Солдат удачи. Исторические повести - Лев Вирин

На другой день, до рассвета, забрав вещи и лошадей, Патрик с верным Стасом выехал в Торн. Гордон сразу поехал в роту, к ротмистру.

Не повезло. Нарвался на лейтенанта Мак Кулло. Сей тупой сол­дафон давно ненавидел Патрика, считал умником и пролазой. А тут такая удача! Лейтенант своим глазам не поверил:

—              Дезертир!!! Взять его!

Скоро пришёл ротмистр Мелдрам и выпустил Патрика. Ну и рожа была у Мак Кулло, когда он встретил Гордона на улице.

Вновь потянулась служба. Через неделю в Торн приехал корнет Стюарт и тут же был посажен на гауптвахту под арест. За его судьбу шотландцы особо не тревожились. Милорд Крэнстон и милорд Гамиль­тон обещали пойти к Генералиссимусу и выпросить Стюарту помило­вание.

Гордону первому выпал черёд его караулить. Патрик обрадо­вался: хотелось узнать о судьбе оставшихся друзей, особо, Ландельса. За последнее время он прикипел сердцем к сему чудаку. Пока Стас бегал в трактир за выпивкой и закуской, можно было потолковать. Корнет был не весел.

—Ты, брат, слинял во время! Надо бы и мне так. Вилли втянул нас в грязную историю. Кто-то из местных донёс ему, что купец Вайс- ман везёт в Ригу груз русских мехов. У Длинной рапиры аж глаза заго­релись. Дескать, пугнём купчишку — и враз разбогатеем. Русский соболь дорого стоит. Ландельс долго спорил, отговаривал, да и мне затея не нравилась. Все остальные клюнули на приманку богатой до­бычи.

Дождались купеческого каравана на лесной поляне. На беду там оказались парни не из пугливых. Поставили возы кругом и давай па­лить по нам из вагенбурга! Двоих ранили, одного убили. Наши и озве­рели. Вилли перескочил через заграждение, и пошла резня. Шестерых кончили сразу, Вайсману отсекли ухо. К тому же с купцом ехала пле­мянница, пани Мария. Девку сразу прикрыл Ландельс, закричал: «Моя доля! Кроме неё, мне ничего не надо». И что Алекс нашел в этой ху­дышке? Ни кожи, ни рожи. Одни глаза огромные. Сказал, что повезёт панночку в Ригу сам, передаст отцу. Ландельс, похоже, решил бросить службу. Небось, женится и заживёт себе, как мирный человек. Тут и я решил, лучше покаяться и выпросить прощение за дезертирство, чем болтаться в петле за разбой.

—              С добычей-то повезло? — спросил Патрик.

—              Не шибко. Соболей не было, бобров две дюжины, четыре мед­вежьи шкуры, остальное лисы да белки.

Осень да зима — нелёгкая пора для солдата. А уж в том году осо­бенно. Похоже, Фортуна решительно повернулась спиной к Гордону.

Пока он потчевал в своей палатке пришедших в гости офицеров, какой-то гад увёл Серого. Неделю Патрик искал любимого коня. Без толку. Потом дошёл слух, что жеребца украл рейтар из полка милорда Кренстона. Найти так и не удалось. Патрик купил нового коня, отдал за него почти все деньги. Но равняться с Серым новый никак не мог.

За то время, что Патрик искал удачи на берегах Буга, пропала вся оставленная им кладь и добыча. В разъезды ходить было не с кем, да и опасно. Всю округу обложили контрибуцией и обеспечили охра­ной.

Рота квартировала в городе, и спесивые бюргеры относились к постояльцам весьма нелюбезно.

В сентябре лейб-роту перевели в Штрасбург и выделили шот­ландцам на пропитание три деревни на другом берегу реки. Получить с полупустых и разграбленных деревень было нечего. Ротмистр вместе с Гордоном поехал в Мариенбург, просил помочь в содержании и во­оружении эскадрона. Получил лишь пустые обещания. Возвращались невесело. Ротмистр угрюмо молчал. Потом его прорвало:

—Чёрт знает что! Знал я, что после отъезда Дугласа будет худо, но чтоб настолько! От лейб-роты уцелело меньше половины. Вся шваль дезертировала. Остались, правда, надёжные парни. Да ведь коней кормить нечем. Сейчас, осенью, не только овса, сена не купишь. Падут лошади, что будем делать? Ума не приложу.

По дороге шотландцы зашли в трактир. Немолодой офицер с гу­стыми усами внимательно разглядывал Патрика

«Где я его видел?» — подумал Гордон и вдруг вспомнил весёлое Рождество 1655 года у лейтенанта Барнса, почтенного полкового квар­тирмейстера.

—Офицер в углу за блюдом с жареным гусем — квартирмейстер Фридрих Альтсдорф, — шепнул Гордон ротмистру. — Великий дока в делах денежных. Может, потолковать с ним?

Мелдрам кивнул.

—Молодой человек! — загудел басом Альтсдорф. — Я вас узнал! Ведь вы — Патрик Гордон, шотландец? Не ошибся? Садитесь, господа, составьте старику компанию.

—              Счастлив встретить вас в добром здравии, герр Альтсдорф!

—              Здравие относительное, — засмеялся квартирьер, указав на со­лидный костыль в углу. — Впрочем, сия рана — дар Божий. Польская пуля в бедре не даёт сесть в седло. Законный повод для полной от­ставки. Еду в Мариенбург. Мои друзья замолвят словечко принцу, и, на­деюсь, Адольф Иоганн не откажет. Даст Бог, через пару недель — домой! Ну, а вы, господа?

Слуга поставил миску с бигосом и заказанный ротмистром штоф водки. Подняли чарки за встречу.

—Мы из Мариенбурга. Роте жрать нечего. Да, окромя добрых слов и обещаний, ничего от Генералиссимуса не добились, — молвил Мелдрам.

—              Могли бы и не ездить, — усмехнулся Фридрих, — принц рад бы помочь вам, да не из чего.

Доходов Короны Шведской даже на запросы двора не хватает, а ведь надо ещё набирать новых рекрут для войны с Данией. То золото, что Кромвель и Людовик XIV шлют Карлу Густаву, до Пруссии не до­ходит. За два года войны Польша так обнищала, что с неё много не возьмёшь. К тому же пригнанные с юга стада принесли в Пруссию скот­ский мор.

Думаю, вы, ротмистр, слегка преувеличили, говоря, что ваша рота голодает. Зерна запасли вдоволь, и свои два фунта хлеба и кружку пива в день солдаты получать должны. Соль, свечи, топливо и лепёшки — это уже зависит от хозяев квартир. Рейхсталера в месяц пехотинцу маловато. Рейтарам положено больше, да платят далеко не всегда. Надо ж ещё и коней кормить. Мой вам совет: не ждите помощи из Мариенбурга. Нынче среда. В воскресенье в Зольдау ярмарка. И укреплён городок слабо, — Альтсдорф, достал из кармана платок и аккуратно вытер с губы.

В субботу шотландцы выехали, когда стемнело, и шли всю ночь. На рассвете ворвались в город. Рассеяли людей и взяли добрую по­живу.

—              На пару месяцев хватит, — решил Мелдрам.

На обратном пути Стрейтон молвил:

—              У меня предчувствие: свернем направо — будет удача.

Пятеро друзей свернули и в миле, на лугу, увидели табунок оди­чавших коней. Лошадей загнали в деревню и часть переловили. Пат­рику досталась молодая кобылка замечательной красоты и стати. На въезде в Штрасбург драгуны встретили коменданта. Он так и ахнул:

—              Чья красавица? Продайте! Никаких денег не пожалею.

Памятуя о превратностях солдатской судьбы, Патрик подарил кобылку коменданту и даже взять взамен что-либо отказался. Тот рас­сыпался в благодарностях и поклялся не забыть услуги.

Благосклонность сего офицера весьма пригодилась Гордону впо­следствии.

Последний бой лейб-роты

Первого октября, утром, труба запела тревогу. Гордон поспешил седлать коня.

—              Куда спешишь, камрад? — окликнул хозяин. — Жратва на столе, а обед и обедня никому не помешают. На дурное дело успеешь.

Не слушая воркотню старого солдата, Патрик вскочил в седло и подъехал к дому ротмистра. Мелдрам, уже готовый, направил своего светло-серого красавца к выходу. В воротах жеребец заупрямился и никак не хотел выезжать.

«Дурная примета!» — подумал Гордон, но промолчал.

За рекой ротмистр построил эскадрон — двадцать девять рейтар с офицерами — и послал в головной дозор шесть рейтар с капралом Бруном. Проехали лес — никого. Второй лес — тишина. Ротмистр за­беспокоился, прихватил трёх рейтар и поехал вперёд.

Эскадрон шёл неспешной рысью. Капитан Кит вспомнил весё­лую историю, все много смеялись.

—              Противник сзади! — крикнул замыкающий.

Развернулись. Из леса выезжал большой эскадрон, сотни в три, и выстраивался широким фронтом. Шведы двинулись навстречу не­другу. Противник сплотил ряды в шахматный, боевой порядок.