Тайная война Разведупра - Болтунов Михаил Ефимович

Лейтенант Герасимов принял свою первую разведгруппу. Правда, покомандовал ею немного, всего три месяца. Когда ротный уехал на курсы переподготовки — принял роту. Так началась его жизнь и служба в спецназе.

Это было интересное время. Бригада только формировалась, и часть пополнялась молодыми офицерами, выпускниками военных училищ. Опытные командиры не упустили свой шанс. Руководству бригады удалось создать дружный, сплоченный коллектив.

Хотя бытовые условия сложились крайне тяжелые. Жилья для молодых офицеров, как такового, не существовало вообще. Холостые командиры жили в казарме, в одной из комнат. В ней расположилось 20 человек.

Справедливости ради надо сказать, что были и те, кто не выдержал таких условий — написали рапорта о переводе в другие части. Однако те, кто остались, стали друзьями на всю жизнь. Среди них офицеры Манченко, Фазилов, Трисмаков, Коновальчиков, Холбаев, Виданов, Плешаков, Лобанов.

Потом армейская судьба разбросает их по разным округам-гарнизонам и опять будет сводить вместе. А тогда, во вновь сформированной бригаде, под руководством опытных командиров — участников войны — комбрига Мосолова, его заместителей Кочетова, Колыханова, Ходченко, командиров отрядов Мельникова, Нехимчука, Овчарова они начнут обретать первые навыки офицеров подразделения специального назначения, приступят к изучению тактикоспециальной и воздушно-десантной подготовки, минно-взрывного и радиодела, криптографии. Одним словом, того, без чего немыслим сам спецназ и боец-спецназовец.

…Сигнал тревоги прозвучал в полночь. Бригада специального назначения, совершив марш, вышла в заданный район. Так начались тактико-специальные учения.

Поначалу все было привычно, словно он по-прежнему в родном танковом полку. Но после выхода в район обстановка резко изменилась.

У танкистов задача ясна — мощь, огонь, натиск, броня. Здесь все иначе: спутник спецназовцев — тишина, скрытность, внезапный налет, уничтожение, мобильный отход.

Комбриг полковник Мосолов, его заместитель подполковник Кочетов склонились над картой.

— Задача отряду Мельникова. Рота под командованием лейтенанта Герасимова в составе разведгрупп лейтенантов Коновальчикова, Холбаева, Фазилова совершает марш в горной местности в квадрат семь.

Полковник Мосолов оторвал взгляд от карты, оглядел офицеров, стоящих вокруг.

— Мельников, ясно?

— Так точно!

— А тебе, лейтенант? — обратился он к Герасимову.

— Ясно, товарищ полковник.

— Что тебе ясно? — сурово переспросил комбриг. — Квадрат видишь?

Чего ж его не видеть? Вот он, километрах в… Ротный не успел определиться, в скольких километрах квадрат, полковник опередил его:

— Ну и сколько до него?

— Километров двадцать пять…

— Правильно, четвертак. По горам, понимаешь, ротный?

— Еще как понимаю.

— Во! — сказал комбриг, — чувствую, доходит.

Действительно двадцать пять кэмэ — не фунт орехов, да еще в условиях горной местности.

— Товарищи офицеры, — полковник Масолов сделала паузу, — вы закончили Ташкентское общевойсковое. Рязанское воздушно-десантное училища. Герасимов, к примеру, у нас танкист. Но сегодня это не имеет никакого значения, теперь вы все спецназовцы. Но чтобы стать настоящими спецами, надо знать и уметь в тысячу раз больше.

Комбриг обвел взглядом всех.

— Вы поняли меня, сынки?

Еще бы не понять! Вот и лейтенант Герасимов с командирами групп (в роте их было 5 по 14 человек), возвратившись с совещания в свою палатку, пытался разобраться, что задумали комбриг со штабом.

Роте предстояло, совершив двадцатипягикилометровый марш, устроить засаду на колонну, в которой следовала техника с «ракетно-ядерными боеприпасами». Ядерные боеприпасы, разумеется, были условные, а все остальное — и марш и засада — настоящие.

И разведка, которую впереди себя пошлет замкомбрига Кочетов, будет вполне реальная. «А значит, если он ошибется в размещении засады, — размышлял Герасимов, — всё, кранты. Кочетов — хитрый и опытный спецназовец, и горы он эти знает, и дорогу, как свои пять пальцев».

Дмитрий почувствовал, как засосало у него под ложечкой. Нет, он не собирался уступать никому — ни хитрым, ни умным, ни опытным. Он тоже не лаптем щи хлебает.

Отправив командиров групп к бойцам, приказав готовиться к маршу, сам продолжал лазать по карте — вперед-назад, вперед-назад. Дорога петляла среди гор: поворот, другой. Вот оно, удобное для засады место. Отметил — и дальше. А это, пожалуй, еще лучше: теснина, слева и справа скалы, если засесть на высотах… А если там уже будет сидеть кочетовская разведка? Ведь место для засады просто идеальное. Кроме того, в глубокой лощине мост мог усиленно охраняться, а это лишняя морока при устройстве засады.

«Нет, — усмехнулся про себя Герасимов, — мы пойдем иным путем». Он вспомнил, как не раз на полевых занятиях проезжал через эту дорогу. Обычная, неприметная дорога, без господствующих высот, горных теснин, словом, в тактическом плане весьма непривлекательная. Вдоль дороги кустарник, правда, не густой, но замаскироваться есть возможность. А еще есть удобные направления для отхода групп после выполнения задачи.

«Вот тут нас точно никто не ждет», — решил Дмитрий, аккуратно свернул карту и вышел из палатки. Навстречу ему уже бежал лейтенант Фазилов. Значит, группы готовы к маршу.

… Ребята не подвели. Сделав бросок в квадрат семь, спецназовцы устроили засаду как раз на той неприметной дороге. Установили учебные мины. Замаскировавшись в придорожном кустарнике, приготовились к бою.

Ждали час, другой, третий… Колонны не было. Вдруг приглушенный шум мотора, притушенные фары — по дороге движется автомобиль. «Головной дозор», — понял Герасимов.

Автомашину пропустили. Через четверть часа показалась основная колонна. Когда она втянулась на дорогу своим длинным, урчащим телом, ротный скомандовал: «Огонь!»

Нападение на этом участке оказалось неожиданным для «противника». Взорвались учебные мины направленного действия, заговорили автоматы, ухнули гранатометы, в колонну полетели гранаты — взрывпакеты.

10 минут боя, и группа спецназа растворилась в темноте.

Комбриг Масолов и его зам Кочетов были довольны. Ротный принял нестандартное решение, удар по колонне, несмотря на все предпринятые меры, был неожиданным.

Значит, за этот короткий промежуток времени со дня формирования бригады они сумели кое-чему научить молодых командиров, собранных с бору по сосенке — из разных училищ, воинских частей.

Лейтенант Герасимов и его офицеры получили благодарность в приказе комбрига.

Похвалил их и весьма скупой на теплые слова подполковник Кочетов, который сам следовал в этой колонне и подвергся удару. Он честно признался, что на этом участке никак не ожидал встретить засаду. Не ожидал, да встретил.

Так начал формироваться спецназовский почерк Герасимова. Потом были еще учения, и еще. Особенно запомнились те, на которых они испытывали новый сухой паек для спецназа, а также учения на выживание, когда их выбрасывали в тыл противника и на десять дней давали всего один суточный запас продуктов. Это были опытные учения, и очень трудные. Надо было как-то питаться и, кроме того, выполнять учебно-боевые задачи, в ходе которых приходилось совершать переходы не менее 35 километров в сутки. Маршруты выбирались такие, чтобы не было возможности зайти в населенные пункты и там разжиться пропитанием. Там же, где такая возможность иногда бывала, на маршрутах выставлялись патрули, наблюдатели и засады. Обнаруженные группы снимались с учений и им выставлялись неудовлетворительные оценки.

К концу десятых суток остались две группы. Одной из них руководил Герасимов.

Вот когда он добрым словом вспомнил отца, его «уроки выживания», да и свое трудное детство. Приходилось использовать в пищу все, что удавалось найти в земле, выловить на поверхности.

Старания молодого офицера не пропали даром, были замечены командованием. За умелое руководство ротой, высокие результаты в боевой и специальной подготовке приказом министра обороны Дмитрию Герасимову было досрочно присвоено воинское звание «старший лейтенант».