Солдат удачи. Исторические повести - Лев Вирин

—Пива! — воскликнул он окрепшим голосом. — Не горюйте, парни! Шведская Корона вас вызволит! Во здравие всех честных кава­леров! — сперва по-шотландски, потом по-немецки провозгласил рот­мистр, поднял полную кружку, выпил полкружки и лёг.

Видно было, как Мелдрам устал.

—              Ступайте, парни. Мне надо помолиться, — сказал он.

Так отдал Богу душу Мелдрам, совершенный джентльмен и чест­ный солдат.

Австрийцы отнеслись к погибшему герою со всем решпектом, подобающим кавалеру. Расходы по погребению принял на себя гене­рал-майор Хойстер. Ротмистра отпели в капелле иезуитов, а над моги­лой имперские рейтары дали залп.

Скоро имперские полки выступили к Торну. Генерал Хатцфельд строил там апроши и батареи против шведских редутов.

Для раненых подали повозки, но Гордон не мог даже сидеть. На привале в дубовой роще пленные набрали корзину желудей, а вечером пекли их в углях костра — куда вкуснее каштанов.

Имперцы остановились в шляхетской усадьбе. Они относились к пленным куда лучше, чем поляки. Нередко их офицеры щедро уго­щали шотландцев, особенно земляки. Но пайков не выдавали. При­шлось дважды в неделю посылать двоих просить милостыню на рыночной площади. Подавали щедро. Обычно пленным приносили столько снеди, что её не успевали съесть. Первое время раны позво­ляли Патрику не нищенствовать. Но когда он встал на ноги, пришлось в свой черёд идти просить подаяния.

Быть нахлебником у своих товарищей — последнее дело.

Прошёл слух, что в Главную квартиру приезжал шведский трубач и предлагал выкуп или обмен за пленных шотландцев. Имперцы отка­зали, сказав, дескать, все они уже переменили службу.

—              Опозорили нас, гады! — ворчал Джон Смит. — Кто и поверит, что мы шесть недель условного срока не выдержали.

Имперцы весьма желали переманить к себе прославленных шот­ландцев. Не раз, не два лощёные офицеры расписывали им все преле­сти службы императору.

— Коли шведы нас не разменяют и не выкупят, тогда будем ду­мать,— отвечали пленники.

Побег

Миновало больше пяти недель плена. Пришёл майор Майер и резко потребовал ответить немедля: пойдут ли на имперскую службу. В самых учтивых выражениях Гордон объяснил ему, что шотландцы лейб-роты не простые рейтары, и для них шесть недель — слишком малый срок.

—Шведы о вас давно и думать забыли! — раздраженно восклик­нул майор.

— Надеюсь, Ваша Милость великодушно простит наши сомне­ния, — ответил Патрик. — Но слышали мы, что шведы не раз обраща­лись к Вашему генералу. Кабы бы Вы дозволили отпустить одного-двух пленных под честное слово к Генералиссимусу! Они вернутся в срок, не сомневайтесь! Ежели принц откажется выручать нас, все мы с охо­той пойдём служить королю Богемии и Венгрии. Нам всё едино. Но честь для шотландцев дороже жизни, и пока не знаем наверняка, мы к Вам перейти не можем.

Разгневанный майор ушёл, угрожая суровым обращением.

Войска двинулись дальше. Пленные шли в обозе. На марше к Гор­дону подошли пятеро шотландцев:

—              Собираемся свалить отсюда. Может, с нами?

Патрик ответил не сразу. Раны подживали, и можно было риск­нуть. Но стоило ли бежать? Он много размышлял об этом последнее время.

«Шведский король не чает выбраться из Польши, сохранив хотя бы честь. У него и в Дании забот хватает. А тут в игру вступил и импе­ратор Леопольд, да и курфюрст бросил шведов и заключил братский союз с королём Польши. Они полные хозяева страны. Защиту основ­ных гарнизонов в Пруссии шведы обеспечивают с трудом. Запрут их в крепостях и будут душить голодом и нуждою. Может, махнуть рукой и перейти к имперцам? И у них можно недурно устроиться».

—              Раны ещё не зажили, — ответил Патрик, — как бы не стать для вас обузой. Идите без меня, братья. И не тревожьтесь, тайну вашу я не выдам.

Впрочем, у ребят что-то не заладилось. Пятёрка так никуда и не

Пленные сидели вокруг большого костра в разрушенной де­ревне. После полуночи к огню подошли два ротмистра имперца: моло­дой и постарше.

—Какого дьявола вы до сих пор упрямитесь, не хотите сменить службу? — резко бросил молодой. — Позорно, вам, шотландцам, слу­жить шведскому королю. Ведь он союзник этого еретика и архипреда­теля Кромвеля! А римский император выручил и приютил вашего короля в то время, когда его ближайшие родичи выслали Карла II из Франции и Голландии.

— Нечего время тянуть! — поддержал офицер постарше. — Вся­кого подданного короля Великобритании, пошедшего на службу шве­дам, должно почитать изменником!

«Каковы наглецы! — подумал Гордон. — Решили взять нас нахра­пом! Небось, им обещаны хорошие денежки за вербовку шотландцев!»

—Надеюсь, Ваша Милость извинит меня, — сказал Патрик рот­мистру негромко, — однако ж никакие одолжения и любезности, ока­занные нашему королю римским императором или же его отцом, не могут налагать на его поданных столь великие обязательства, способ­ные изменить или разрушить судьбы.

Вернув, с Божьей помощью, своё достояние, король Карл IIсто­рицей заплатит императору за его дружбу и помощь, как это принято меж государями. Мы, вольно рождённые подданные короля Велико­британии, уехали на чужбину искать счастья и поступили на службу ко­ролю шведскому. И мы сделали сие вполне законно, без малейшего нарушения верности своему государю. Перейдя так скоро на другую службу, мы бы запятнали свою честь. Шотландцы готовы дать присягу королю Богемии и Венгрии, только ежели будут знать, что нами пре­небрегли. Но доказательств сего мы пока не видели.

Все разговоры вокруг костра умолкли. Шотландцы вслушива­лись в негромкую речь Гордона. Молодой ротмистр побелел от гнева:

—Смутьян! Как ты смеешь, молокосос, спорить с заслуженным офицером? Паршивая овца!

Старший, поняв, что затея провалилась, увёл товарища, но, обернувшись, пригрозил:

— Гляди, попадёшь в кандалы за длинный язык! Будешь камни таскать.

«Боюсь, что за моё красноречие платить придётся дорого, — по­думал Патрик. — Снова попасть в кандалы? Нет, надо бежать, и немед­ленно. Уйти одному и опасно, и трудно. Но и от большой компании толку мало».

Гордон подсел к Джону Смиту, парню ловкому и решительному.

— Не хочешь ли отправиться в путешествие нынче ночью? — спросил Патрик шёпотом.

Помолчав, Джон ответил:

—              Да. Если вам угодно.

—              Когда я отойду отсюда, следуй за мной.

Дождавшись, пока большинство пленных завалились спать, Гор­дон встал и не торопясь, будто по нужде, пошёл в густую траву. Смит всё не появлялся. Патрик ждал, нервничал и уже собрался идти в оди­ночку. Но Джон всё-таки пришёл, и, уповая на Бога, беглецы ринулись в ночь.

Дороги на Торн охранялись лучше всего, посему они направи­лись в тыл, надеясь дойти до болота без особых трудностей. Не вышло.

Справа послышался оклик дозорного:

—              Кто идёт?

Беглецы рванули влево, но и там услышали стук копыт.

—              Скорее, проскочим между ними! — сказал Патрик.

Беглецы бежали к болоту39.

«Не могу! — подумал Гордон. — Задыхаюсь».

Сзади грохнул выстрел — откуда силы взялись!

Наконец, топь! Взявшись за руки, беглецы ломились напрямик, мокрые от пяток до макушки. «Уж сюда-то конники не сунутся!» — по­думал Патрик. Добравшись до сухого берега, беглецы вылили воду из сапог, выжали одежду и пошли дальше, сделав большой крюк, дабы обойти деревню, где стояли пленные. Шотландцы перешли болото об­ратно и осторожно пошли к Торну.

Начинало светать. В утреннем тумане беглецы спрятались в мел­ком кустарнике средь широкого поля. Томил голод. У Смита нашёлся маленький, грубый хлебец. Хотели оставить половину на вечер, но не смогли остановиться, съели до крошки. Туман поднялся, и пленники увидели слева лес, ведущий к речке Дрвенице и Висле, а впереди де­ревню. Там маячили трое рейтар.

— Небось, нас ищут! — сказал Гордон. В кустарнике днём не скроешься. Беглецы выломали по длинной дубинке — хоть какое, а ору­жие, — и поползли к лесу на четвереньках, хоронясь в бороздах пашни.