Камень. Книга шестая (СИ) - Минин Станислав

— Вот и чудно, что вспомнил. Жду тебя завтра к семи часам вечера.

— Могу опоздать, просто мне в Ясенево завтра после обеда кучу всего переделать надо…

— Ничего страшного, Алексей. — Я услышал, как дед хмыкнул. — В таком случае будем считать, что ты не опоздаешь, а задержишься. Кстати, внучок, в Военном министерстве слухи какие-то мутные ходят, что сегодня утром в твоем училище тревога была, и совсем не учебная. Ты там палку не перегибаешь, Лешенька? — И опять это хмыканье.

— Деда, они мне телефон на губе не хотели отдавать! — нарочито капризным тоном заявил я. — А дежурному офицеру надо перед объявлением тревоги лучше обстановку проверять!

— Дежурный офицер действовал по инструкции и сделал все правильно, Лешенька. — В третий раз хмыкнул дед. — Ты зачем ему про трупы наплел?

Слухи, говоришь? Да у тебя, дедуля, информация явно из первоисточника.

— На кураже… — вздохнул я. — Молодой, горячий…

— На кураже, значит? Молодой, горячий? — тон деда становился все более и более ласковым. — Да у тебя пульс хотя бы на десяток единиц во время избиения этих «мухоморов» на губе поднялся? Для тебя же это, Лешка, уже как работа стала, во время которой ты не испытываешь лишних эмоций! Из этого я делаю очевидный вывод, что про трупы дежурному офицеру ты заявил на чистом озорстве! Ладно, хер с этим дежурным, внучок, но ты подумал о том, какие именно вводные он дал дежурной роте? А если бы рядом с губой терся какой-нибудь левый курсант, тихонько пробиравшийся к себе в общагу после самохода? Представь, как бы именно его бы брали? Чего молчишь?

— Виноват, ваше высокопревосходительство. Об этом не подумал… — Мне действительно стало немного стыдно.

— Все, больше не хочу с тобой разговаривать! Дай трубку Прохору…

Сна у меня не было больше ни в одном глазу, дед всегда умел взбодрить. Понятно, что он по максимуму сгустил краски, но доля истины в его словах была. Вот зачем я на звонок телефона ответил? Тревогу бы по училищу объявили и без этого, а значит, в следующий раз надо действовать более осмотрительно.

— Что, получил от Михаила Николаевича? — Прохор протягивал телефон обратно, улыбаясь мне при этом в зеркало заднего вида. — И правильно!

— Только не начинай, ты со мной уже утром воспитательную беседу провел.

— И не собирался, — ухмыльнулся воспитатель. — Просто радует, что очень много умных людей разделяют мою точку зрения на творимые тобой непотребства.

— Какие непотребства? — отмахнулся я. — Так, мелкие шалости… И вообще, Прохор, дед Михаил зовет на ужин, прекрасно зная, что я на губе сидеть должен, тем самым провоцируя меня на очередные… шалости. Значит, к нему на ужин приходи, а уж как я это сделаю, его не сильно заботит!

— А чего ты мне это говоришь? — Прохор продолжал ухмыляться. — Деду любимому сказать кишка тонка? Ладно, замяли. Теперь по делу. Почему мне не сообщил про этот ужин?

— Я и забыл про него, дед только что напомнил. А отец тебе разве не говорил?

— Нет. Ты в камуфляже собрался туда заявиться?

— Да мне вообще наплевать так-то…

— Михаила Ивановича хочешь опозорить?

— Нет… — опять вздохнул я. — Возьмешь с собой завтра костюм?

— И галстук с туфлями и чистыми носками, и даже поглаженную рубашку.

— Прохор, ты у меня самый лучший!

— Не подлизывайся, Лешка! Лучше никаких косяков в училище не упори до завтрашнего обеда.

— Этого я тебе обещать не могу.

— Что и требовалось доказать…

А уже в самой Москве мне позвонила сестра:

— Лешка, поздравляем с выходом в финал турнира! Вчера с Варькой звонить не стали, и правильно сделали: отец с дедом и бабушкой только после полуночи в Кремль веселые от тебя вернулись. Мастер-класс по бильярду дашь?

Ничего себе родственники вчера у меня в особняке посидели! А мне в камере пришлось «париться»! Вот где справедливость?

— Спасибо за поздравления, Машенька! Мастер-класс с меня.

— Ловлю на слове! Лешка, я сегодня с бабушкой поговорила, до самого бала нас из Кремля выпускать не собираются, а значит, и открытие ресторана откладывается. И еще, Леша… — голос Марии окрасился в «минорные» нотки. — Все ваши договоренности по парам расстроились…

— Не понял?! — не поверил я своим ушам.

— Да там какая-то мутная история сегодня утром произошла, Инга что-то не то Аньке сказала, вот и… Все отменяется.

— Это прискорбно, Машенька! — Я еле сдерживал эмоции.

Бинго! Повинный звонок князю Шереметьеву отменяется!

— Но если хочешь, можешь Аннушке сам позвонить и пригласить ее на бал в качестве пары… — в голосе сестры слышалась робкая надежда.

— Э-э-э… Не думаю, что это хорошая идея, Машенька, — осторожно сказал я.

— Хорошо, Алексей, тебе должно быть виднее. Но тогда обещай, что не пригласишь на бал никого другого, особенно эту Демидову! — в слегка капризном голосе сестры появились властные нотки. — А то мне тут уже успели рассказать о вашем… слишком близком общении.

— Машенька, так, может, мне вообще на этот бал не ходить? — довольно-таки жестко спросил я. — А ты с подружками и дружками ограничишься милым междусобойчиком?

— Леша, ну чего ты начинаешь? — вот теперь была демонстративная обида. — Я же так, в качестве пожеланий, бал-то все-таки наш с Варькой. Леш, а ты не забыл, что вы с Колей и Сашей в форме должны прийти?

Твою же!..

— Не забыл, Машенька, — вздохнул я.

— Леш, и за внешним видом Саши Петрова проследи, а то, говорят, его Кристинка Гримальди в оборот взяла. Явится еще в чем-нибудь… европейском, под стать подружке.

— Прослежу, — пообещал я.

И когда закончился разговор, обратился к воспитателю:

— Прохор, в субботу бал в Кремле, Петров идет тоже. У меня сестры переживают, что Гримальди нашего художника не понятно во что нарядит.

— Я этот вопрос на Михеева повешу, — с готовностью отозвался он. — Иваныч в этих вопросах лучше меня разбирается, считай, с люльки при дворе.

— И бабка к нему благоволит…

— Заметил? А чего ты хотел-то, Лешка, если государыня его в этой люльке порой и качала, а рос он у нее на глазах вместе с великими князьями. Личная охрана, дело-то серьезное.

— Понятно.

На стоянку училища мы с воспитателем прибыли в восьмом часу вечера. Прохор из «Нивки» вышел вместе со мной:

— Пройдусь, пожалуй, гляну на масштаб разрушений.

Ничего интересного на хорошо освещенном входе в КПП не было: дверь другого цвета уже висела на петлях с темными следами сварки, а вот дверная коробка благополучно выдержала мой удар, даже штукатурка нигде не отвалилась.

— Молодец, Лешка, — ухмыльнулся Прохор, — аккуратно вышел. Хвалю! Вот только как генералу Ушакову объяснить, что обычно ты более варварски к чужим дверям и воротам относишься? — Я решил не отвечать. — А на гауптвахте все насколько… масштабнее?

— Только входная калитка повреждена, и все. А внутри даже стол каким-то чудом уцелел. — Воспитатель посмотрел на меня недоверчиво. — Ну и дверь в хозяйственную каморку еще пострадала, где мои вещи лежали…

— По-божески… — он кивнул. — Можно сказать, легко отделались красноголовики. Все, шагай сдаваться, — он указал на новую дверь, — а я прослежу, чтоб ты опять глупостей не натворил.

— Прохор… — поморщился я. — Что за детский сад? Ты меня еще до камеры за ручку проводи!

— Шагай-шагай, Злобырь, должен же и я за свои потраченные нервы компенсацию получить в виде приятного сердцу зрелища твоего задержания.

И я послушно поплелся в указанную сторону.

— Чего ногами, как старик, по земле шоркаешь? — продолжал глумиться воспитатель. — Выпрями спину! В руки правосудия ты должен попасть с гордо поднятой головой, а удары судьбы принимать со стойкостью и спокойствием!

А внутри КПП меня, понятно, ждал комитет по торжественной встрече: помимо вскочивших со своих мест дежурного с двумя помощниками, мне навстречу из-за стойки тут же выдвинулись четверо напряженных «мухоморов», лица которых мне были незнакомы. Кинув на стойку красный берет и повязку дежурного, я поднял руки «в гору» и изобразил улыбку: