Ложные надежды (СИ) - "Нельма"

— Знаю, — вышло так тихо, что мне до последнего казалось: он не услышит. Но услышал, обернулся ко мне и задумчиво кивнул головой, словно получил очередной правильный ответ на задачку из моей методички. Его глаза искрились в темноте отблесками беспокойной воды под лунным светом и выглядели более тёмными, чем ночная мгла. А мой ответный взгляд был растерянным и беспомощным, испуганным, почти просящим сжалиться надо мной.

Сжалиться и не выпускать мою руку.

— Ты всё знаешь, — выдохнул Кирилл и один уголок его губ чуть дёрнулся вверх. — Когда я был маленький, мы с мамой часто сюда ходили. Она любила собирать цветы и называла мне каждый вид, что встречался нам по пути. А я ни один не запомнил. Вряд ли мне действительно пригодились бы эти знания, но всё равно как-то тоскливо от этого.

Он повёл меня дальше, больше не оглядываясь и не делая неожиданных остановок. Словно все тихие, навсегда врезающиеся в память слова нашёптывал мне ветер, слегка поглаживая трясущиеся от волнения листья сорняка.

Слегка поглаживая большим пальцем тыльную сторону моей ладони.

— А потом мы с ней вместе делали гербарий. И она говорила мне, что настоящие чувства похожи на эти цветы: со временем они могут стать очень хрупкими, но никогда не потеряют своей истинной красоты.

Комментарий к Глава 6.

Мне очень-очень нужны ваши отзывы и ваша активность!

Порадовать меня так же можно нажатием кнопочки «жду продолжения» под главой, чтобы я видела вашу активность и чувствовала отдачу. А этот-прямой путь к более частому выходу глав)

========== Глава 7. ==========

— Ну и что ты собрался делать? — деловито интересуется Илья, и в голосе его столько иронии, что хочется закатить глаза — жаль, по телефону всё равно не увидит.

Как наяву представляю, что в пальцах он крутит обычный карандаш, жёлтый, с чёрным значком НВ на одной из граней. Делает им пометки в своём ежедневнике с крайне сосредоточенным и серьёзным видом, а потом, не меняясь в лице, переворачивает страницу и рисует сбоку какую-нибудь забавную картинку-комикс.

Хорошо, если просто забавную. На полях моей тетради по бизнес-управлению он как-то раз оставил целую серию порно-зарисовок на тему «Кирилл Войцеховский ебется с работой» и, сам того не предполагая, предсказал моё будущее.

Связанных с Лирицким воспоминаний мне хватило бы на целую добротную книгу с экшеном, юмором и огромным количеством нелепых ситуаций. Несмотря на то, что он на два года меня младше, мы учились вместе: только приехав в Москву я смог в полной мере оценить, насколько отставал от сверстников и по уровню знаний, и по общему развитию. Избалованный вниманием, заботой и любовью Илья тоже не отличался особенной сообразительностью, и сдружились мы на удивление быстро и крепко.

Я решал за него все сложные (на самом деле и лёгкие тоже) задачки, которыми нас заваливали в бизнес-школе, а он вовсю использовал свою творческую жилку, подделывал почерк и заполнял все письменные задания за меня, помогая скрыть от всех мою дисграфию. Именно он помог мне освоиться в столице, приобрести нужные знакомства и даже свёл меня с будущей — и уже прошлой — женой.

И теперь я еле сдерживаю собственную злость, сцепляю зубы крепко, до скрипа и до боли в напрягшихся скулах, чтобы не рявкнуть на него, не схватить за грудки, не тряхнуть в воздухе и не спросить: «Зачем?»

Зачем полез в то, в чём никогда не разбирался и куда не стремился, встал на скользкую дорожку махинаций и воровства, предал моё доверие? Превратился в инициатора, соучастника или немого попустителя убийства глупой, но ни в чём не виновной девчонки?

И всё равно едва ли у меня получится ненавидеть Илью так же сильно, как своего покойного деда, ветреного отца или Ксюшу. Ксюша… Если бы её не кремировали, я бы не поленился приехать, достать её полусгнившее, разложившееся, наконец-то соответсвующее внутреннему содержанию тело, чтобы лично пройтись по нему: сломать всё, что осталось не сломаным, разодрать и порвать всё, что показалось бы незаслуженно целым.

Именно она, играючи, испортила мне жизнь дважды. Первый раз попыткой заступиться за сестру и спасти от того, что на самом деле могло бы стать не нашим с ней общим проклятием, а единственным возможным спасением. Второй раз — своей неуместной, глупой, жалкой смертью, случившейся именно в тот момент, когда я как мог отряхнулся от прошлого и начал жить дальше. Получил фамилию, деньги и власть, нашёл идеальную женщину и женился на ней, перестал ходить по квартире ночами и думать, сомневаться, отчаянно искать то, что было потеряно навсегда.

Я сделал сразу несколько уверенных и размашистых шагов вперёд, но с одним убийством, с наступившими следом разборками, с одной фатальной встречей через столько лет чётко осознал: всё оказалось напрасно. Ощущение счастья развеялось, как зыбкий мираж, и меня снова вышвырнуло в пустыню собственных метаний без капли спасительной надежды.

— Кирилл? Ты там что, замечтался уже? — фыркает Илья, и я всё же морщусь досадливо, понимая, что ещё могу общаться с ним как прежде. Но не хочу.

Зато теперь отлично понимаю, что чувствует себя преданный кем-то человек. Например, преданный мной же.

— Посмотрит наш офис, поделится соображениями по усовершенствованию работы в отделе, перечислит плюсы и минусы системы практикантов в целом с их точки зрения, — бесстрастно перечисляю я, не особенно выдумываясь в смысл собственных слов. Пальцы свободной руки нервно стучат по обшитому кожей рулю, обводят на нём серебристые кольца, а взгляд то и дело косится вбок, на выход из офисного центра.

Скоро. Уже вот-вот.

— Давай только осторожней, окей? В прошлый раз ко мне прибежал начальник службы безопасности с записью твоих выкрутасов в коридоре и орал, что это нарушение корпоративной этики и вообще подсудное дело, — судя по смешку Лирицкого, ему это кажется очень забавным, — я, конечно, наплёл ему, что всё совсем не так, как кажется со стороны, но девчонка-то тебя действительно отшила, братишка. А если она напишет заявление о домогательстве, дядюшка вставит мне знатных пиздюлей.

— Зато мой отец меня наверняка похвалит.

— Или расстроится, что ты её не дожал, — смеётся Илья, а я чувствую, как подхожу к собственной точке кипения, переступив которую уже не смогу сохранять спокойствие даже в голосе. На лице эмоции проступили ещё в начале этого разговора, и мне приходится откинуться на подголовник и закрыть глаза, чтобы не сорваться.

Я бы дожал.

Размазал бы её по этой сучьей серой офисной стенке и заставил бы визжать так громко, чтобы уши заложило и в голове зазвенело. Никогда прежде не считал себя умелым любовником, никогда не находил возбуждающим громких женщин, но её бы орать — заставил. Выебал бы так, что звёзды перед глазами поплыли.

Только вот я на самом деле никогда не забываю про эти чёртовы камеры. Они дали мне возможность подобраться к ней ближе, чем когда-либо прежде, они же и не позволили пойти ещё дальше. Это даже кажется мне справедливым.

— И когда ты вернёшь мне мою сотрудницу? — судя по тону Ильи, это стоит рассматривать как очень деликатную замену «как долго ты собираешься её трахать?», и меня от этого почему-то ужасно коробит. Окажись он сейчас передо мной, наверняка бы не сдержался и двинул прямо по смазливому лицу.

Два года терапии сошли на нет за каких-то несколько месяцев. И вот я снова тот же сопляк, который не может выдержать груз ответственности от собственных ошибок, не может вынести стыд неправильно принятых решений, не в состоянии смириться с тем, что есть вещи, не подвластные моему контролю. Я чувствую себя слабым и беспомощным, тону и захлёбываюсь своими страхами и злюсь. Злюсь, злюсь, злюсь.

Ярость постоянно сидит внутри меня маленьким тлеющим огоньком, и достаточно лишь одного ничтожного повода, чтобы она вспыхнула неистовым пламенем, жадно сжигающим, сжирающим, поглощающим всё на своём пути. Огонь расходится по телу, разливается по венам, превращает мои кости в пепел и невыносимо жжёт кожу, пульсирует болезненными толчками на кончиках пальцев. И это сводит меня с ума, мучает, терзает, медленно убивает изнутри, пока снаружи меня покрывает толстая и прозрачная корка чистейшего льда.