Меч тамплиеров - Пол Кристофер

— Это полицейские?

— Не знаю. Но месье Рено, будучи полицейским, спокойно работал на Келлермана. Предположим, что эти двое тоже работают на нашего знакомого немца, и вести себя будем соответственно.

— Как мы от них избавимся?

— Вы знаете Париж лучше, чем я, вам и карты в руки. Может быть, спустимся в метро?

— Тут неподалеку станция RER — Reseau Express Regional d'Ile-de-France.133 На нем можно выбраться на запад к Пуасси и Сержи-ле-От, а на востоке — к Шесси, где расположен местный Диснейленд.

— А городское метро?

— Станция «Ла-Дефанс» на западе и «Порт-ла-Венсен» и «Национальный зоопарк» — на востоке.

— А есть тут поблизости станция, где пересекаются сразу несколько линий?

— «Шатле». Но она довольно далеко — в нескольких станциях отсюда. Там пересекаются все главные линии парижской подземки, в том числе и RER.

— Значит, именно там мы и избавимся от «хвоста»!

Станцию метро «Шатле» построили в тысяча девятисотом году. В течение двадцатого столетия она ширилась и росла, соединяя четыре главные линии городского метро плюс скоростные линии пригородного сообщения, расположенные еще глубже.

По информации путеводителя, на станции к настоящему времени имелось одиннадцать входов и выходов, оборудованных эскалаторами, подъемниками, и даже два движущихся тротуара, которые французы называли tapis roulants.134 Отсюда можно было выбраться на север и на юг, на запад и на восток, достичь аэропорта или любого из четырех главных вокзалов, отправиться в Европу или в Англию через тоннель под Ла-Маншем. В лавочках и магазинах, расположенных на станции, можно купить все, что душе угодно, от презервативов до круассанов, выпить стакан вина, поесть pommes frites135 или почитать любую из парижских газет.

Каждый день станция принимала в бездонное брюхо и выплевывала наружу от пяти до восьми тысяч человек, которые перемещались в запутанном лабиринте платформ, переходов, ворот, служебных помещений. Звучали объявления по «громкой связи», нищие выпрашивали подаяние, уличные музыканты играли «Канон» Иоганна Пахельбеля136 от начала до конца, самодеятельные рок-группы за семьдесят четыре минуты выдавали всю оперу «Tommy» известного британского коллектива «The Who».137

Пэгги указывала дорогу, и они довольно быстро проскользнули в метрополитен через один из трех входов с улицы Виктории, купили около турникетов carnet138 проездных билетов. Отсюда началось их головокружительное путешествие по множеству коридоров и переходов, чтобы сбить с толку слежку.

Несколько раз они делали вид, что сейчас сядут в поезд, но в последнюю секунду оставались на платформе, и наконец впрыгнули в вагон, следующий по направлению Шато-де-Венсен перед самым закрытием дверей. Прогудел сигнал отправления, они прошли в самую середину вагона, и тут же молодая француженка заиграла на кларнете «Опе O'Clock Jump» Бенни Гудмена.139 Следует заметить, весьма неплохо заиграла.

— Они отстали? — спросила Пэгги.

— «Американский турист», кажется, успел вскочить в третий или четвертый вагон позади нашего. А вот «Короткий жакет», похоже, остался.

— У них наверняка есть мобильные телефоны. Они свяжутся и тогда…

— Где лучше всего выйти?

— Чтобы избавиться от «Американского туриста»? Думаю, на следующей станции с большим количеством веток, только на этой стороне пригорода. Здесь кольцевая дорога, как в округе Колумбия… Ага! Следующая станция — «Национальная».

— А потом?

— «Сен-Манде». Это уже по ту строну кольцевой дороги.

— А что там наверху?

— Старые жилые дома. Верхняя прослойка среднего класса — врачи, адвокаты… Есть небольшой рынок сельхозпродуции — туда съезжаются фермеры. Но я не знаю, работает ли он в эти дни.

— А такси?

— Стоянка прямо около станции метро.

Холлидей посмотрел по схеме подземки, висевшей над дверью вагона. Между «Шатле» и «Сен-Манде» — семь станций.

— А как далеко до «Национальной»?

— Минут десять.

— «Сен-Манде»?

— Минуты на три больше. Вы что-то задумали?

— Выходим на «Национальной», а потом прыгаем в вагон снова. Если он останется на платформе — значит, шутка удалась. Если нет, выходим на «Сен-Манде» и пересаживаемся в такси. Уж там-то мы от него избавимся.

— Хорошо! — кивнула Пэгги.

Подполковник посмотрел на часы. Три пополудни. Поезд заполняли усталые люди, возвращающиеся домой с государственной службы. Мужчины в строгих костюмах и женщины на высоких каблуках.

Из сумки одной женщины высовывался хлебный батон, и Холлидей понял, что последний раз они ели в самолете, а в Париже лишь перекусили маленькой порцией мясного рулета. И спали они последний раз в Иерусалиме. Если погоня продолжится еще немного, то они просто свалятся с ног от истощения и усталости.

Поезд с визгом затормозил у платформы станции «Национальная». Двери распахнулись, и они вышли вместе с толпой. Вагон почти опустел. Немного в стороне они заметили «Американского туриста», которому крупно не повезло. В сутолоке кто-то зацепил ремешок «Никона», висевшего у него на шее. Сыщик попытался вырваться, но потерял равновесие и растянулся под ногами спешащих домой пассажиров. В тот же миг прогудел сигнал отправления. Холлидей и Пэгги влетели обратно в вагон, оставляя «Американского туриста» барахтаться в пыли.

На «Сен-Манде» они все-таки окончательно покинули метрополитен и поднялись к свежему воздуху и солнечному свету. Рядом со станцией, обогнув в самом деле очень маленький — несколько рядов палаток — фермерский рынок, они обнаружили стоянку такси. В воздухе пахло курами и капустой. Неподалеку от стоянки, на пересечении двух улиц Холлидей заметил кафе с ярко-алой вывеской «La Tourelle».140

Решив немного перекусить, они вошли в кафе, выбрали столик, от которого могли наблюдать за выходом из метро, и позвали загадочно улыбающегося официанта. Заказали по бокалу пива «Кроненбург», sandwich jambon141 и жаркое.

— Мы не можем оставаться здесь слишком долго, — озабоченно проговорил Холлидей, отхлебнув пива. — Придется все-таки выбираться.

— Другая гостиница? — предположила журналистка.

— Если капитан Рено в самом деле из Groupe d' Intervention de la Gendarmerie Nationale, они прочешут все гостиницы. О каждом зарегистрированном постояльце полиция может узнать в два счета. Они стали очень подозрительными после одиннадцатого сентября. Нас разыщут за несколько часов.

— Что же тогда делать?

Официант принес бутерброды. Снова хитро улыбнулся и исчез.

— Я подумаю, — пообещал Холлидей, и они принялись за еду.

Подполковника всегда восхищало, насколько серьезно французы относятся к питанию. Здесь, в парижской забегаловке, соответствующей по классу примерно любой нью-йоркской закусочной, еда была вкусна, словно в четырехзвездочном бистро в центре. Свежайший хлеб с хрустящей корочкой; сладкое деревенское масло; в меру постная ветчина, тонко нарезанная, слегка подкопченная; жаркое золотисто-коричневого цвета. Не удивительно, что официант улыбался, он имел на это право. Принести великолепный бутерброд людям, которые привыкли жевать больше похожее на промокательную бумагу мясо между двумя кусками безвкусного хлеба, сбрызнутое искусственным соусом.

Холлидей задумчиво смотрел на обсаженную деревьями улицу. Табличка на стене около цветочного лотка извещала, что это улица Фош. Наверное, архитектор придумал это название из тщеславия и в память о другой улице Фош, проходящей недалеко от Триумфальной арки совсем в другом конце города.

По улице гуляли солидные, респектабельные люди, типичные представители среднего класса, по обочинам росли аккуратно подстриженные, ухоженные деревья, фасады домов навевали мысли об эдвардианском стиле. То здесь, то там около входных дверей подполковник видел медные доски — скорее всего, здесь жили дантисты и адвокаты.

У подъезда неподалеку, на другой стороне улицы, на тротуаре разворачивалась семейная сцена. Мужчина лет тридцати загружал чемоданами и корзинами светло-голубой «пежо партнер», выглядевший так, словно прибыл сюда из мультфильма. Наполнив под завязку багажник, он принялся укладывать вещи на крышу автомобиля, построив целую пирамиду из картонных коробок.

По его одежде — серые мягкие брюки, белая рубашка с закатанными рукавами и легкие сандалии на ногах — Холлидей понял, что семья собирается отправиться на отдых. Скорее всего, к морю.

Из раскрывшейся двери вышла темноволосая женщина, подгонявшая стайку из трех маленьких девочек. Две старшие несли детские саквояжи, а у самой младшей в руках была кукла в розовой игрушечной коляске.

После небольшого спора, во время которого самая старшая девочка откровенно скучала, поглядывая по сторонам, отец семейства взял из рук младшей дочери коляску и водрузил ее на крышу «пежо».