Стражи Хейвена - Саймон Грин

Жареный издал не то смешок, не то всхлип.

— Я должен был догадаться. Всегда найдут способ обвести человека вокруг пальца. Ладно, отправляй меня обратно в преисподнюю. Но тебе не отнять того, что я содеял здесь! Я творил кошмарные вещи и по-прежнему горжусь этим! Я был чудовищем, и мне это нравилось! Будьте вы все прокляты…

Он таял и таял, выкрикивая исполненные злобы, зависти и ненависти слова, пока, наконец, от него в комнате не осталось ничего, кроме еле уловимого запаха серы и черных закопченных пятен на полу. Долгое время все молчали.

— Я отправил в ад множество людей, — проговорил, наконец, Ламент. — Тогда причины к этому казались мне справедливыми. Но я никогда всерьез не задумывался над тем, что это значит. Разве можно взирать на такую пытку и не испытывать жалости — даже к самым страшным преступникам? Но существуют тексты, очень старые тексты, где говорится, что проклятые содержатся в аду только до тех пор, пока не осознают истинного ужаса своих грехов. Как только по-настоящему поймут и раскаются, они свободны.

— Вы верите в это? — спросил Сенешаль.

— Приходится, — отозвался Ламент. — Приходится.

Фишер отвернулась, лишь бы не видеть смятения на его лице, и… вскрикнула от изумления, подбежав к раскрытым ставням. Остальные присоединились к ней. Тьма за окном пропала, и ее место занял прелестный вид на Лесную страну с самой высокой точки, какую они знали. Земля раскинулась вокруг на бессчетные мили. Громадные лесные угодья, необозримые шахматные доски полей, сверкающие на солнце реки, каменные и деревянные города. Им открылось Лесное королевство во всем своем великолепии. А вокруг чудесным образом возвращенного Собора развернулся во всю ширь Лесной замок: залы, комнаты, уютные опочивальни, трапезные и внутренние дворики — словно волны камня в бескрайнем сером море.

— Откуда это все взялось? — оторопел Хок.

— Собор вновь занял положенное ему место под солнцем, — объяснил Ламент. — Он взмывает в небо, как и было задумано.

— А замок развернулся вокруг него до исходных размеров! — восторженно добавил Сенешаль. — Я чувствую! Именно так он изначально и должен был выглядеть, пока его внутренняя часть не сжалась в привычную нам всем путаницу! Комнаты стоят на месте, коридоры ведут, куда надо, а двери всегда открываются в одно и то же помещение. — Он расплылся в счастливой улыбке. — Впервые за столетия топография замка обрела смысл. Это настолько облегчит работу! Никаких больше исчезающих комнат, никаких сезонных переездов. Место для всего и все на своем месте. Навсегда. Я сейчас зарыдаю…

— Видно до самых границ, — восхищалась Фишер. — Здесь выше, чем на Драконьей горе!

— Все не так-то весело, — заметил Хок. Он указал пальцем, и все увидели темное пятно в глубине Леса, словно черную заплатку на зеленом ковре, тень, тайно нависшую над страной. — Черный лес по-прежнему с нами.

Фишер обняла его за плечо.

— Князь демонов ушел навсегда. А без привязки к вратам и без поддержки Дикой магии Черный лес, скорее всего, с течением лет просто угаснет. Долгая ночь кончилась, Руперт, для всех нас.

Они любовались из окна лесом и страной; с возвращением Собора небо казалось более синим, солнце горело ярче, а воздух сделался свежим, словно с королевства, наконец, спало древнее бремя.

— Все принесенные в жертву отпущены, — как во сне произнес Ламент. — Я чувствую, как они уходят. Свобода, искупление и покой.

— Кровь исчезла из Собора, — заметил Сенешаль. — Боже, мой талант обострился, как никогда. Я и булавочную головку разглядел бы. Все фрески и статуи снова целы. У меня такое ощущение, что я могу прочесть содержание молитвенников, если захочу. И в состоянии указать местонахождение любой комнаты в замке… — Внезапно он осекся и взглянул на Ламента. — Реликварий. Музей Костей. Он по-прежнему здесь. Полагаю, он сооружен с помощью человеческих рук, а не магии.

— Его следует разобрать, — сказал ему Ламент. — Косточку за косточкой, пока все они не будут возвращены в могилы и упокоены.

— Если копнуть поглубже, обязательно найдутся какие-нибудь старые записи, — оживился Сенешаль. — Я сделаю все, что в моих силах.

Хок посмотрел на Пешехода:

— Исток. Коробочка по-прежнему у тебя. Что ты намерен с ней делать?

Подвижник с минуту раздумывал.

— Только нам четверым известна важность шкатулки. А поскольку открыть ее нелегко, думаю, отнесу я ее обратно в реликварий и оставлю там, спрятанной на виду у всех среди прочих экспонатов. Просто маленькая деревянная коробочка сомнительного происхождения. А когда хранилища не станет, пусть она отправится в какую-нибудь маленькую сельскую церковь и канет в забвение. Исчезнет из истории, пока снова не понадобится.

— Тебе было предначертано оказаться в Грезе, — сказал Хок. — Только ты мог открыть коробочку… и закрыть ее снова. Этот свет… — Он умолк и слегка вздрогнул. — Словно Богу в глаза заглянул.

— Это часть моей работы. Но, по-моему, мне больше не хочется служить Гневом Божьим. Не думаю, что смогу испытывать радость, приговаривая к адским мукам даже отпетых злодеев… Только не после всего увиденного. В конце концов, я только человек, а всякий человек может ошибиться. Но я не уверен, что сумею перестать быть Пешеходом. Заключенный мной договор не позволяет…

— Договоры составляются людьми и для людей, — вмешалась Фишер. — думаю, Господь понимал, что тебе необходимо побыть Пешеходом после всего, что случилось в монастыре, и поэтому позволил тебе занимать этот пост столько, сколько потребовалось. Теперь ты больше не нуждаешься в этом. Может, пора передать посох кому-то другому? Кому это нужнее, чем тебе.

— Но как я могу быть уверен в том, что ты права? — вопросил Ламент.

— Спроси свой внутренний голос, — посоветовал Хок. — Теперь ведь ничто не мешает его услышать.

И Ламент сразу понял, что голос умолк. Господь освободил его, сделав снова просто человеком, со всеми людскими слабостями и ограничениями, Его жизнь больше не имела цели и назначения, и Джерико Ламент решил, что никогда еще не был так счастлив.

Все они смотрели на открывающийся из окна восхитительный вид и чувствовали себя так, словно вдруг оказались в первом дне Творения.

Хок и Фишер отправились прямиком к себе. Они рухнули в постель и проспали целые сутки. В десять утра следующего дня, после нескольких попыток разбудить их громким стуком и еще более громкими воплями, королевский гонец вызвал одного из людей Сенешаля и тот просто открыл дверь запасным ключом. Курьер ворвался в комнату, гордо задрав нос, и Хок с Фишер мгновенно вынырнули из глубокого сна.