Брестский мир. Ловушка Ленина для кайзеровской Германии - Ярослав Бутаков

Главная беда Николая II, как мы уже видели, состояла в том, что он был вынужден делать ставку не на те общественные классы. Элита Российской империи, доставшаяся ему «по наследству», была неспособна к таким свершениям, которых от России требовало время. В этой связи совершенно новое измерение приобретает и вопрос о «государственной измене» Ленина. Ведь его прогноз как раз и основывался на очевидной (для него) неспособности российской элиты привести Россию к победе в войне, не допустив революции!

Мы уже отмечали, что прогноз Ленина в своих главных чертах совершенно совпал с прогнозом П.Н. Дурново. Но в силу своих политических целей оба деятеля сделали из этого тождественного прогноза разные выводы. Для Дурново было очевидным, что, ради самосохранения того общественного класса, к которому он принадлежал вместе с царем, Россия не должна ввязываться в войну с Германией на стороне Антанты. Для Ленина было само собою разумеющимся, что, коль скоро Россия все-таки оказалась вовлечена в такую войну, грех было бы не воспользоваться благоприятной ситуацией для реализации своей радикальной социально-политической программы.

Но до весны 1917 г. большевики не оказывали почти никакого воздействия на общественные настроения в России. К ключевым событиям Февральской революции они, как мы уже видели, были непричастны. Известие о ней застало Ленина в его швейцарском уединении врасплох. Это лишний раз доказывает, что до Февраля 1917 г. Ленин был «всего лишь» политическим аналитиком, теоретиком, овладевавшим методикой политического предвидения и стратегического планирования для массовой политической партии, каковой большевики, однако, в ту пору не были. Условия для создания такой партии в России появились только после Февральской революции, которую, еще раз повторю, не большевики совершили.

Автору возразят: Дурново, в отличие от Ленина, видел в грядущих событиях беду России и хотел их предотвратить, а не призывал воспользоваться ими в целях захвата власти. Но виноват ли Ленин в том, что большинство прочих российских политиков вовремя не разглядели надвигающийся на них асфальтовый каток? А разглядев, попытались остановить его и оказались им раздавлены? В отличие от них, Ленин рассудил, что лучше оказаться за рулем такого катка, чем впереди него. В восточной философии есть выражение для аналогичного действия — «оседлать тигра». В этом, а отнюдь не в немецких деньгах, содержался «золотой ключ» к победе большевиков[31].

Историография Русского Зарубежья потратила уйму бумаги на то, чтобы доказать, будто революция в России не имела достаточных внутренних объективных предпосылок. И развивала «гипотезы» о том, что своим успехом большевики были обязаны исключительно немецким деньгам и другим привходящим факторам, с потребностями русского народа никак не связанным. В нынешнее время ей стали вторить некоторые авторы и в нашем Отечестве. Составной частью теории, относящей русскую революцию целиком на счет субъективных причин, является и легенда о якобы особых, исключительных, «демонических» с точки зрения таких авторов, качествах Ленина как вдохновителя, организатора и руководителя большевиков.

Однако эти авторы закрывают глаза на то, что в 1917 г. было очевидным для многих. Ведь ни Дурново, ни Ленин своими способностями к политическому предвидению не были уникальны в России того времени. Грозившую российским элитным классам опасность отчетливо усматривали и Милюков, и Керенский, и другие российские политики. Но действия главных персонажей в событиях 1917 г. были обусловлены интересами и настроениями тех общественных классов, с которыми каждый из них связал свою политическую судьбу. Можно сказать, что главный секрет успеха Ленина — в том, что он умел сделать из своего теоретического прогноза надлежащее практическое применение. Однако такое объяснение далеко не достаточно.

Как мы увидим ниже, в своей политической тактике Ленин допускал серьезные промахи. Он вовсе не был таким сверхъестественно безошибочным вождем, как это изображали и официальная советская историография, и ее оппоненты. То, что эти промахи не стали для большевиков роковыми — показатель того, что в 1917 г. далеко не все в действиях большевиков зависело от «предначертаний» вождя. Партия большевиков представляла собой живую организацию, сотнями тысяч нитей связанную с народными массами, чувствовавшую их интересы и настроения. В этой организации ошибки вождя тут же сглаживались и исправлялись влиянием огромного и могучего, как океанские приливы и отливы, движения масс. То, что ряд просчетов Ленина, имевших экстремистское свойство, не помешал в итоге большевикам прийти к власти, — лишнее подтверждение объективного характера социального процесса, покончившего в 1917 г. с господством старой российской элиты.

Экстремизм и гибкость

Когда поздно вечером 3 апреля 1917 г. Ленин прибыл из-за границы в Петроград, он встретился с Россией, еще не отошедшей от эйфории Февральской революции и не способной воспринять радикальные ленинские лозунги. Об отрицательной позиции Ленина в отношении Временного правительства здесь уже слышали. Встречавший вождя большевиков председатель Петроградского Совета меньшевик Н.С. Чхеидзе в своей речи выразил надежду, что Ленин объединится со всей «революционной демократией». На это же надеялись и многие большевики, с начала марта получавшие ленинские «Письма из далека», но опубликовавшие в партийной печати лишь одно из пяти писем, и то с сокращениями — так напугал их ленинский экстремизм, таким далеким казался Ленин от нужд и интересов России!

«Защита Родины означает защиту одних капиталистов от других», — взывал Ленин к толпе солдат с балкона особняка Кшесинской в ту же ночь, и среди солдат его слова вызывали ропот негодования. «Кое-кто даже предложил ему спуститься вниз, и тогда они ему покажут, что к чему»{130}. Лозунг «Вернем Ленина Вильгельму!» стал все чаще появляться на уличных митингах и демонстрациях.

«Ленин слишком долго пробыл в эмиграции, оторвался от российской жизни, надо объяснить ему, что и как, он поймет», — примерно таковы были господствовавшие в «революционной демократии» настроения первое время по возвращении Ленина. Время шло, но Ленин «не понимал». Наоборот, партия большевиков постепенно воспринимала ленинские установки. Более того, на позиции Ленина переходили и некоторые другие фракции социал-демократов (т.н. «межрайонцы» во главе с Троцким, летом 1917 г. организационно объединившиеся с большевиками). Те же, кто никак не разделял ленинских лозунгов, перестали надеяться на то, что Ленин «прозреет», и переходили в стан его врагов.

Приятие ленинской позиции большевиками во многом объяснялось тем, что, ознакомившись с ситуацией, Ленин откорректировал некоторые из своих тезисов. Конечно, от принципиального положения о «превращении империалистической войны в гражданскую» он отказываться не собирался. Но некоторые пункты своей программы сделал более приемлемыми для партии.

О каких пунктах идет речь? Вечером 4 апреля Ленин дважды выступил со своими тезисами «О задачах пролетариата в нашей революции», позднее получивших название «Апрельских тезисов», перед большевистской фракцией Всероссийского совещания Советов, проходившего в это время в Петрограде, затем перед объединенным собранием большевиков и меньшевиков этого Совещания. Накануне, до приезда Ленина, Совещание приняло резолюцию об «условной поддержке» Временного правительства, причем за эту резолюцию голосовали делегаты-большевики. И тут Ленин говорит: «Никакой поддержки Временному правительству!»

В этих тезисах Ленин выдвинул свое главное программное требование о власти: «С.Р.Д. [Советы рабочих депутатов] есть единственно возможная форма революционного правительства… Не парламентарная республика — возвращение к ней от С.Р.Д. было бы шагом назад, — а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов во всей стране, снизу доверху».

Резок и бескомпромиссен был Ленин в вопросе о войне: «В нашем отношении к войне… недопустимы ни малейшие уступки “революционному оборончеству”. На революционную войну, действительно оправдывающую революционное оборончество, сознательный пролетариат может дать свое согласие лишь при условии: а) перехода власти в руки пролетариата и примыкающих к нему частей крестьянства; б) при отказе от всех аннексий на деле, а не на словах; в) при полном разрыве на деле со всеми интересами капитала… Организация самой широкой пропаганды этого взгляда в действующей армии…»{131}

В тот период в обеих крупных фракциях российской социал-демократии были сильны тенденции к взаимному примирению и объединению, почему и стало возможным совместное собрание большевиков и меньшевиков. Речь Ленина похоронила надежды на восстановление единства социал-демократии. Меньшевики никоим образом не могли принять такой резолюции. Но, что самое главное, и фракция Ленина тоже не приняла его тезисов как руководящее указание! Ленину в тот период удалось добиться от своих соратников только одной, хотя и существенной уступки — отбросить попытки объединения с меньшевиками и сохранить независимость партии.