Травяной венок. Том 2 - Колин Маккалоу

– Консул Луций Катон был убит незадолго до того, как наш сын приказал отступать.

– Наш сын дал приказ об отступлении?

– Да, – Юлия пыталась сдержать подступавшие слезы.

– Как ты узнала об этом Юлия?

– Квинт Лутаций приходил к тебе сегодня. Он отбыл в официальную поездку на марсийский театр военных действий, я думаю, по поводу неприятностей в войсках Луция Катона. Я не знаю – честно говоря, я не уверена, – она отняла свою руку у юного Цезаря и поднесла ее ко лбу.

– Нас не касается причина визита Квинта Лутация на марсийский театр военных действий, – жестко сказал Марий. – Я понял так, что он был свидетелем битвы, проигранной Катоном?

– Нет, он был в Тибуре, куда после сражения отступила наша армия. Очевидно, это был разгром. Солдатами никто не руководил. Единственным, кто сохранил самообладание, был, по-видимому, наш сын, вот почему именно он отдал приказ отступить. По пути в Тибур он пытался восстановить порядок в войсках, но не мог поспеть везде. Бедные парни просто обезумели.

– Тогда почему – что здесь такого ужасного, Юлия?

– В Тибуре его ожидал претор. Новый легат, назначенный к Луцию Катону. Луций Корнелий Цинна… Я уверена, что это имя называл Квинт Лутаций. Когда армия достигла Тибура, Луций Цинна принял командование у молодого Мария и все, казалось, было в порядке. Луций Цинна даже отметил присутствие духа, проявленное нашим сыном, – Юлия вырвала у них руки и крепко сжала, ломая суставы.

– Все, казалось, в порядке. Что же случилось потом?

– Луций Цинна устроил совет, чтобы выяснить причину поражения. Он смог опросить только некоторых трибунов и кадетов – все легаты, по-видимому, были убиты, поскольку никто из них не вернулся в Тибур, – продолжала Юлия, отчаянно Пытаясь сохранять ясность ума. – И когда Луций Цинна подошел к выяснению обстоятельств смерти Луция Катона, один из кадетов обвинил нашего сына в том, что он убил консула Луция Катона!

– Я понял, – сказал Марий с невозмутимым видом. – Хорошо, Юлия, тебе известна вся эта история, а мне еще нет. Продолжай.

– Тот кадет заявил, что молодой Марий пытался убедить Луция Катона отступить. Но Луций Катон обругал его и назвал италийским предателем. Он отказался отдать приказ об отступлении и сказал, что для любого римлянина лучше умереть на поле боя, чем жить в бесчестии, и с отвращением отвернулся от молодого Мария. И тот кадет сказал, что наш сын вытащил свой меч и вонзил его по рукоятку в спину Луция Катона! Затем он взял на себя командование и приказал отступать, – Юлия заплакала.

– Неужели Квинт Лутаций не мог дождаться меня и не взваливать на тебя груз подобных новостей? – резко спросил Марий.

– У него на самом деле не было времени, Гай Марий, – она вытерла слезы, пытаясь взять себя в руки. – Его срочно вызвали в Капую, и он должен был отправляться туда немедленно. Он сказал, что он вообще не имел права задерживаться и заезжать к нам в Рим, так что мы должны его еще и поблагодарить. Он сказал, что ты знаешь, что нужно сделать. И когда Квинт Лутаций сказал это, я поняла, что он поверил в то, что наш сын убил Луция Катона. О, Гай Марий, что нам делать? Что сможешь сделать ты? Что имел в виду Квинт Лутаций, ты знаешь?

– Я должен отправиться в Тибур вместе с моим другом Гаем Юлием, – сказал Марий, поднимаясь на ноги.

– Но ты же не можешь! – задохнулась Юлия.

– На самом деле я могу. Теперь успокойся, жена, и вели Стофанту послать за Аврелией и пригласи Луция Декумия. Он сможет присмотреть за мной в пути и снимет часть нагрузки с мальчика, – говоря это, Марий крепко держал юного Цезаря за плечо – не так, будто он нуждался в его поддержке, а скорее подавая мальчику знак, чтобы он молчал.

– Пусть Луций Декумий отправится с тобой один. Гай Юлий должен идти домой к своей матери.

– Да, ты права, – согласился Марий. – Иди домой, юный Цезарь.

Юный Цезарь возразил:

– Моя мать велела мне находится рядом с тобой. Если бы я покинул тебя в таком положении, она очень рассердилась бы на меня.

Марий стал было настаивать, но Юлия, хорошо зная Аврелию, пошла на попятный:

– Он прав, Гай Марий. Возьми его с собой.

Спустя долгий летний час повозка, запряженная четырьмя мулами, которая везла Гая Мария, юного Цезаря и Луция Декумия, выехала из Рима через Эсквилинские ворота. Будучи хорошим возницей, Луций Декумий пустил мулов бодрой рысью, аллюром, при котором они могут проделать весь путь до Тибра, не растратив сил.

Зажатый между Марием и Декумием, юный Цезарь с удовольствием рассматривал окрестности по обеим сторонам дороги, пока не стемнело. Ему никогда еще не представлялось случая принимать участие в поездке по столь неотложному делу, Но в душе он всегда питал страсть к быстрой езде.

Хотя у них с двоюродным братом разница в возрасте составляла девять лет, юный Цезарь хорошо знал молодого Мария и воспоминания младенчества и раннего детства были у него в большей степени связаны с молодым Марием, нежели с другими детьми, и они не давали ему никаких оснований любить молодого Мария. Не то, чтобы молодой Марий плохо обращался с ним или насмехался над ним. Зато другие, над кем он насмехался и мучил, отвратили юного Цезаря от молодого Мария. Во время постоянного соперничества между молодым Марием и Суллой-младшим юный Цезарь все время чувствовал, что его ощущения верны. Молодой Марий всегда носил как бы две маски для Корнелии Суллы – очаровательную в ее присутствии и язвительную, когда ее не было рядом.

Он не ограничивал свои насмешки ею и своими двоюродными братьями, а обсуждал их и со своими друзьями. Поэтому перспектива бесчестья молодого Мария вовсе не беспокоила юного Цезаря с личной точки зрения. Но поскольку это касалось Гая Мария и тети Юлии, она болезненно его задевала.

Когда темнота спустилась на дорогу и в небе засиял серп луны, Луций Декумий пустил мулов шагом. Мальчик вскоре уснул, склонив голову на колени Мария, расслабившись в безразличном забытьи, которое можно наблюдать только у детей и животных.

– Ну что, Луций Декумий, давай поговорим, – сказал Марий.

– Что ж, это дело, – бодро откликнулся Луций Декумий.

– Мой сын попал в большую неприятность. Луций Декумий сокрушенно поцокал языком:

– Нам этого по возможности хотелось бы избежать.

– Его обвиняют в убийстве консула Катона.

– Те, от кого я слышал про консула Катона, собираются присудить молодому Марию Травяной венок за спасение армии.

Марий затрясся от смеха:

– Я согласен с тобой полностью. Если верить моей жене, обстоятельства были таковы. Этот дурак Катон сам себе подготовил поражение! Я думаю, что оба его легата к тому моменту были убиты, и могу только предполагать, что трибунов тоже не было при нем – они были отправлены с поручениями на поле боя – с ошибочными поручениями, вероятнее всего. Очевидно с консулом Катоном остались одни кадеты. И моему сыну довелось быть тем кадетом, который посоветовал командующему отступить. Катон сказал «нет» и назвал молодого Мария сыном италийского предателя. Вследствие чего – по словам другого кадета – молодой Марий воткнул в спину консула два фута хорошего римского меча и отдал приказ отступать.

– Это было неплохо сделано, Гай Марий!

– Я тоже так думаю – с одной стороны. С другой стороны, я сожалею, что он сделал это, когда Катон стоял к нему спиной. Но я знаю своего сына. Он вспыльчив, не лишен чувства собственного достоинства. Когда он был маленьким, я редко бывал дома, чтобы выбить из него эту необузданность, кроме того, он был достаточно ловок, чтобы не показывать ее при мне. Или он отыгрывался на матери.

– Сколько свидетелей, Гай Марий?

– Только один, насколько мне известно. Но мне и не нужно этого знать, пока я не увижусь с Луцием Корнелием Цинной, который принял теперь командование. Разумеется, молодой Марий должен ответить на обвинения. Если свидетель будет настаивать на своих показаниях, мой сын должен быть наказан розгами, а затем обезглавлен. Ведь убийство консула не просто преступление. Это еще и святотатство.

Луций Декумий опять поцокал языком и не сказал ничего. Разумеется, он знал, почему его взяли в это путешествие. Его воодушевляло то, что сам Гай Марий послал за ним. Гай Марий! Самый прямой, самый благородный человек из всех, кого знал Луций Декумий. Что сказал Луций Сулла несколько лет назад? Что когда даже он выбирает кривую дорожку, Гай Марий проходит это место по прямой. Но в эту ночь дело выглядело так, что Гай Марий решил пройти кривую дорожку по кривой. Это не в его характере. Тут есть и другие пути. Пути, которыми, наверное, Гай Марий по крайней мере попытается пойти сначала.

Луций Декумий пожал плечами. В конце концов Гай Марий – отец. И у него только один сын. Драгоценный, единственный. Неплохой, в сущности, парень, пожалуй, слишком самоуверенный и заносчивый. Наверное, трудно быть сыном великого человека. Особенно для того, кто недостаточно крепок. О, он оказался достаточно храбр. И умен. Но он никогда не будет настоящим великим человеком. Для этого надо прожить трудную жизнь. Потруднее той, которая была у молодого Мария. У него такая милая мать! Если бы у него была такая мать, как у юного Цезаря, сейчас все было бы по-другому. Она с полной уверенностью устроила юному Цезарю трудную жизнь. Никогда он не получал от нее лишней свободы. И в этой семье никогда не было лишних денег.