Охота за наследством Роузвудов - Маккензи Рид

Калеб досадливо вздыхает, плюхается на один из барных стульев и изучает кусок карты Лео и подсказку. Мне хочется наорать на Лео, сказать, что мы теряем драгоценное время, но, если он хочет сыграть роль повара в заведении быстрого питания, вряд ли мои слова смогут его остановить.

Впрочем, ладно, возможно, мне не помешает поесть.

– Иди сюда, – говорит Куинн, таща меня к дивану. Затем отодвигает от него журнальный столик, чтобы освободить место. – Если на тебя кто-то хочет напасть, ты должна научиться защищаться.

– Надеюсь, вооруженное проникновение в мою комнату не войдет в привычку.

Ее губы изгибаются в кривой улыбке.

– Я рада, что вся эта хрень с Майклом Майерсом в «Хеллоуине» не убила в тебе кураж. Это помогает. А теперь попытайся отбиться от меня.

– Что?! Зачем?!

– Я учу тебя защищаться. Представь, что это нож. – Она берет пульт от телевизора. – И я пытаюсь напасть на тебя. Что ты предпримешь в первую очередь?

– Закричу, – честно отвечаю я – минувшей ночью я кричала во все горло. – И убегу.

– Но ты не можешь убежать, потому что я загнала тебя в угол, – возражает она. – Так что тебе надо вывести меня из строя.

– Схватиться за нож?

– Только если ты хочешь, чтобы тебе отсекли руку. – Она тычет в мою сторону пультом. – Вцепись в его запястье. Это замедлит его движение и даст тебе время ударить в горло. Если ты всадишь локоть в его трахею, удар может получиться достаточно сильным, чтобы повредить ее и помешать нормально дышать. И заставить его отцепиться.

– А затем мне надо будет отобрать у него нож?

– Если тебе так нужен нож, то носи свой.

– Эй! – кричит Лео из кухни, держа в руках две полоски бекона. – Осторожнее! Пожалейте вазы на каминной полке!

Мы с Куинн отодвигаемся подальше от камина и хрупких украшений.

– Если хорошенько ткнуть нападающего локтем в горло, это обездвижит его. Потом тебе лучше пуститься наутек, но, если ты чувствуешь, что тебе хватает смелости и сил, отними у него нож и пырни им. И удары ногой в пах тоже всегда весьма действенны.

Она медленно, как в замедленной съемке, показывает приемы, и я повторяю.

– Где ты всему этому научилась?

– Мать заставила меня посещать курсы самообороны, – невозмутимо отвечает она, как будто это такое же обычное дело, как футбольный или творческий лагерь. – Мы все время переезжали с места на место, и не все наши соседи были приличными людьми. Так что это была мера предосторожности.

– Но здесь, в Роузтауне, ты наверняка никогда не думала, что это может пригодиться.

Ее темные глаза вспыхивают.

– Думала, и еще как. Как только мы переехали в этот город, я сразу поняла, что за его внешним глянцем скрывается что-то жестокое. А когда начала учиться в старшей школе, мои подозрения подтвердились.

Мой взгляд перемещается на Лео. Он стоит к нам спиной, поставив на плиту две сковороды с таким количеством омлета, что его хватило бы и на десятерых. Калеб все так же сидит, сгорбившись над стойкой, и время от времени бормочет что-то, на что Лео всякий раз отвечает. Эти двое странно выглядят вместе. Качок и ботан.

Куинн пользуется тем, что я отвлеклась, чтобы ткнуть меня локтем в горло. Я кашляю и сердито смотрю на нее.

– Ты считаешь ворон, и я этим воспользовалась. Опять, – говорит она и делает мне знак продолжить нашу тренировку.

– У тебя хорошие инстинкты, – говорю я, возвращаясь к прерванному разговору. – Ты присоединилась к волкам.

К моему удивлению, она смеется. Ее лицо сразу светлеет.

– Да, они настоящие волки. Особенно вот этот. – Она кивком показывает на Лео. – Что бы между вами ни происходило, будь осторожна.

– Между нами ничего нет, – отвечаю я. – Мы товарищи по работе. – Которые просто вместе спят на полу. – Но почему ты так считаешь?

– Помимо того, что на тебя теперь будет направлен демонический взгляд Мории, поскольку она одержима им? – Она пожимает плечами. – Не пойми меня превратно – Лео лучший из них. Только благодаря ему я и подружилась с этими, как они сами себя называют, «крутыми». – Она закатывает глаза. – В мой первый день в школе я держалась тише воды ниже травы, а он не переставал задавать мне вопросы. Потом спросил, не хочу ли я пообедать с ним, и я согласилась, не осознавая, во что ввязываюсь. И с кем связываюсь.

– Думаю, он просто хотел помочь тебе влиться в компанию, – говорю я, гадая, что им руководило на самом деле.

– Возможно. Но это все равно не изменит того, что он сделал.

Меня пронзает ужас.

– А что он сделал?

Мы говорим шепотом, чтобы Лео не смог расслышать нас сквозь шкварчание бекона и вопросы Калеба. Куинн наклоняется ко мне, и я вдруг вспоминаю, как это было до того, как умер отец – как я делилась секретами с подругами, как мы хихикали на ухо друг другу, как обменивались многозначительными взглядами. У нас с Куинн никогда не было таких отношений, но сейчас приятно притвориться, что и нас связывает нечто подобное.

– Я уверена, что тебе известен слух обо мне и твоей кузине.

Я пытаюсь сохранить бесстрастное выражение лица, вспомнив фотографию с разбитой вдребезги рамкой.

– О Дэйзи ходит множество слухов.

Она не ведется на это.

– Ты знаешь, о каком слухе я говорю. О том, что мы с ней виделись.

Я сдаюсь, продолжая блокировать ее выпады с пультом от телевизора, изображающим нож.

– Послушай, я никогда не верила ему…

– А надо было. Это правда.

Я пытаюсь скрыть потрясение, я до конца не хотела верить, что они общаются.

– Но при чем тут Лео?

– Он был обеими руками за. Это он рассказал мне о Дэйзи. Когда мы с ней встретились, мне не терпелось поскорее сообщить ему об этом. Но она опередила меня и все перевернула, как будто я была инициатором, а ей я вообще никогда не нравилась. И он знал, что она лжет – он знает ее лучше всех, как и она его, – но не помешал ей рассказать нашим друзьям эту версию, наврать, что я пристала к ней и это не было взаимно. Мория всегда была стервой, а Джордан и Кев – безмозглые болваны. Поскольку Дэйзи и Лео объединились против меня, мне больше не было смысла оставаться с ними. Я перестала обедать в школьном кафетерии и занялась тяжелой атлетикой и скейтбордом. И не разговаривала с Дэйзи с рождественских каникул, когда все и произошло.

– До той вечеринки у бабушки, – вспоминаю я. – Ты хотела поговорить с ней о Кеве.

Куинн бьет меня