Наследник Хаоса - Николай Алексеевич Некрасов

— Ещё недостаточно… Нужен финальный аккорд, — произнёс он уверенно и чётко и положил руку на плечо другу. — Это будет правильно.

Друг мотнул головой, не то чтобы споря, но не совсем одобряя намерения.

— Если ты решил, то так тому и быть. Я бы не осудил, если бы ты передумал.

— Знаю, — теперь Адан Мун улыбнулся одними уголками рта, скудно, но искренне. — Но я сам хочу этого.

— А она?

Великий Воин улыбнулся, помолчал, а потом уверенно произнёс:

— Она первая это предложила.

— Ты уверен, что это нужно сделать сейчас? Может, отпразднуем победу, поговоришь с остальными.

— Они меня не отпустят. Я задержусь на полчаса, потом на час, на день, неделю… потом окажется, что мне вообще не нужно уходить, ведь тут ещё столько дел, и я могу быть полезен. Тогда сам не смогу уйти, не хватит духа.

Друг усмехнулся и кивнул.

По глазам было видно, что ему тоскливо отпускать его.

— Что мне сказать им?

Адан Мун посмотрел куда-то за горизонт, но как будто видел не седые холмы и зелёный лес, а сразу заглядывал в другой мир, в десятки других миров… Или в будущее, в котором его будут помнить.

— Скажи, что…

Порыв ветра опять поднял в воздух петел и окружил им двух друзей, которые прощались навсегда. В этом причудливом танце белых «мух» было что-то завораживающее. Во всём этом месте было что-то завораживающее. Прогоревшие деревья, пни, остатки сооружений… Всё тлело и испускало последние волны тепла.

— Скажи, что я бы хотел, чтобы здесь вновь было зелено и красиво. Что когда-нибудь здесь, возможно, будет стоять мой преемник. Будет жаль, если он никогда не увидит того великолепия, которые было до битвы.

— Но что насчёт того, куда ты уходишь? Мне стоит открыть им правду или…

— Нет. Это ни к чему. У каждого здесь своя цель. И ваша — вернуть миру былое спокойствие, растить детей, воспитывать их так, чтобы когда миру вновь будет грозить опасность, они смогли встретить её достойно и не допустить жертв, на которые пришлось пойти нам.

Друг ничего не ответил, лишь кивнул.

Адан Мун снял с шеи медальон на массивной цепи и протянул товарищу.

— Сохрани это, сколько сможешь. А потом передай тем, кто будет хранить его за тебя. Медальон не должен попасть в плохие руки. И должен быть передан моему прямому потомку, когда Хаос опять начнёт разъедать ткань мироздания. Медальон не панацея, но отличный концентратор энергии. Он не помешает наследнику.

«Наследнику? Прямому потомку? — не понял я. — Ни Алан, ни я сам в своём естестве не мог быть прямым потомком Великого Воина».

— А ты? Разве он не пригодится тебе самому?

— Там, куда я иду, он будет не нужен.

Фигура, которую я в самом начале заметил вдалеке, уже почти приблизилась к нам. Это была девушка, с ярко-розовыми щеками, горящими глазами и лучезарной улыбкой. Её рыжая коса растрепалась, но всё равно изящно лежала на плече. Белые мухи, подобно снежинкам, оттеняли огненный цвет её волос.

В ладонях она несла что-то маленькое, и по все видимости неживое, но при этом делала это очень аккуратно, боясь уронить или… сломать?

— Эва? Что это?

— Это для тебя! — радостно пояснила она. — И для твоего преемника. Если он захочет вернуться к истокам, то сможет найти это место.

Она подошла ближе и села, упершись коленями в тёплую землю. В руках была горстка земли, из которой пробивался маленький зелёный стебель.

— Оно не приживётся, тут же всё выжжено, — подметил друг, разводя руками. — Мы посреди пепелища.

— Именно поэтому его нужно посадить здесь, — восторженно возразила девушка. — Здесь ему самое место. Ты же мне поможешь?

Вместо ответа Адан Мун тоже опустился на колено и провёл рукой над землёй, будто прощупывая её, определяя, насколько всё плохо. Девушка сделала выемку, погружая в неё горстку земли.

— В последний раз воспользуюсь им… — и Адан протянул руку за медальоном, который ему тут же вернули.

Такого я не видел никогда в своей жизни. И хоть всякое повидал, наблюдая за Героями, да и за собой в целом, но такое наблюдал в первый раз. Медальон, приложенный к земле, начал пульсировать. Земля под ногами задрожала, отчего все неловко поёжились. Но в вибрациях, издаваемых артефактом, не было ничего страшного. Это было естественно и первозданно.

Даже при перемещении между мирами я не видел такой красоты. Я как будто заглянул в изнанку кода, из которого состоит всё сущее. Частицы и волны, макромир и микромир, правила и исключения, энергия и материя… водоворот цвета и звуков, ранее не воспринимаемых телом. Я будто провалился сквозь текстуры, находясь при этом в их основной массе.

У меня спёрло дыхание, перекрутило все внутренности, меня сжало и разорвало на множество частиц, а затем собрало вновь. И когда всё закончилось, я увидел, как преобразилось поле, на котором мы стояли. Не всё, а лишь небольшой его кусок радиусом в пару метров. Но этого было достаточно.

Великий Воин накрыл руку девушки, которую та держала над отростком, и легонько сжал.

— Если бы я мог точно так же сделать по отношению к тем, кого мы потеряли… — посетовал Адан Мун, но девушка тут же приложила палец к его губам.

— Не позволяй этим мыслям разъедать сердце. Ты же знаешь, что Хаос поглотит целиком, если попытаешься. Ты обновил этот участок земли, на котором появится новая жизнь, но ты не можешь властвовать над самой жизнью.

— Знаю, — он поцеловал её руку. — Жизнь нельзя вернуть, её можно только создать…

«Древо жизни и смерти», — подумал я.

Вот почему оно так названо. Мёртвую землю вернули к жизни ради одного маленького ростка, из которого потом вырастет самое крепкое и могучее дерево.

Маленький ножик, снятый с пояса, промелькнул в руке воина. Он надрезал ладонь и сжал её над отростком. Алые капли упали на зелёный стебель и в землю.

— Последняя жертва, — произнёс он и поднялся, помогая встать девушке.

— Ещё нет, — не согласилась она, и он усмехнулся.

— Пора?

— Пора, — подтвердила Эва.

Прощание вышло коротким и почти без слов. Крепкие объятья, пара напутственных слов, медальон, переданный повторно. И взмах порезанной руки, прорезавшей пространство.

Разлом получился небольшим, но очень красочным. Все аномалии имели особенности. Червоточины пульсировали и пели, разломы — сияли в зависимости от мира, к которому относились. Иногда это были оттенки одного цвета, иногда разных. Этот перепиливался всеми цветами радуги.

Мне самому захотелось нырнуть в него, и я даже дёрнулся в его сторону, но тут же осёкся.

Адан Мун повернул голову и посмотрел