Водопад - Иэн Рэнкин

— Как насчет кофе? — спросил Уотсон.

— Я бы выпил чашечку чаю, если вас не затруднит.

Уотсон ухмыльнулся.

— Признайся, Джон, кофе моего приготовления тебя всегда немного пугал, не так ли?

— Ну, под конец у вас стало почти получаться.

— Садись пока, я быстро…

Но Ребус не стал садиться. Вместо этого он с интересом огляделся по сторонам. У стены стояли две горки с фарфором и безделушками, на стене висели семейные фотографии в рамках. Среди них Ребус узнал несколько снимков, которые до недавнего времени украшали кабинет Фермера в Сент-Леонарде. Палас был недавно вычищен, на зеркале и телевизоре не наблюдалось никаких следов пыли. Высокие французские окна глядели в небольшой сад, упиравшийся в крутой травянистый склон.

— Горничная приходила?… — спросил он.

Фермер Уотсон снова ухмыльнулся и поставил чайный поднос на стойку.

— Мне нравится самому хлопотать по хозяйству, — сказал он. — С тех пор как умерла Арлин, я все делаю сам.

Ребус повернулся и снова посмотрел на фотографии на стене. Уотсон и его жена на чьей-то свадьбе, на каком-то тропическом берегу в окружении пальм, с внуками… Почти на всех снимках Фермер улыбался во весь рот. Его жена производила впечатление натуры более сдержанной. Она была на голову ниже своего мужа и весила по крайней мере вдвое меньше. Умерла она несколько лет назад.

— Верно, Джон, — сказал Уотсон, перехватив его взгляд. — Я делаю это и в память о ней тоже.

Ребус кивнул: неприятие потери. Должно быть, подумал он, платья Арлин все еще висят в шкафу, а украшения — лежат в шкатулке под зеркалом в спальне.

— Как там Джилл? Справляется?

Ребус сделал несколько шагов к кухне.

— На мой взгляд, иногда ее немного заносит, — сказал он. — Сначала она велела мне показаться врачу, потом посадила в лужу Эллен Уайли…

— Да, я видел эту злосчастную пресс-конференцию, — проговорил Уотсон, в последний раз убедившись, что на подносе есть все необходимое. — Она просто-напросто не дала Эллен времени, чтобы встать на ноги.

— Причем сделала это намеренно, — вставил Ребус.

— Возможно, — согласился Уотсон.

— Порой нам вас очень не хватает, сэр. — Ребус сделал ударение на последнем слове, и Уотсон улыбнулся.

— Спасибо на добром слове, Джон. — Он повернулся к чайнику, который как раз начал закипать. — И все же я почему-то уверен, что ты заглянул ко мне не только потому, что соскучился.

— Нет, сэр. Речь идет о деле, которое вы когда-то расследовали. Утопленница в Нэрне, если помните…

— В Нэрне? — Уотсон удивленно приподнял бровь. — Но ведь это было лет двадцать назад, а может, и больше… Тогда я как раз перевелся из Западного Лотиана в Инвернесс.

— Как бы там ни было, но этот случай расследовали вы.

Уотсон задумался.

— Ну да, — сказал он наконец и кивнул. — Как бишь ее звали?…

— Пола Джиринг.

— Да, Пола Джиринг, точно. — Он щелкнул пальцами; очевидно, ему не хотелось произвести впечатление забывчивого старика. — Но ведь дело давно закрыто, не так ли?

— Я в этом не совсем уверен, сэр, — сказал Ребус, глядя, как Уотсон наливает кипяток в заварной чайник.

— Давай-ка отнесем все это в гостиную, — предложил Фермер, — и ты мне обо всем подробненько расскажешь.

И Ребус рассказал все с самого начала — о найденном в Фоллзе гробике с куклой внутри, о похожих гробах с Трона Артура, о серии таинственных исчезновений и утоплений, происшедших между семьдесят вторым и девяносто пятым годами. Газетные вырезки он захватил с собой, и Уотсон, нацепив на нос очки, внимательно прочел их с первой до последней строчки.

— О кукле с нэрнского пляжа я даже не знал, — сказал он. — Впрочем, когда ее нашли, я уже вернулся в Инвернесс. Смерть Джиринг выглядела простой и ясной… И я закрыл дело с чистой совестью.

— В те времена никто и не мог связать ее смерть со странной находкой. — Ребус немного помолчал и добавил: — Джилл вообще не уверена, что эта связь существует.

Фермер Уотсон кивнул:

— Она думает прежде всего о том, как это будет выглядеть в суде. Согласись, что пока все, что у тебя есть, это домыслы и догадки.

— Я знаю, но…

— С другой стороны… — Уотсон откинулся на спинку дивана. — С другой стороны, ты прав: если это и совпадение, то более чем странное.

Ребус немного расслабился. Уотсон заметил и подмигнул.

— Не повезло тебе, Джон: я успел уйти в отставку, прежде чем ты убедил меня, что наткнулся на что-то важное.

— Может быть, вы переговорите с Джилл и попробуете ее убедить?

Уотсон покачал головой.

— Не уверен, что она захочет меня выслушать. Она теперь начальник, а я простой пенсионер, никчемный и бесполезный.

— Не прибедняйтесь.

Уотсон посмотрел на него.

— Ты же знаешь, что это правда, Джон. Напрасно ты тратишь силы, убеждая в своей правоте старика, который сидит дома в домашних тапочках. Джилл Темплер — вот кого тебе надо уговаривать!

— Никакой вы не старик. Всего лишь лет на десять постарше меня.

— Когда тебе будет шестьдесят, Джон, — а я от души надеюсь, что ты до этого доживешь, — ты сам поймешь, какая разница между пятидесятилетним и шестидесятилетним мужчиной. Кстати, о возрасте: может, показаться врачу не такая уж плохая идея, а?

— Даже если я заранее знаю, что он мне скажет? — Ребус одним глотком допил свой чай.

Уотсон снова поднес к глазам вырезку об утопленнице из Нэрна.

— Что ты от меня хочешь? — спросил он напрямик.

— Вы сказали, что закрыли дело с чистой совестью. Но теперь, когда вы знаете больше, чем знали тогда, может быть, вы припомните… Вас ничего не смущало? Может, были какие-то нестыковки, странности — хотя бы самые незначительные? — Ребус немного помолчал и добавил: — Кроме того, я хотел спросить, не знаете ли вы, куда могла деваться кукла?

— Но ведь о кукле я впервые услышал сегодня, услышал от тебя!

Ребус кивнул:

— Ты хочешь собрать все пять кукол? — догадался Уотсон.

Ребус кивнул.

— Только так я смогу доказать, что все они — звенья одной цепи.

— То есть что их оставил один и тот же человек? И первый — в Нэрне, и последний — в Фоллзе?

Ребус снова кивнул.

— Если кто-то и сможет распутать это дело, Джон, то только ты. Я всегда ценил твое ослиное упрямство и неспособность поступать в соответствии с распоряжениями непосредственных начальников, — вздохнул Уотсон.

Ребус поставил чашку на блюдце.

— Я расцениваю ваши слова как комплимент, — сказал он и в последний раз огляделся по сторонам, готовясь встать и попрощаться. Внезапно ему пришло в голову, что эта комната, этот дом — единственное, чем теперь может командовать Уотсон. Как некогда в Сент-Леонарде, он навел здесь свой порядок, и если ему вдруг станет невмоготу поддерживать этот порядок, дни его будут сочтены.

— Нет, это безнадежно! — воскликнула Шивон Кларк. Почти три часа они с Грантом провели в библиотеке, а потом оставили около пятидесяти фунтов в магазине, скупая карты, атласы и туристские путеводители по Шотландии. Теперь они сидели в кофейне «Элефант-хаус», где заняли самый большой стол, предназначенный для шестерых. Стол стоял возле дальней стены у окна, из которого открывался вид на Замок и церковь Грейфрайар. Заметив, что взгляд Гранта устремлен куда-то вдаль, Шивон спросила:

— Что, отключился?

— Это иногда необходимо, — ответил Грант, не отрывая глаз от окна.

— Что ж, спасибо за помощь, — вздохнула Шивон, но, несмотря на все старания, ее голос прозвучал обиженно.

Грант, впрочем, не обратил на ее тон никакого внимания.

— Это лучшее, что можно сделать, когда ничего не получается, — терпеливо объяснил он. — Когда я решаю криптокроссворд и вижу, что застрял, я просто перестаю ломать над ним голову. В такой ситуации его лучше всего отложить и заняться чем-то другим. Спустя какое-то время я снова возвращаюсь к кроссворду и решаю его очень быстро. Во всяком случае, многие слова, которые я никак не мог отгадать, приходят будто сами собой… — Грант оторвался от вида за окном и повернулся к ней. — Когда слишком сосредотачиваешься на чем-то одном, перестаешь видеть другие возможности…

С этими словами он поднялся и подошел к стойке, где лежали свежие газеты. Вернулся Грант с номером «Скотсмена» в руках.

— Питер Би, — сказал он, складывая газетный лист таким образом, чтобы криптокроссворд на последней полосе оказался наверху. — У него довольно сложные задания, но, в отличие от других авторов, он не злоупотребляет анаграммами.

Он протянул газету Шивон, и она увидела, что Питер Би был составителем кроссворда.

— Вот, двенадцать по горизонтали, — сказал Грант. — Я голову себе сломал, подбирая название одежды, которую не носили готы. А оказалось, это просто анаграмма — тога.