Солдат удачи. Исторические повести - Лев Вирин

Вельможа улыбнулся:

— Ваши заслуги, пан Гордон, неоценимы. Однако примите во внимание, что нынче я имею честь ужинать с Его Величеством, и стоит мне замолвить ему пару слов...

«Ну его к дьяволу! — подумал Патрик. — Дойдёт до разбиратель­ства, так всплывёт наша драка с финнами!».

—Буде досточтимый пан позволит мне удостовериться в том, что пани Беата действительно Ваша племянница и что ей будет оказан по­добающий приём, почту за честь вручить панну Коштецкую Вашей Ми­лости.

Тем временем Мидлтон вполголоса сказал одному из слуг Кориц- кого, что за сию панну уступили долю в богатой добыче, и что, отдав Беату, останемся в большом убытке.

Слуга тут же доложил про это хозяину

— Проше пана подождать, — Корицкий зашёл в дом и, вернув­шись, протянул Патрику десять дукатов. — Соблаговолите принять сие в счёт вашей доли.

Тут из дома высыпала стайка нарядных дам, и средь них была пани Беата.

«Взять дукаты у неё на глазах! Невозможно!» — подумал Патрик.

—              Недостойно дворянина брать деньги за спасение благородной девицы! Вручаю вам, пан Корицкий, сию девицу. Она в добрых руках! Осмелюсь просить Вас не разглашать сие приключение. Я не хотел бы стать предметом пересудов. Позвольте прислать пани Коштецкой по­добающее платье. Мне достались немалые запасы оного при разделе добычи.

Беата улыбнулась и помахала Гордону белой ручкой. Она выгля­дела довольной.

Вечером Гордон отослал в дом Корицких Стаса с запасом дам­ских нарядов. «За труды» ему выдали дукат.

Лето солдаты провели между Бугом и Наревом. Много было лихих налётов, коротких схваток. Да и добычи хватало.

Фортуна изменчива! Имперская армия перешла границы Польши — и князь Юрий Любомирский тут же занял все Карпатские перевалы крепкими гарнизонами. Мадьярам отрезали дороги к родной Трансильвании. Пришлось гордому Ракоши повернуть на юг. Как легко князь занял Краков! И Польская Корона была почти в руках. Но дома уже хозяйничала польская кавалерия. Жгла, грабила, разоряла.

Карл Густав понял: победа в Польше снова ускользнула. Следо­вало спасать положение на севере. Наградив Дугласа чином фельдмар­шала, король отправил его в Швецию, готовить датскую экспедицию. Да и сам вскоре собирался туда же. А лейб-роте приказал зимовать в Пруссии.

Хуже некуда! Тут ни богатства, ни почестей не добудешь. Запрут в гарнизоне, сиди, соси лапу. Покровитель далеко. А и шведы, и немцы шотландцев не любят. Все надежды Гордона на скорое производство в офицеры с отъездом Дугласа рассыпались.

Ландельс предложил подать королю петицию. Почтительно умо­лять Его Величество взять с собою шотландцев. Два дня сочиняли оную. Алекс, лучший каллиграф в роте, переписал её изысканным го­тическим шрифтом. Уговорили фельдмаршала Стенбока передать пе­тицию королю. Без толку! Карл Густав отказал!

Вот незадача! Ротмистр посоветовал послать к королю делега­цию — живое слово доходчивей.

—Мне ко двору соваться не след! — грустно заметил Мелдрам. — На прошлой неделе неосторожно говорил с государем, чуть в трибу­нал не попал.

Пошлите парни Стрейтона и Мидлтона. Король их хорошо знает. Ну, и кого-нибудь поречистее, скажем. Гордона. Можно и Ланд- ельса, тоже учёный малый.

Так и порешили. Вили Длинная рапира разузнал у королевского денщика (не раз выпивал с ним вместе), когда лучше всего подойти к Его Величеству. Тот сказал: после обеда, когда король изволит гулять по парку.

Карл Х, весь в чёрном бархате, неспешно шёл по дорожке с фельдмаршалом Стенбоком. Четверо друзей низко склонились, под­метая шляпами пыль у ног кололя.

— Ваше Величество! — волнуясь, начал Гордон. — Окажите ми­лость своим верным слугам! Дозвольте обратиться с нижайшей прось­бой.

Король посмотрел холодно, отставив руку с тростью:

—Шотландцы? Что там у вас?

— Мы служим Вашему Величеству под командой фельдмаршала Дугласа. Не сомневаюсь, Вашему Королевскому Величеству достаточно известна доблесть и верность нашей лейб-роты. Покорнейше просим нас выслушать. Все мы покинули родную Шотландию, дабы снискать себе славу и средства к существованию. За всю нашу службу Вашему Ве­личеству мы не получили и фартинга жалования. А ведь мы — дворяне. Мы не можем заработать себе на хлеб тяжким трудом, как простою- дины. Нынче, в рядах победоносной полевой армии Вашего Величе­ства, мы имеем возможность приобрести достаточно, чтоб не бедствовать. Но зимой в прусских гарнизонах нам предстоят тяжкие лишения, голод. Умоляем Ваше Величество: не лишайте милости своих вернейших слуг! Дозвольте нам и дальше сопровождать Вас! — сказал Патрик, низко поклонился и сделал шаг назад.

Всё время своей речи Гордон старательно разглядывал королев­ское жабо из редкостных, черных брюссельских кружев. Король не любил, когда ему смотрят прямо в лицо. Кончив, осторожно поднял глаза. Карл Густав был явно в гневе:

— Вы будете верно служить Короне Шведской там, где вам ука­жут! Да я лучше прикажу привязать камень на шею каждому из этих упрямцев, чем отпущу их отсюда.

Пришлось подчиниться. Резкий отказ короля поразил всех. Гор­дона особенно. Он так готовил свою речь, так надеялся!

Заметив на улице характерную, толстенькую фигуру учёного сек­ретаря Его Величества доктора Самуэля Уолтропа, Патрик обрадо­вался.

С доктором Гордон был почти дружен. Мало кто знал все при­дворные тайны лучше этого весёлого и радушного толстяка. И время от времени он делился кое-чем с учтивым юношей.

— Всё весьма просто, мой юный друг! — сказал доктор, картинно, почти как король, отставив руку с тростью, и поправив очки. — Наши дела — швах! Князь трансильванский выбыл из игры. Как, вы разве не знаете?

Казачий атаман, Колов, уговорил князя Ракоши возвращаться на родину южным путём. Уверил князя, что в Подолии тысячи вольных казаков примкнут к их армии. С такой силой никакой враг не страшен!

Но там уже хозяйничала шестидесятитысячная орда крымского хана. Прознав про сие, казаки разбежались в одну ночь, оставив князя промежду полками гетмана Любомирского и татарами, словно меж Сциллой и Харибдой.

Пришлось трансильванскому владыке капитулировать перед по­ляками, дабы не стать татарским пленником!

Князь поклялся вывести гарнизоны из польских городов, отпу­стить всех пленных и выплатить Польше миллион дукатов! Для обес­печения сего долга он оставил князю Любомирскому двух знатнейших вельмож.

Взамен гетман обещал безопасно проводить князя Ракоши с его спутниками до Трансильвании. Поручиться за армию он не мог, боялся разгневать хана. Под защитой Любомирского князь Ракоши благопо­лучно достиг родины.

А вот его армии под командованием славного генерала Кемени пришлось отражать яростные атаки орды.

На седьмой день к татарам переметнулся пеший корпус молда­ван. До того дня они дрались лучше всех, да испугались татар, переоде­тых в турецкие мундиры. Храбрые мадьяры сложили оружие. Пленных увели в Крым до выкупа.

По указу князя Ракоши, венгры сдали полякам Краков и прочие города. Ныне мадьяры нам уже не союзники! Да и за Курфюрстом надо следить в оба. Того гляди, и он переметнётся!

Его Величество на днях отбудет в Данию. А оберегать Пруссию будет принц Адольф Иоганн. Он-то и попросил брата оставить ему самые надёжные части. В том числе и вашу лейб-роту.

Шведская армия уходила в Пруссию по восточному берегу Буга. Гордон прибыл в Пултуск вечером. Здесь обещали днёвку, и Патрик мечтал вволю отоспаться. Но его окликнул корнет Стюарт. С ним си­дело с полдюжины шотландцев из их роты.

—              Говорят, в Пшасныше можно взять богатую добычу, — заметил корнет. — Ежели поспеть вовремя.

—              Доброе дело. Я готов, — согласился Патрик.

Дюжина шотландцев и семеро слуг съехались у куста на шляхе после захода солнца. Скакали всю ночь, не останавливаясь. Лошади ровно бежали по пыльному шляху.

—              Гоним мы коней, торопимся, ловим удачу, — меланхолично за­метил Ландельс, — а там, может, и нет ничего. Хорошо, коли живыми вернёмся.

Гордон не ответил. Что толку гадать о завтрашнем дне!