечером Толя Моржин перезарядил автоматный рожок, очистил от первой копоти новенький ППС и, сев под елку, написал свою первую невеселую радиограмму: сообщил Центру о гибели Овчарова.
Придавленная горем, поникнув, с глазами, полными слез, мешавшими ей видеть колонки цифр, выстукивала Аня скорбное сообщение…
Целую неделю ведет Моржин группу на юго-запад из «Ильменхорста» в укрепрайон «Летцен». Теперь их опять пятеро. Ветер стонет в верхушках мачтовых сосен. Органными трубами гудит темный бор. Вот за полотнищами дождя и железная дорога Ангербург Даркемен. Но в лесу почти столько же солдат 4-й армии вермахта, сколько и деревьев. Или, как говорит Ваня Мельников: «Больше пруссаков, чем тараканов за бабушкиной печкой!» Днем трижды проходят мимо разведчиков подразделения пехоты и фольксштурма, но никто из немцев не обращает на них внимания — принимают за своих, что ли? Рядом — ставка Гитлера. По шоссе снуют штабные машины, бронированные черные «мерседесы» с генеральскими флажками на крыльях и трехзначными и даже двузначными эсэсовскими номерами. А разведчики знают: чем меньше номер, тем ближе хозяин машины к Гитлеру и Гиммлеру, которые разъезжают на машинах № 1 и 2. Размечтался Ваня Мельников — а вдруг появится бронированный черный «мерседес» с пуленепробиваемыми голубоватыми стеклами и номером СС-1. Лимузин фюрера. Тогда уж разведчики не посмотрят на запрет, наложенный начальством на диверсии, пустят в ход последние гранаты…
Ночью группа переходит «железку» Даркемен — Ангербург, днем скрывается в небольшом лесу у Норденбурга. И тут лес кишмя кишит солдатней в касках и сизо-голубых шинелях. «Королевские тигры», полосатые шлагбаумы, щиты с надписью «Ферботен»… На каждой дороге, на каждой тропе — свежеоттиснутые следы вермахтовских сапог.
Моржин держит совет, хладнокровно, обстоятельно обсуждает положение. В любую минуту немцы могут обнаружить группу, уничтожить ее, продукты опять кончились. Нет, разведку в этом районе вести невозможно.
Мельников предлагает махнуть на юг, прямо мимо ставки фюрера, перейти границу Восточной Пруссии, выйти в Польшу.
— Нам приказано оставаться здесь! — возражает Моржин.
— Здесь мы погибнем без пользы! — соглашается с Мельниковым Аня. — А в Польше у нас много друзей. Я поляков хорошо знаю. В подполье с ними работала…
Насупив тонкие брови, Моржин задумывается. В ушах у него звучат суровые слова, сказанные ему перед вылетом майором Стручковым:
— Им там, сам понимаешь, труднее, чем челюскинцам. Тянет на Большую землю. Сделали они уже много, очень много, гораздо больше, чем мы ожидали. И дико намучились за эти три с половиной месяца. Ими восхищается сам командующий. Для фронта очень важно, чтобы они продержались там, на главном направлении нашего будущего наступления в Восточной Пруссии. Понимаешь, Толя, продержались любой ценой…
Что ж, по дороге из Роминтенского леса под Норденбург группа добыла важные разведданные. Однако есть предел человеческим возможностям.
Моржин пишет радиограмму: «Все члены группы — это не люди, а тени. За последние недели они настолько изголодались, промерзли и продрогли в своей летней экипировке, что у них нет сил держать автоматы. Все сильно простужены. Одежда перепрела. Патронов осталось по 30 штук. Просим сбросить груз, разрешить выход в Польшу. Иначе мы погибнем».
Ночью Зина принимает радиограмму Центра «Гладиатору».
«Погода нелетная. Груз сбросить не можем. Вам разрешается выход в Польшу. Примите все меры к сохранению людей».
Майор Стручков долго просиживает над картой. Удастся или не удастся группе выйти в Польшу? А погода все портится. Не только фронт на земле, но и небесный, грозовой фронт отделяет группу «Джек» от Большой земли…
— У телефона Шпоренберг. Да, штандартенфюрер, я ознакомился с вашим планом и забраковал его.
— Нельзя ли узнать почему, группенфюрер? Этот план почти гарантирует нам ликвидацию группы, которую мы условно называем «группой Шпакова». Запеленговать рацию группы, немедленно выслать пикирующих бомбардировщиков с ближайшего аэродрома и разбомбить указанный лесной квартал вместе с русскими…
— Нет, разведчики по-прежнему нужны мне живыми. Особенно радисты. Я предлагаю вам контрплан, детали которого мы сейчас разрабатываем. По этому плану самолеты полетят, ориентируясь на рацию «группы Шпакова», и сбросят по пеленгу не бомбы, а десантников из парашютной бригады СС! Вот тогда русские не смогут улизнуть!..
— Прекрасный план, группенфюрер! Однако его придется отложить, так же как и наш…
— Это еще почему?!
— Нелетная погода, группенфюрер! Дьявольская погода. Кроме того, фельдмаршал Роберт фон Грейм жалуется, что у него не хватает самолетов…
На пороге «Волчьего логова», у самого Герлицкого леса, «Джек» засекает вражеские оборонительные рубежи, и Аня выстукивает радиограммы с ценными разведданными о семидесятикилометровом оборонительном поясе Мазурских озер. Нетрудно понять, что именно отсюда гитлеровцы попытаются ударить по нашим войскам, когда они пойдут от Варшавы на Берлин…
И здесь укрепления еще не заняты войсками вермахта. Стало быть, у Гитлера не хватает солдат, чтобы занять укрепления в прифронтовой полосе, а это значит, что немцы в Восточной Пруссии скрывают не только свою силу, но и свою слабость…
Группа «Джек» обнаруживает в лесу толстый многожильный кабель, тянущийся из ставки Гитлера.
— Это может стоить нам жизни, — задумчиво говорит Толя Моржин, — но я предлагаю перерезать этот чертов кабель. Что скажете?
— Крылатых и Шпаков, — отвечает Ваня Мельников, — сказали бы: «Резать!» Значит, решено!
И группа «Джек» режет, кромсает финками кабель, соединяющий ставку Гитлера под Растенбургом со штабом главного командования сухопутных сил в Ангербурге.
Самого Гитлера уже нет в «Волчьем логове». Совсем недавно, 20 ноября, он вылетел в Берлин. Но ставка еще действует. Разведчики видят, как за лесом приземляются и взлетают тяжелые четырехмоторные «кондоры», сопровождаемые истребителями Ме-110.
Поздним вечером Аня и ее друзья проходят мимо «Вольфсшанце». Маленькая горстка бойцов. А вокруг — вся махина третьего рейха в своей беспощадной мощи, дивизии СС и панцирные армии вермахта, фельджандармы и два миллиона пруссаков. Неравный бой. Он продолжается уже четвертый месяц…
Куда ни посмотришь — всюду надолбы, межи, эскарпы, «зубы дракона». Таких мощных укреплений
