Зачем тебе моя боль - Ольга Домосканова

При одной мысли о еде мне стало нехорошо, но от казать приветливой женщине оказалось мне не под силу. Я наколола на вилку котлету и не спеша надкусила ее. С большим трудом удалось проглотить.

— Ешь-ешь, — расцвела свекровь, — я сейчас еще нажарю, чтобы и Лексу досталось.

Я с ужасом поняла, что содержимое первой тарелки Селестина подразумевает скормить мне, но на ней как минимум семь котлет! При том, что я едва сохраняю лицо, чтобы не выдать всю гамму эмоций от мысли о еде.

— А что же Лекс, не звонил вам? — перевела я тему в более мирное русло.

— Утром только, спросил, прислать ли за мной машину. А я уже ехала сюда, да и на что людей гонять, будто им заняться нечем, как чужих матерей возить.

На сковороде зашипело масло, принимая порцию новых котлет.

— Ты чего застыла? Доедай котлетку, бери новую.

Я запихнула в себя остатки первой мученицы, невинно сгинувшей в моей утробе, и наколола на вилку вторую, понимая, что зря это делаю.

— Вот я еще колбаски домашней пожарю, с чесночком! — глаза женщины загорелись огнем, а мне стало еще хуже. Организм никак не желал принимать жирную пищу.

На третьей котлете в дверь позвонили.

— Ты ждешь кого-то? — уточнила свекровь, вытирая мокрые руки полотенцем. Не в силах ответить, я только мотнула головой, усиливая подступающую тошноту. — Тогда сиди спокойно, ешь, а я пойду открою.

Какое тут сиди спокойно, когда едва подавляешь желание зажать рот рукой во избежание конфуза.

Из коридора донеслось радостное щебетание Селестины, и я поняла, что явился сынок. По идее, мне следовало принять оскорбленный вид и угрожающую позу, но паршивое самочувствие потребовало махнуть на Картера рукой хотя бы на время.

— Ты представляешь, Алечка, а мы его к вечеру ждали, — радостно сообщила Селестина, торжественно впихивая на кухню Картера. — Мы вот сидим, Аля котлетки кушает, я ей байки травлю, про то, какой ты маленький был.

Да, было и такое. Пока свекровь замешивала фарш, я успела выслушать всю подноготную Картера-младшего и смело могла бы его шантажировать, возникни у меня такое желание.

— Мам, — укоризненно протянул Картер, хватая с тарелки колету и отправляя ее в рот. Я проследила за этим процессом, представила вкус во рту…и поняла, что на сегодня с меня хватит.

— Прошу меня извинить, — сипло бросила я и что есть силы бросилась в туалет по недоумевающий взгляд свекрови. Картер все понял итак.

После того, как я распрощалась с неугодной организму пищей, открыла дверь и выползла на свет, до моих ушей донесся взволнованный голос Селестины:

— Сынок, я весь день на нее смотрю — бледна, под глазами синяки. Я ей котлетку — он еще больше бледнеть. А ведь радостная такая меня встретила, я сначала подумала, что она просто не выспалась, поэтому и бледная. Мне кажется, сынок, что Аля беременна.

Я выдохнула. Вот что значит женщина. Не удивлюсь, что она догадалась бы раньше меня, встреться мы немногим ранее.

Последовал хриплый смешок и ироничный ответ:

— Да, мама, ты даже не знаешь, насколько близка к истине. Ты действительно скоро станешь бабушкой.

Кажется, свекровь что-то уронила. Искренне надеюсь, что не себя.

Пока я немного оклемалась, разговор на кухне не вязался — свекровь вряд ли рассчитывала так скоро обзавестись внуками и выпала в осадок от заявления сына. Все, что я могла услышать от нее вразумительного, это:

— Сынок, а когда ж вы успели? Аля ж того, в первую брачную ночь…

— Вот тогда все и произошло, — оборвал Картер, словно не желая разговаривать на опасную тему. — Любовь такая сильная штука, что мы решили не тянуть.

Врешь, гад, матери и не краснеешь. Небось, сам удивился не меньше, только виду не показал. Не знаю, как с потрясениями справляется Картер, дед же устраивает себе приватные вечера, как он сам говорит.

Селестинв развела руками, мол, всякое бывает, но чтоб так! — и присела на стул.

— Лекс, ну как же так…

Честно говоря, даже я начала нервничать, представляю, каково было клановнику. В целом-то все куда более естественно — молодые люди поженились, создали семью, собираются завести ребенка. Прекрасная и практически умиротворенная картина. А недовольство (или как еще расценивать ее реакцию?) свекрови мне оказалось совершенно не понятно.

— Что не так, мам? — все-таки Картер разозлился. — Что плохого в рождении ребенка?

— Да разве ж я сказала, что это плохо? — воскликнула Селестина. — Я очень рада, что у вас будет малыш.

— Что-то не похоже, — процедил ей в ответ сын.

— Сынок, да нет же, поверь мне, чем больше у меня будет внуков, тем счастливее я буду, — она понизила голос: — Скажи мне, что ты ее не заставил.

— Кого? — удивленный вопрос.

— Алю. Она не выглядит счастливой. Более того, у нее совершенно затравленный взгляд, — тут я уже от души про себя посмеялась. Затравленного взгляда не смог от меня добиться даже куда более жестокий в своих методах человек, чем Лекс Картер.

— Я бы тоже не выглядел счастливым, если бы каждый раз тут же прощался со съеденной пищей, — справедливо отметил муж. — Аля хочет этого ребенка и зачат он был с ее согласия. Поверь мне, мам, эту женщину вряд ли можно принудить к чему-то против ее воли.

А как же свадьба якобы под предлогом спасения моей не слишком скромной персоны?! — хотела было возразить я, но внутренний голос ехидно напомнил — а так уж ли я была против да и сопротивлялась ли я? Да, со мной поступили не очень честно, разыграв ситуацию, в которой я повелась и сделала, как от меня ожидали, но вмешательство третьей, пока неизвестной нам стороны, спутало все планы и клану, и деду, и мне. И, чего уж там, я едва ли не сама набросилась на Картера в ту самую памятную ночь. Дальнейший ход разговора подразумевал мое вмешательство в него.

— Я все слышу, — грозно выступила я из-за двери, однако, придерживаясь за косяк, на всякий случай.

Свекровь тут же вскочила и бросилась ко мне, помогая усесться на стул. Во истину, возятся со мной, словно я не беременна, а смертельно больна.

— Детка, ты не подумай ничего плохого, — запричитала свекровь, пытаясь оправдаться. Совершенно напрасно, потому что в отличие от хмурого Картера я уже поняла, в чем состоят страхи и опасения этой женщины. — Я очень-очень рада за вас!

В ее голосе зазвенели слезы, да и что-то в ее быстро увлажняющихся глазах подсказывало мне, что до истерики недалеко.

— Вы не расстроены? — уточнила я, чтобы убедиться в своем мнении.

Женщина склонилась надо мной, порывисто обняла и зачастила:

— Это ж такое счастье! Малыш! А лучше даже двойня! А я, дура старая, напридумывала уже тут!

Я даже глаза неэстетично выпучила — вот это да, старая, да ей хоть бы сорок пять было. Да и с двойней она явно погорячились. Картер же расслабился, осознав, что неправильно понял мать.

Спас нас от всеобщей истерии звонок телефона, как не сразу выяснилось — свекровиного.

— Да, Шаи, я уже почти выхожу, — ага, значит, делегация скоро нас покинет, потому что за ней приехал Картер-старший. — У меня для тебя такая новость, ты не поверишь! Бегу, бегу, — и уже нам: — Дети, я поеду, отец торопится на футбол. Не обижайтесь на меня, я просто сентиментальная становлюсь не в меру, не могу адекватно реагировать на происходящее. Целую вас, мои золотые.

Слова стали сопровождаться действиями.

— Алечка, прости, что сразу не догадалась, напичкала тебя нездоровой едой. Ты если не хочешь — не ешь, тебе сейчас вообще побольше овощей и фруктов кушать надо, а я тут с котлетами.

— Все в порядке, правда, — со слабой улыбкой попыталась уверить я свекровь, но она уже что-то надставляла Картеру на ухо, не переставая при этом улыбаться.

Напоследок мы были еще раз обняты и расцелованы, а после того, как дверь закрылась, одинаково шумно выдохнули и вернулись на кухню.

— Твоей мамы слишком… — я попыталась подобрать слово, чтобы не слишком обидеть Картера, но он продолжил сам:

— Много. Да, я знаю. Зато ее любви с лихвой хватит нам всем, еще и детям достанется.

Отчего-то я в этом ни разу не сомневаюсь.

Он уселся и притянул меня к себе на колени. Не могу сказать, что я противилась этому.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил он.

— Вполне сносно. Но если ты попытаешься меня накормить — я убью тебя и расчленю твой труп.

Картер как-то очень волнующе засмеялся и коснулся губами шеи, вызывая возникновение на коже сотни несанкционированных мурашек.

— Какая ты кровожадная, — заметил он, поглаживая меня по спине.

Кстати о кровожадности… Ох, зря он мне об этом напомнил.

— А ты ни в чем мне признаться не хочешь? — едко поинтересовалась я, ощупывая карманы в поисках одной немаловажной детали. Слава богу, она оказалась там, куда я ее со злости запихнула.

На некоторое время Картер задумался, а точнее — сделал вид, что задумался, и со спокойной душой произнес: