Камень. Книга шестая (СИ) - Минин Станислав

— Все, сдаюсь, начальнички, ваша взяла. Сопротивления оказывать не буду, но на провокации отвечу адекватно. — Опустил руки и завел их за спину.

Полицейские окружили меня, и один из них скомандовал:

— На выход, курсант Романов.

А уже в дверях КПП услышал, как Прохор фальшиво затянул наш с отцом «хит» из Бутырки:

— Голуби летят над нашей зоной!

— Голубям нигде преграды нет!..

Глумление воспитателя грозным окриком попытался остановить дежурный:

— Сейчас же прекратить исполнение неуставного песенного репертуара на территории режимного объекта! Попрошу на выход, мужчина!

…Как бы мне хотелось с голубями

На родную землю улететь!..

— Вынужден применить силу!

— Все-все, начальничек, не надо резких движений, уже испаряюсь…

Да знал бы дежурный, кого он выгонял, штаны бы до утра в тазике жулькал! Но если Прохор таким образом хотел меня поддержать, то у него это получилось в полной мере: настроение резко улучшилось, спина непроизвольно распрямилась, а желание «подоставать» провокационными разговорчиками сопровождавших полицейских пропало. Вот так молча мы и добрались до гауптвахты.

Калитка со следами правки уже висела на своем законном месте, да и в дежурке был наведен порядок, правда, дверь в каморку вместе с куском стены все-таки отсутствовали. К моему немалому удивлению, новый дежурный общаться не пожелал, а сразу приказал сопровождающим лицам отвести меня в камеру.

Развалившись на нарах, я не смог сдержать довольной улыбки: теперь отбывать наказание буду с максимально возможным комфортом, с телефоном и шнурками! Вопрос к вертухаям у меня был только один: где я этот самый телефон буду заряжать?..

— Андрей, какой же ты молодец, что догадался тогда этого Алексея на турнир пригласить! — Князь Долгорукий даже не пытался скрывать своих эмоций. — Какой же молодец! — он остановился перед совершенно растерявшимся внуком. — Андрюша, проси что хочешь, заслужил!

— Деда, да что случилось-то? — младший Долгорукий перевел взгляд на сидевшего рядом отца.

— Романовы у нас случились! Вместе с Пожарскими! Вчерашнюю встречу цесаревича с сыном вовсю обсуждают в свете! А больше всего говорят про появление императорской четы у нас в клубе, их обещание посетить финал и гигантский размер вчерашних ставок!

— Я рад за нас… — осторожно сказал Андрей, так и не уловивший причины восторгов деда и довольного вида отца. — Поговорят-поговорят и забудут…

— Не забудут, Андрюшка! Со мной уже главы десяти не последних родов связались, просят приглашения на финал! — Князь сделал многозначительную паузу. — С твоим отцом еще столько же его однокашников намеками пообщались. И это я еще не говорю про «заходы», которые идут через твою мать и бабушку. Да у нас тут вообще получится что-то вроде императорского новогоднего бала, только чуть скромнее! Все наши старания стократ отбились, внук! Как в репутационном плане, так и в финансовом! Понял теперь?

— Теперь понял, — заулыбался младший Долгорукий.

— Про то, что тебе обязательно надо лично пригласить Юсуповых и Шереметьевых, надеюсь, говорить не надо? — Андрей кивнул. — Марию с Варварой Романовых, если лично не получится, постарайся вытащить к нам в клуб с помощью Алексея. И скажи ему, что он волен приглашать на финал кого угодно. Договорились?

— Сделаю, дедушка.

— И проси что хочешь!

— Мне надо подумать.

— Думай, Андрюшка, думай! — князь уселся в кресло. — Заслужил, внучок!

— Подъем! — Опять открылась с лязгом «кормушка». — На выход!

— А пайку выдать? — не придумал я ничего нового и нарочито медленно потянулся на нарах. — Кофий будет? На крайняк какава?

— На выход! — дверь распахнулась. — Разговорчики!

— Иду-иду, начальничек…

И опять я оказался перед дежурным по гауптвахте:

— Курсант Романов, сейчас вас проводят на занятия к вашему курсу, нечего в камере прохлаждаться! Во время этих занятий вас, курсант, будут сопровождать два бойца военной полиции. Это личный приказ начальника училища, так что убедительно прошу отнестись к этому факту с пониманием и не устраивать разных там… инсинуаций. Как поняли, курсант?

Это что, «мухоморы» так за вчерашнее «извиняются»? Или просто не хотят конфликтовать? В любом случае я за мир во всем мире…

— Ситуация понятна, господин прапорщик! Но… инсинуации все же последуют, так что заранее прошу прощения.

Дежурный кашлянул и переглянулся с коллегами.

— Курсант, послушайте… — Он явно подбирал слова. — Самое главное, чтобы мое родное подразделение не выглядело посмешищем в глазах у командования училищем, остальное нас мало волнует.

— Господин прапорщик, — вздохнул я, — сегодня после обеда мне надо будет покинуть расположение училища, так что… — и развел руками. — Вернусь ближе к ночи.

— Это Виктор и Сергей, курсант, — дежурный кивнул в сторону двух «мухоморов». — Не надо их… обездвиживать, они вас отпустят и так, только сделают это в месте без камер и лишних свидетелей. Как вы покинете расположение училища, уже ваши проблемы. Договорились?

— При одном условии, господин прапорщик, — улыбнулся я.

— Внимательно слушаю.

— Мне нужна возможность иногда заряжать телефон, в камере-то розеток нет…

— Договорились, — он кивнул и мгновенно посуровел лицом. — На выход, курсант Романов!

Так и шагали мы с Витей и Сережей до спортгородка, постоянно ловя на себе заинтересованные взгляды курсантов. Эта идея генерала Ушакова мне даже понравилась: подобный конвой еще больше выделял меня из общей массы учащихся, а уж как это все можно было использовать, я собирался придумать позже.

Первый курс, как оказалось, был построен, а капитан Уразаев явно ждал только меня.

— No pasaran! — не удержался от возгласа я и вскинул кулак вверх.

— No pasaran! — рявкнул курс, лес рук поднялся над строем.

Мои сопровождающие вообще никак не прореагировали, а Уразаев поморщился и вяло скомандовал:

— Курсант Романов, в строй! Рады вас снова видеть.

А дальше все пошло, как я понял, по стандарту: кросс на три километра в браслетах, причем бирюльки надели и «мухоморы», побежавшие рядом со мной, потом гимнастика Гермеса и рукопашный бой. В общежитии Виктор с Сергеем «охраняли» мою комнату, пока я мылся, а вот в столовую мы с ними шли позади строя, опять ловя заинтересованные взгляды курсантов с других курсов. Витя и Сережа пошли со мной и на занятия, на которых я тупо занимался тем, что «шарился» в паутине, читая свежие новости из жизни империи, а преподаватели не обращали на нас никакого внимания. В обеденный перерыв буквально заставил их взять еды и усесться за отдельный столик.

— Алексей, такой чести даже нам не оказывали! — к нам подошли вовсю ухмылявшиеся братья, а я сделал знак Виктору и Сергею сесть обратно. — Училище гудит! Ты у нас и так был звездой, а сейчас так и вообще превратился в сверхновую! Требуем подробностей вчерашней тревоги.

— Отстаньте! — отмахнулся я. — Дайте поесть, потом как-нибудь расскажу. И вообще, я под конвоем, и вы разговаривать со мной не имеете права.

— А нам расскажешь, подконвойный? — к столу подошли Хачатурян с Демидовой. — И какие у тебя пажи симпатичные! — девушки улыбались. — Да еще и в таких чудных чепчиках! Ты с ними на бал в Кремль пойдешь?

— Мы при исполнении. — Поднялись обиженные «мухоморы». — Просим вести себя прилично и прекратить общение с курсантом Романовым!

— Не обращайте внимания на девушек, господа, — хмыкнул я. — Они не из столицы, тонкостям обращения не обучены.

— Романов!!! — делано возмутились те, а Виктор с Сергеем уселись обратно за стол с довольным видом.

— Что, Романов? — пожал плечами я. — Сами провоцируете.

— Хорошо, — кивнула Хачатурян. — Господа полицейские, разрешите пообщаться с курсантом Романовым на романтические темы?

— Как бы запрещено…

— Алексей, пригласи Женьку на бал, раз у вас все эти договоренности расстроились! — она не обратила никакого внимания на «мухоморов». — Татищев, кстати, во второй раз пригласил Голицыну, она согласилась, я с Багратионом иду, сделай Женьке приятно, раз уж эти твои дуры отказались!