Множественные убийства: природа и причины - Юрий Миранович Антонян

амнезия, представляет особый интерес. Бек сообщает случай, когда пациент постепенно восстановил все свои воспоминания, кроме одного, касавшегося, как оказалось, периода жизни, которого он больше всего стыдился. Абельс и Шилдер также утверждают, что большинство случаев амнезии вызвано травмирующими переживания, какими-то жестокими конфликтами в прошлом и связано с глубоким чувством вины[61].

Людей с такими особенностями К. Хорни относит к отстраненному типу. Она отмечает, что объединяет всех людей отстраненного типа их способность смотреть на себя с неким объективным интересом, как если бы человек смотрел на какое-либо произведение искусства. Возможно, лучше всего описать его, сказав, что по отношению к себе он занимают ту же самую позицию «зрителя», которую занял по отношению к жизни в целом. Поэтому часто он может быть превосходным наблюдателем в отношении процессов, которые происходят внутри него. Блестящим примером этого является то сверхъестественное проникновение в символику сновидений, которое он часто демонстрирует.

Ключевым моментом здесь является его внутренняя потребность устанавливать эмоциональную дистанцию от других людей. Точнее, это его сознательная и бессознательная решимость никоим образом не допустить эмоциональной вовлеченности в дела других людей, касается ли это любви, борьбы, сотрудничества или соревнования с ними. Он проводит вокруг себя своего рода магический круг, внутрь которого никто не может проникнуть. И вот почему внешне он может «ладить» с людьми. Навязчивый характер этой потребности проявляется вето реакциях тревоги, когда внешний мир вторгается в его жизнь.

«Все те потребности и качества, которые такие люди приобретают, поставлены на службу этой главной потребности — избежать вовлеченности» — пишет далее Хорни. Одной из наиболее поразительных из них является потребность в самодостаточности. Ее наиболее позитивным выражением является изобретательность. Агрессивный тип также имеет тенденцию к изобретательности, но смысл ее иной; для него это предпосылка, необходимая, чтобы проложить свой путь во враждебном мире и в столкновении с другими победить их[62].

Когда некрофильский человек начинает убивать, он как бы отправляется в путь, который обеспечивает ему невиданные приключения и необычные переживания, ранее не посещавшие его, перенесение сознания в качественно новые измерения. Зов в дорогу может исходить из внешнего мира как приглашение или это может быть внутренний голос, внутренний толчок. Иногда у путника появляются помощники, которых он называет «Сатана», «Зло», «Оно» и т. д. Чем дальше он движется, т. е. чем длиннее серия совершенных им убийств, тем больше нарастает его аутизация и углубляется дезадаптация, слабеют и утрачиваются связи со средой. Чем слабее внешние связи, тем мощнее проявляются внутренние силы.

Изучение личности множественных некрофильских убийц показывает, что они находятся в отчуждении от любой среды — и с негативными ориентациями, и положительно характеризующимися группами. В силу переживаемых особых состояний и отчуждения эти люди живут и действуют как уникальные, неповторимые личности. При этом они отчуждены от других не только и даже не столько своими особыми состояниями, сколько своей жизненной позицией и установками в целом. О них нельзя сказать, что это унифицированные, тождественные другим, безличные частицы какого-то целого. У таких людей индивидуальная личностная идентичность явно превалирует над социальной, активно формируя интеллектуальные и нравственные черты, самоощущение и отношение к миру, в целом «Я-концепцию».

Но все это относится лишь к части множественных некрофильских убийц, а не к тем, кто действовал в составе или от имени организованной преступной группы, в том числе и тогда, когда выполнял ее задание или заказ. Некрофильские убийцы — члены групп — стремятся к сохранению или повышению своего статуса в ней, т. е. к положительному образу себя. Но в то же время, совершая множество убийств, они удовлетворяют свою особую, индивидуальную потребность в уничтожении жизни, причем об этой потребности другие члены группы могли и не знать, а чаще — не оценивать ес в нравственных и тем более психологических категориях. Во всех таких жизненных ситуациях дезадаптация убийц имеет место не по отношению, конечно, к преступным группам, а к иным позитивным социальным образованиям и соответствующим ценностям. Сама группа преступника может хорошо знать, что он агрессивен, злобен, не испытывает чувства вины и готов на любую жестокость. Поэтому его могут бояться даже другие члены собственной банды. Человек, склонный к садизму, может быть приведен в бешенство им же созданной ситуацией, участникам которой он сам приписал злобные намерения. Можно сделать очень важный вывод, что отдельные множественные некрофильские убийцы отчуждены и от тех организованных преступных групп, членами которых они себя позиционируют.

Некрофильские убийцы — одинокие люди, одиночество есть неотъемлемый компонент их критических состояний. Оно может переживаться в широком диапазоне — от смутного и неопределенного чувства отдаленности от других людей (что обычно не приносит тяжких ощущений) до глубокого и полного погружения в свое экзистенциальное отчуждение. Вообще, как показало изучение убийц с помощью Методики многостороннего исследования личности, для них типичны отчуждение и аутизаиия, у некрофильских же убийц они выражены еще сильнее. У последних внутренняя изолированность связана также с тем, что они сталкиваются с собственными необычными состояниями сознания и влечениями, которые существенно отличаются от переживаний аналогичных психологических явлений их знакомых. Некрофильские преступники, как правило, и не слышали о том, чтобы кто-то другой имел бы такие потребности и желания, как у них. Трудно дать исчерпывающий ответ о том, ощущают ли такие лица свое экзистенциальное одиночество как только навязанное извне, хотя, как отмечалось выше, у большинства были некие таинственные спутники, которые направляли их поступки. Между тем сами рассказы убийц не позволяют сделать однозначный вывод о том, что и переживаемые состояния также созданы якобы лишь руками названных персонажей.

Круг значимых отношений с другими людьми у изучаемых личностей существенно сужен, если, конечно, они не являются постоянными членами организованных преступных групп. Естественна поэтому недостаточность обычного человеческого тепла в отношениях с окружающими, отсутствие способности к идентификации с ними и сопереживанию. Они смутно ощущают, что их состояние специфично, что, скорее всего, никто не может их понять. Все психологическое пространство вокруг представляется безжизненным, а поэтому самые жестокие поступки не выглядят чем-то особенным, выходящим из будничного ряда. Безжизненность означает разрыв связей с видимым миром и усиление тяготения к смерти, что, в частности, находит выражение в самоубийствах, характерных для некрофильских убийц. Как уже отмечалось в разделе об убийцах, которые предположительно являются некрофильскими личностями, среди них почти вдвое больше лиц, которые предпринимали суицидальные попытки.

Переживают ли необычные чувства некрофильские личности из-за своих весьма специфических влечений и желаний, в связи с ощущением или даже пониманием своих отличий от других людей? Как представляется, этого чаще всего не происходит, поскольку некрофильские особенности появляются у них