Запредельник - Тимоти Мэдден

Когда она проснулась, то тут же почувствовала начало менструации. Охвативший ее стыд спас от назойливости доктора Фронто. Она соскользнула с терапевтического стола, оделась и выбежала, словно за ней гнались, мимо группы обслуживания. Инайю снабдила ее всем необходимым в таких случаях, и как нельзя кстати. Капли крови уже испачкали ее нижнюю рубашку.

Какой прогресс! — позабавила она сама себя. Они создали специальные машины, синтезирующие спиртные напитки, изобрели контрацептивы на пятьсот дней, но ничего не могут придумать, чтобы избавить женщину от этого проклятого наказания. Наверное, в обществе доминируют сексуальные нормы поведения, например, как в Общине Сестер Конкордата и Фаланге Славянских женщин.

За это ее могли и посадить, и она несколько мгновений наслаждалась родившейся в сознании мыслью. Ей не хотелось возвращаться к трудностям, ожидавшим ее. И меньше всего на свете ей хотелось сейчас думать о Маккензи. Черт бы его побрал! С самой первой нашей встречи он взял верх!

Он покорил ее еще до того, как она сама это поняла, разрушил так старательно воздвигнутую оборону своим несокрушимым обаянием. Им было очень хорошо вдвоем. Да. Она не может этого отрицать. А когда он рассказал ей о «Синклере», раскрыв перед ней свои страхи, и неуверенность, и боль, они стали близки духовно. Ей пришлось спасаться бегством в Запределье, где она могла заглушить свое желание наркотическим опьянением монотонности.

Потом, из-за этой трижды проклятой системы Бета-Z, судьба снова свела их вместе, влечение возобновилось, а потом случился космический прыжок. Даже теперь, когда ей казалось, что так было предопределено судьбой, она не могла заставить себя смириться с несправедливостью ее решения.

Она сделала еще глоток водки и уже опускала стакан, когда ее вдруг передернуло. Она непроизвольно рванулась вперед, несколько капель алкоголя пролилось на рубашку, но она не заметила этого. Даже живущая в ней сейчас боль не беспокоила ее. Перед мысленным взглядом предстало ониксовое лицо О-Седо. Оно с вожделением шептало мокрыми раздвинутыми губами: «Ах, Светлана, ты так порадовала дядюшку Оби… так порадовала…»

Она опустила ноги, встала и направилась к синтезатору алкоголя. Опустила стакан. Подойдя к двери, откинула портьеры, скрывавшие их, и широко распахнула. Ее окутал густой пряный аромат мангалам, она глубоко вдохнула его и полностью погрузилась в созерцание зеленой рощи. На какое-то время ей удалось смягчить эмоциональное смятение, царившее в душе. Но внезапно в основании черепа забилась набатом тупая головная боль, и она пожалела о том, что пила. Мигрень? О нет, только не это! Но почему именно сейчас?

Головная боль в сочетании с начавшейся менструацией была выше ее сил. Это было еще одним подтверждением неприкрытого воздействия на нее Маккензи. Его восхищение ею доставляло ей такую радость, которая позволила Светле понять, какой вред причинило ей похотливое, черное лицо О-Седо. И она почти возненавидела Маккензи за это сознание.

Она замерла посреди струящихся портьер, подумывая о том, что, наверное, ей не мешало бы поплакать. Но тут распахнулись двери зала и в комнату ворвался Маккензи.

— А, вот ты где! — с заметным облегчением в голосе воскликнул он. Прикрыв двери, он направился к ней. — Я очень испугался, когда доктор Фронто сказал, что тебя огорчил космический прыжок. — Он подошел к ней и встал рядом. — С тобой все в порядке?

«Как всегда, вовремя, Маккензи», — подумала она, но вслух сказала другое:

— Да, все хорошо. Если ты не возражаешь, я бы хотела побыть одна.

— Раз ты этого хочешь, — покорно ответил он, но в глазах застыло выражение, которое бывает у раненого оленя.

Она не могла так бессердечно прогонять его.

— Подожди. Я вовсе не хотела обидеть тебя. Я немного раздражена. Меня очень трогает твоя забота.

Он взглянул на нее, и они оба почувствовали неловкость. Она смотрела на рощу мангалам, и так они простояли довольно долго.

«Мне все-таки надо с ним объясниться, а не то он может здесь еще долго простоять».

— Думаю, ты сгораешь от желания узнать, что со мной произошло во время космического прыжка.

— Только если ты сама хочешь мне об этом рассказать. Это не так важно.

Она серьезно посмотрела на него.

— Я не против того, чтобы обсудить это, Мак. Я знаю, что ты очень беспокоился по поводу того, что могло случиться.

Он вернул ей ее же взгляд, только полный сомнения.

— Да нет, все в порядке. Я не возражаю. Если хочешь знать, даже сама хочу, — соврала она. Взяв его руку, она увлекла его к кушетке.

— Давай присядем, так нам будет удобнее. — Они уже почти опустились, когда она вдруг опять почувствовала, как все тело сводит судорога. Светла притянула колени к груди и крепко обхватила их.

— Что случилось? — озабоченно спросил Маккензи.

— У меня слегка болит голова, только и всего.

— Это из-за прыжка?

— Нет. Я выпила целый стакан водки. Слишком быстро. Со мной это иногда бывает.

— Ты должна быть более осторожной. Насколько я тебя знаю, ты никогда не была похожа на беспробудного пьяницу.

Он пытался напомнить ей, что она выпивала, когда они впервые встретились.

…Боже мой, это же Ян С. Маккензи! А почему бы мне не подойти и не представиться ему самой? Самое страшное, что он может сделать, — это послать куда подальше. Так зачем дрожать, как осиновый лист?..

Она была пьяна, и это оправдывало ее, когда она легла с ним в первый раз. А потом? Признание его глаз. Ощущение полного блаженства, когда их тела сливались в одно. Его нежные ласки, когда они отдыхали, расслабившись. Он оставил за собой право жертвовать, он носил ее по пляжу на руках, словно потерявшегося ребенка, а она зарывалась лицом в его грудь, чтобы скрыть подступавшие к горлу слезы.

— Да, ты прав. Я не пьяница. Но я думала, что смогу немного расслабиться.

Он взял ее за руку и повернул к себе спиной.

— Давай я сделаю тебе массаж. Он может помочь.

Его руки дотронулись до крепких напряженных мускулов спины и крепко сжали их. Когда он начал разминать мышцы, она не удержалась от крика.

— Значит, прыжок все-таки болезнен?

— Не совсем, но в этот раз было намного легче. Некоторое время мне было даже очень приятно. Я чувствовала твое присутствие внутри меня словно музыку… словно лютню менестреля.

Она почувствовала, как краснеет, и обрадовалась тому, что он не видел ее лица. Она опустила голову, позволив его заботливым рукам нежно ласкать шею.

— Значит, демона не было? — с надеждой в голосе спросил Маккензи.

— Нет, он был… в конце, — честно призналась она. — Я боялась, что он снова сожрет меня, потому что он использует насилие, чтобы покорить меня. Но что-то остановило его. Это, наверное, был ты. Ты окружил меня, и демон не смог дотянуться, хотя рвался и метался безудержно.

Воспоминание наполнило ее глаза слезами.

Его руки неподвижно замерли, когда она рассказывала.

— Ты вся напряглась. Постарайся расслабиться, — прошептал он.

Она немного расслабила мышцы спины. Да. Я натянута, словно балалаечная струна. Я должна расслабиться. Его руки продолжали свою работу, нежно массируя основание шеи. Невольно ее губы сложились в понимающую усмешку.

Она чувствовала, как ею овладевает сексуальное возбуждение, несмотря на определенный дискомфорт ее положения после попытки воспроизвести прыжок. Несколько дней назад это возмутило бы ее, но сейчас она могла позволить себе расслабиться. Совершенно очевидно, что успокоительные сеансы доктора Фронто возымели свое действие. Маккензи опускал руки вниз, от них по спине разбегались приятные мурашки. Она порывисто обернулась и потянулась к нему, но ампутированная рука на долю секунды повисла в воздухе. На его лице застыло недоуменное выражение. А она была близка к разрыву сердца. Она обхватила его шею руками и крепко обняла.

Да… все в порядке. Никто никогда так много не значил для меня. Она ощутила распространявшуюся по ее телу волну тепла. Да… да… все в порядке. Она была готова сказать ему о том, что чувствовала, выплеснуть на него поток, переполнявший душу, как вдруг возникшее в ней желание было смыто новыми судорогами. Она застонала и покачнулась.

— Что с тобой? — слегка поддерживая ее, спросил Маккензи.

— Ничего. Просто сердце заболело.

Она прикрыла глаза, пытаясь собрать волю в кулак.

— Поддержи меня.

Он сел на кушетку и усадил ее рядом с собой. Потом он обхватил ее руками, утешая. Их тела прижались друг к другу, но они не чувствовали смущения или неловкости, и она снова вспомнила, как хорошо ей было в его объятиях. Его тепло согревало ее сердце. Затем его руки скользнули вниз, туда, где таилась маленькая ямочка, и полностью прижали тело Светлы к его телу.

На какое-то мгновение она испугалась, что он попытается овладеть ею, но вместо этого он прошептал: