Государь (СИ) - Алексей Иванович Кулаков

Ненадолго повернувшись к епископу Петкевичу, страдалец благодарно поклонился. Сочувственно покивав, Великий князь уточнил:

— Но затем с тобой обращались так, как подобает?

— Да, князь Старицкий распорядился отвести меня в гостевые покои, прислал лекаря и хорошее вино.

— И чего же ты взыскуешь за многие свои обиды?

Поочередно поглядев сначала на замершую живой статуей Гурееву, затем на разом затихших шляхтичей, и наконец поискав поддержки на лицах представителей Пан-Рады, литовский магнат уверенно объявил:

— Я тре… Я надеюсь на твой справедливый суд, государь, а так же — прошу оказать милость моей племяннице Катаржине, зачислив ее в свиту твоей сестры.

Перечисляя свои пожелания, граф как бы невзначай помахивал в воздухе покусанной рукой, намекая, что было бы неплохо и еще как-то сгладить неприятные моменты от случившегося. Скажем, одарить его полновесными талерами или даже цехинами из казны Великого князя. Ну или какими-нибудь иными милостями — к примеру, дав придворный чин, или богатое имение с хорошей землей.

— Ты услышан.

Пока оба писца усердно выводили буквицы, лицо правителя повернулось к обвиняемой, и та без какого-либо промедления приблизилась к поставке с крестом.

— Личная ученица Государя Московского и Великого князя Литовского, Русского и Жмудского, дворянка Гуреева Аглая Васильевна, православная.

Запечатлев на символе веры скромный поцелуй и поклонившись, статная девушка в обманчиво-скромном платье вернулась обратно на свое место — не обращая внимания на тихий шум голосов от шляхетской скамьи.

— Признаешь ли ты свою вину?

— Нет, государь.

Граф презрительно фыркнул, тут же заметно перекосившись лицом от вида шагнувшего к нему стражника с дубинкой.

— Тогда поведай нам, как это выглядело с твоей стороны.

Вновь поклонившись, жгучая брюнетка в изумрудном венчике размеренно заговорила:

— Я возвращалась после занятий, когда мне заступил дорогу незнакомый доселе шляхтич, представившийся графом Глебовичем. Он стал вызнавать, на каких условиях девицам-шляхтянкам возможно вступить в свиту царевны Евдокии Иоанновны; затем предложил денег и дорогие ткани за то, что я поспособствую его племяннице Катаржине стать фрейлиной царевны.

Открывший для негодующей реплики рот магнат тут же ей и поперхнулся — после болезненного тычка дубинки в ребра. Дернувшись на своей лавке, он заметил второго стража с «дубиналом» и начал медленно багроветь от невозможности гласно выразить свое праведное негодование и столь явное неуважение к его графской особе.

— … устроить неприятности или даже изгнание из свиты для Софьи Ходкевич; после очередного моего отказа и намерения уйти — преградил путь и начал угрожать своим недовольством. Затем тем, что распустит слухи о моем корыстолюбии, и…

Заколебавшись, Аглая нехотя продолжила:

— Прочими обидными словесами. Все это он говорил достаточно громко, поэтому один из мордашей вышел вперед и отгородил меня от пана; тот же немедля взялся за поясной нож и вновь облаял меня пошлыми словами. Как только он обнажил нож, Полкан… Второй из псов, прыгнул на него и свалил: я немедля отозвала его, и оба мордаша вернулись на свои места; затем подоспевшая стража схватила и увела пана прочь…

— Довольно.

Помолчав, Димитрий Иоаннович спокойно поинтересовался:

— Граф Глебович, ты ничего не хочешь сказать?

Встрепенувшись, магнат подскочил и уверенно заявил:

— Ложь! Все ее слова ложь, от первого до последнего слова!!!

Медленно огладив стоящий возле трона посох, венценосец подтвердил:

— Ты услышан. Что же, вы оба принесли клятву…

Звучно щелкнув пальцами, верховный судия земли литовской снял с груди крест, уложил его на подставленную доверенным челядином бархатную подушечку, и объявил:

— Иногда Вседержитель, желая наказать человека, забирает его разум. Лгать на моем суде есть очень неразумное деяние, и мы обязательно установим истину… Аглая, возьми сей крест с частичкой древа, на котором был распят наш Спаситель.

Красивая брюнетка почтительно подхватила реликвию царской семьи, поцеловала и охватила обеими руками.

— Ответствуй: граф Глебович первый подошел к тебе?

— Да!

— Предлагал ли он золото либо иную плату за то, чтобы ты нарушила мои повеления об испытаниях девиц благородного звания, перед зачислением оных в свиту сестры моей, царевны Евдокии?

— Да.

— Предлагал ли он плату за какой-либо вред для девицы Софьи рода Ходкевичей?

— Да.

Внезапно сестра Великого князя заметно побледнела, сжав ладони в кулачки; сам же правитель сделал знак писцам, повелевая придержать перья, и обманчиво-мягко вопросил:

— Аглая, ты и впрямь позабыла свое место?

Разом потеряв румянец, Гуреева одним слитным движением преклонила колено и голову перед троном:

— Нет, господин мой.

— Вот как? Тогда скажи, кто же ты есть?

Подняв взгляд, брюнетка уверенно заявила:

— Я Аглая Гуреева, твоя личная ученица.

— Хм? И где же твое место?

— Близ наставника и господина моего!..

— Да неужели? Мне видится иначе.

— Господин, я… Дворец суть дом твой, и я не решилась… Без твоего прямого дозволения.

— Хм?

Медленно качнув головой, отчего крупный рубин в золотом венце багрово замерцал, пуская кровавые искорки с ровных линий огранки, Дмитрий нехотя согласился с причиной, по которой его ученица не покарала наглого графа прямо там, где он ее тяжко оскорбил:

— Это имеет смысл.

Тихо выдохнув, царевна медленно разжала кулачки; на щечки черноволосой девушки начал робко возвращаться природный румянец… Что же касается остальных, присутствовавших в Тронной зале, то они смысла последних вопросов просто не поняли, увлеченно разглядывая все больше и больше нервничающего пана Глебовича. Тем временем успокоившийся Дмитрий щелкнул пальцами, позволяя писцам взяться за чернильные ручки-перья, и продолжил суд:

— Аглая, ты натравливала сопровождавших тебя мордашей на графа?

— Нет!

— Ты посягала на его честь и достоинство словом?

— Эм… Да.

— Ты сделала это первой?

— Нет.

— Молвил ли он перед этим непроизносимые слова?

— Да!

— Он обнажил пред тобой нож?

— Да.

Задумавшись о чем-то, Димитрий Иоаннович небрежно повел рукой, дозволяя ученице отпустить крест и вернуться на лавку.

— Пан Глебович, возьми крест.

Попеременно краснеющий и бледнеющий от переживаний граф-кальвинист уверенно подхватил православную реликвию, решив обойтись без поцелуев и прочих необязательных для него действий.

— Ответствуй: говорил ли ты моей ученице изменные речи, подбивая тем самым ее на воровство противу меня и сестры мой, царевны Евдокии?..

— Нет, я никогда не-а-а-а-а-а!!!

Дернувшись всем телом и сипло заорав от невыносимо-режущей боли в руке, вцепившийся в крест магнат свалился на пол и забился в мелких судорогах, не в силах терпеть ослепляющую разум муку.

— Владыко Иона, прошу, отпусти ему грех лжесвидетельства.

Пожилой иерарх ОЧЕНЬ неторопливо подошел и размашисто перекрестил подвывающего и дергающего ногами грешника, на одном вздохе проговорив разрешительную молитву. С последним ее звуком Ян Глебович наконец-то затих, шумно всхлипнул и выронил крест — в который тут же бесстрашно вцепился митрополит, с благоговением начавший