Охота за наследством Роузвудов - Маккензи Рид

– Когда мы дружили, Кев вечно с ней флиртовал, и это бесило меня. Ей на него плевать. Она трахается с ним, только чтобы еще больше досадить мне.

– Ты ей явно все еще небезразлична, если она пытается вызвать твою ревность. Но я не понимаю, почему она так ведет себя, если сама и оттолкнула.

Куинн бросает на меня сухой взгляд.

– Потому что она Роузвуд. У вас есть шипы, и всякий раз, когда кто-то пытается с вами сблизиться, вы вонзаете их в него. Я не захотела попусту терять время, и, думаю, она злится из-за того, что я не стала за нее бороться.

Наконец пульт со стуком падает на пол. Мои пальцы так крепко сжимают ее запястье, что, когда я разжимаю их, на ее бледной коже остаются красные пятна. Куинн одобрительно кивает.

– Такой уж у нас талант, – говорю я.

– Это нелепо.

– Пора завтракать! – бодро объявляет Лео. Мы подходим к стойке и рассаживаемся на барных стульях. Я не могу время от времени не бросать на Куинн взгляды, и меня охватывает странное чувство, возможно, не что иное, как благодарность. Она открыла мне эту часть себя, и я благодарна ей за это.

И, быть может, я испытываю легкое облегчение оттого, что Лео предпочел Дэйзи мне. Кажется, это у него привычка. А у Дэйзи, судя по всему, привычка ненавидеть тех, кто был ей раньше дорог.

Лео кладет на мою тарелку омлет с беконом, сыром, зеленым луком и кусочками поджаренного хлеба. Мой любимый, хотя я не понимаю, откуда он мог это узнать.

Калеб осторожно кладет кусок омлета в рот, будто тот отравлен. Его глаза загораются.

– Это вкусно! – говорит он, жуя.

– Да ладно! – смеется Лео, разрезая собственную порцию. – Вообще-то я умею отлично готовить.

– Мама научила? – предполагаю я.

Его улыбка гаснет.

– Нет, Нонна.

И тут меня вдруг осеняет. Я придвигаю к себе кусок его карты, затем снова перечитываю подсказку. Любимая закуска. Я вспоминаю день рождения бабушки, как она протянула мне тарелку с мясными закусками и сырами. «Попробуй салями, – сказала она тогда. – Это моя любимая закуска».

– Подсказка в кулинарии, – говорю я. Лео пристально смотрит на меня. Что-то мелькает в его глазах, как будто ему уже приходила в голову эта мысль.

– Тогда чего мы ждем здесь, поедая этот божественный омлет? – восклицает Куинн, прежде чем я успеваю задать Лео вопрос, и запихивает остатки своей порции в рот. – Поехали в кулинарию.

– Есть только одна загвоздка, – отвечает Лео. – Я уже несколько месяцев не разговаривал с Нонной.

– И бабушка знала об этом, – говорю я, жуя последний кусочек поджаренного хлеба. Я отодвигаю тарелку, поскольку на мытье посуды нет времени. – Поэтому она и спрятала это там.

Калеб хмурит брови.

– Ты думаешь, подсказка где-то в «Кулинарии ДиВинченци»?

Я киваю, повернувшись к Лео. Учитывая его нерешительность, не исключено, что он почти сразу нашел ответ. Что бы ни стояло между ним и Нонной, мы не откажемся из-за этого от состояния. Он тоже это понимает.

– У нас кончается время, – напоминаю я. Мы больше не можем тянуть.

Куинн слезает со стула и хлопает Лео по плечу.

– Пришло время для воссоединения семьи.

Глава 15

ЧЕТВЕРГ, 27 ИЮНЯ, 11:58

Когда мы подъезжаем к «Кулинарии ДиВинченци», с Лео происходит разительная перемена. По дороге он почти не открывал рта, и костяшки его пальцев, стискивавших руль, побелели. Когда я бросала на него взгляды с пассажирского сиденья, мне казалось, что у него вот-вот начнут крошиться зубы, так крепко он их сжимал. Он на грани нервного срыва.

И Калеб, похоже, тоже на взводе. Он сидит на заднем сиденье и молчит. И в этом не было бы ничего необычного, но от него исходит ужасное напряжение. Что-то тут не так. И раз оба парня в нашей команде расклеились, это значит, что мы с Куинн должны оказаться на высоте.

– Мы на месте, – тихо говорит Лео, как будто Нонна может услышать его, несмотря на расстояние. Он заглушает двигатель. – Возможно, мне лучше остаться здесь.

– И мне тоже, – добавляет Калеб.

– Нет, – одновременно произносим мы с Куинн.

Я смотрю на нее, и она чуть заметно улыбается мне.

– Это наше общее дело, – говорю я, приободрившись от ее поддержки. – Бабушка знала, что вы с Нонной повздорили, не так ли?

Лео кивает.

– Тогда она выбрала это место и эту часть карты специально для тебя. Чтобы дать вам возможность помириться. Ты должен пойти. Я знаю, что именно этого она и хотела.

– Она что, передает свои пожелания с того света через тебя? – бормочет Калеб.

Я свирепо смотрю на него, и он отодвигает дверь. Куинн вылезает вслед за ним.

– Лео? – настойчиво зову я, заметив, как его пальцы все еще держат наготове ключ зажигания, как будто он хочет запустить мотор и уехать. Я хватаю его руку и мягко сжимаю ее. – У тебя есть возможность все уладить до того, как станет поздно. Я… – Горло сдавливает, потому что я думаю о последних словах, которые сказала отцу и бабушке. – Я бы отдала все за возможность сказать то, что надо было, когда они еще были живы.

Какое-то время он молчит.

– Я так и не сказал тебе настоящую причину, по которой не пришел на похороны твоего отца. – Он произносит это так быстро, что слова почти сливаются воедино, и не смотрит мне в глаза. – Твой отец посоветовал моему вложить все деньги в «Ледовый зал», и, когда тот прогорел, мой отец винил твоего за неверный совет. Он не хотел, чтобы мы присутствовали на похоронах. Я понимал, что это неправильно, но не стал с ним спорить. Я считал, что не могу этого сделать. К тому же в том, что он вложил все в «Ледовый зал», была и моя вина.

Я вдруг чувствую стеснение в груди. Я не знаю, что сказать. Я знаю, что отец нажил немало врагов, но как люди могли ненавидеть его даже после смерти?

Смысл последних слов Лео наконец доходит до меня.

– В каком смысле это была и твоя вина?

– Когда отец думал, строить «Ледовый зал» или нет, он почти решил отказаться от этой затеи. Но я попросил его все-таки сделать это. Я думал, ну, не знаю, что это поможет мне попасть в НХЛ. И мой отец рискнул.

Лео наконец смотрит на меня, и теперь в его взгляде нет и следа обычной игривой веселости.

– После того как «Ледовый зал» прогорел и мы все потеряли, все и началось. Но поссорились они из-за