Стражи Хейвена - Саймон Грин

— У меня отвратительное предчувствие, что ответ мне не понравится, — заговорил Хок, — но как именно предполагается закрыть врата?

Магус посмотрел на него с грустью.

— Умерев здесь, принц Руперт, принцесса Джулия. Вы должны пасть от собственной руки по собственной воле. Добровольная жертва, дабы компенсировать кровавую жертву Чэдбурна. Ваша смерть в этом месте станет моментом неоспоримой реальности, и я воспользуюсь этим мгновением, чтобы сделать врата явными и уничтожить их.

— Нет, — отрезал Ламент. — Должен быть иной способ.

— Я тебе говорил, — окрысился Магус, — не вмешивайся! Ты по-прежнему можешь все испортить. В тебе есть нечто волшебное, Пешеход, и я этому не доверяю. Стой тихо и не лезь.

Джерико посмотрел на Хока и Фишер.

— Я с самого начала знал, кто вы такие. Я всегда восхищался вами. Позвольте мне умереть вместо вас. Вы значите больше, чем я. Найдется другой Пешеход.

— Тебе нельзя, — бесстрастно сказал Магус. — Я говорил, ты стал бесполезен для этой цели, когда сделался больше и меньше, чем просто человек. Но ведь тебе всегда хотелось умереть, правда? С тех самых пор, когда демоны убили твоих собратьев-монахов, ты чувствовал себя виноватым за то, что остался жить. Отчасти поэтому ты так беспощадно сражался со злом. Потому что в глубине души надеялся: когда-нибудь противник окажется достаточно могуществен, чтобы убить тебя, и даст, наконец, возможность искупить вину. Но сейчас ты не должен вмешиваться. Чтобы мой замысел сработал, нужна человеческая жертва.

— То есть мы, — подытожил Хок. — Почему-то все всегда замыкается на нас.

— Точно, — согласилась Фишер.

Оба со вздохом переглянулись, и им на миг показалось, будто кроме них никого на всем свете нет.

— Почему всегда мы? — спросила Джулия.

— Потому что мы единственные, кто непременно выполнит порученное, — ответил Руперт. — Во что бы то ни стало. Но я еще не сдаюсь. О необходимости нашей смерти нам известно только со слов Магуса. А он уже признался, что практически во всем остальном лгал.

— Но если иного пути и вправду нет…

— Тогда мы сделаем то, что должны. Как всегда. Лично я — за то, чтобы перебить в этом ужасном месте все, что шевелится, и сплясать джигу на останках.

По лицу Фишер промелькнула улыбка.

— Это всегда срабатывало. Но если Магус прав, эти твари не могут умереть.

— Знаю, — отозвался Хок. — Нет, правда, какая ирония! Нам пришлось проделать весь путь домой, обратно к самому началу, чтобы найти здесь свой конец. Будто в одной из этих чертовых баллад, которые я так ненавижу.

— Мы теперь легендарные герои. Наверное, нам непозволительно умереть по-человечески. А неплохая команда из нас получилась, правда?

— Лучше не бывает. На случай, если потом времени не окажется… Я всегда любил тебя, Джулия.

— Я всегда любила тебя, Руперт.

— Как трогательно, — мерзко улыбнулся князь демонов. — Вы всерьез полагаете, что мы станем безропотно стоять и смотреть, как вы рушите все наши планы? У меня есть идея гораздо лучше. Мы не можем рисковать, убивая вас, но в состоянии сделать вас беспомощными, а потом забрать вас с собой, когда мы пойдем через врата. А в какие славные игры мы с вами поиграем в явном мире! Я предвкушаю, как буду целую вечность наслаждаться вашими воплями.

Хок и Фишер быстро огляделись. Бука по-прежнему наблюдал за ними, ухмыляясь окровавленными зубами. И еще они чувствовали, как вокруг них смыкаются все новые призраки. Нечто двигалось среди мертвых деревьев, на самой границе освещенной поляны. Огромные неуклюжие тени больше не считали нужным скрываться. Супруги перехватили оружие поудобнее. Их окружили. В полутьме мелькали все новые и новые твари. Ламент негромко вскрикнул. Здесь присутствовали существа и похуже демонов. Понятия столь жуткие, столь отвлеченные, что им вообще нельзя было позволять обрести материальную форму. Чистое безумие, кошмары, выползающие из самых темных глубин человеческого сознания.

Магус обжег тварей взглядом:

— Назад! В мире людей я многому научился и не позволю…

Князь демонов сбил его с ног одним ударом и наступил тяжелой пятой ему на грудь. Черный плащ беспомощно трепыхался, придавленный весом своего хозяина.

— Ты слишком долго отсутствовал, слизняк, — молвил князь демонов. Из темноты донесся рокочущий рев одобрения. — Это наше место. Здесь мы настолько сильны, насколько сами в себя верим. Мы по очереди станем рвать тебя на куски, Магус. А когда отправимся в реальный мир, то прихватим с собой остатки. Чтобы ты посмотрел на все те ужасы, которые мы собираемся сотворить с твоим драгоценным человечеством.

Невыносимые кошмары, колыхавшиеся вокруг поляны, подбирались все ближе. Хок и Фишер подняли оружие. Магус отчаянно умолял их убить друг друга, пока не поздно. И Джерико Ламент, Пешеход, вдруг услышал внутренний голос: «Коробочка. Вспомни про коробочку».

Божий человек сунул руку в карман длинного плаща и вынул небольшую деревянную шкатулку, найденную в реликварии Опрокинутого Собора. Вещь, изготовленная собственноручно Христом. Внутри пылала искра изначального света, исток всего Творения. Если Ламент откроет эту коробочку и выпустит наружу свет, его великая сила сметет грозные тени Грезы, она уничтожит все Переходные Существа и их пугающее эфемерное царство.

Разумеется, и он сам, и Хок, и Фишер погибнут, но это давно уже перестало иметь значение. Но… Если разрушит Грезу, источник всяческой магии, — то не падет ли также и религия, которой он служил так долго? Останется ли в мире холодной безжалостной логики место для чудес и величия Господа? Не окажется ли Джерико Ламент в ответе за гибель ангелов и демонов, небес и ада, и всех неизреченных радостей мира, которым некогда посвяти жизнь? Можно ли убить Бога ради спасения человечества?

Ламент глубоко вздохнул и решился. Господь больше, чем магия, больше, чем чудеса. Все свелось к одному последнем ужасному акту веры. Он поднес руку к крышке деревянной шкатулки.

— Нет! — отчаянно вскрикнул Магус, корчась под тяжелой пятой князя Демонов. — Этот свет уничтожит и Грeзу, и реальность! Искра творения сметет прочь вообще все, сотрет начисто и начнет все снова!

— Пусть открывает свою коробчонку, — бросил повелитель тьмы. — Это мое царство, и я выставлю свой мрак против любого света.

Темнота сомкнулась вокруг них, нахлынув тяжелой и грозной черной волной. Она поглотила деревья вместе с жуткими призраками. Осталась только поляна и те, кто находился на ней, словно главные актеры на сцене, выхваченные мертвенным прожектором Синей Луны. И вдруг Хок расплылся в улыбке.