Дневник на итальянском - Элиза Харрис

Мы заехали через охраняемый пункт, миновали охрану, и стоило парню завернуть на нашу улицу, уточнив номер дома, как я попросила остановить у незнакомого одноэтажного уютного коттеджа, который находился в нескольких кварталах от нашего.

— Я выйду здесь.

— Это точно твой дом? — уточнила Эбби, схватив меня за руку, прежде чем я успела вылететь из машины, как ужаленная.

— Да. Я здесь живу.

— Хорошо. — она напряженно перевела взгляд с меня на кузена, и снова виновато улыбнулась. — Прости, что так вышло. Ты мне сегодня помогла, а я втянула тебя в свои проблемы.

— Все в порядке.

— Правда, спасибо! Сегодняшний разговор с тобой мне был необходим. — крепче сжала мою ладонь девушка, и мне почему-то захотелось улыбнуться ей. Эбигейл не выбирала себе кузена. Точно так же, как и я сводного.

Быстро выбежав из машины, стараясь избегать пристально изучающего меня взгляда Джеймса, я остановилась на дорожке у дома, помахала Эбби и, дождавшись, пока машина отъедет, свободно выдохнув, поплелась домой.

Я была выжата как лимон, прокручивала в голове сегодняшний день и мысленно молилась, чтобы этот год быстрее закончился. Мне необходимо было просто следовать правилам и держаться подальше от проблем. Это всё, чего мне хотелось до отъезда.

Джеймс

Я был практически уверен, что она решила заполнить всё моё пространство, не давая забыть о себе. Сводной было слишком много, чтобы я не мог её не заметить.

Но большее удивление у меня вызвало их знакомство с Эбигейл. Они были полными противоположностями. Мартинес всегда была дерзкой, отрывной и умеющей за себя постоять девчонкой. Она выросла в тех компаниях, где нет места жалости и всегда надо быть начеку. Сводная же, ничего из себя не представляла. Она была ребенком, обижающимся на взрослые шутки и влипающая в вечные неприятности. А ещё её щеки загорались алым, стоило произнести пошлую шутку или просто упомянуть о близости при ней. Оливковые глазища расширялись ещё больше, а смущенный взгляд метался из стороны в сторону.

А больше всего раздражало то, что и я не мог смотреть ей в глаза. Стоило нашим взглядам пересечься, как всё внутри закипало от ярости на самого себя, и приходилось сдерживаться, чтобы не разрушить всё вокруг. Она начинала действовать на меня, как бомба замедленного действия, и я всеми силами сопротивлялся моменту, когда она должна была взорваться. Или взорвусь я.

Что, черт возьми, она хотела от меня?

Что, черт возьми, происходило со мной?

Недолго думая, или не думая вообще, стоило высадить сводную, как я, не дожидаясь наших планов с Рэном после школы, заявил, что мне надо домой.

— Когда это тебе надо было домой сразу после школы? — вскинул брови друг, и я сам не смог припомнить ни одного такого дня. — Или ты решил воспользоваться советом и навестить новенькую? Так бы сразу и сказал…

— Если бы я хотел с ней развлечься, я бы попросил меня подождать. Уверен, с ней хватило бы и пяти минут.

Эбигейл стукнула меня по плечу, обругав, а друг залился смехом, и я бы сделал тоже самое, в другое любое время, но в тот момент ничего не заставляло смеяться. Какого черта со мной происходило, я так и не мог понять, а это меня выворачивало ещё больше.

Спорить Форд не стал, прекрасно знал, что со мной это бесполезно. Зато я послушал еще несколько минут их любвеобильный обмен колкостями с Эбби, не удержался от подколок друга, и со спокойной душой оставил Рэна на растерзание кузины, выйдя у дома.

Сводной ещё не было. Я знал, что идти от места, где она попросила её высадить не близко, и ни хрена не мог понять её логики. У нас была договоренность: она не знает меня, я — её. Но после всего, что я делал ей и старался сделать ещё больнее, я был уверен, когда она села в машину, что та сдаст меня с потрохами и не станет держать рот на замке.

Я знал этот тип девушек. Видел их насквозь. Но, видимо, ошибся на её счет. Эрика оставалась загадкой даже после того, как я пытался вывести её на чистую воду. Даже после того, как я был самим собой — невыносимым чертом, которому до всех нет дела. Я не молчал, когда это следовало сделать, не извинялся и не чувствовал мучений совести, когда говорил ей отвратительные вещи, а она все терпела. И всё ещё ни разу не дала повода сорваться на неё. Потому что она, черт возьми, раздражала всем своим существом, просто находясь рядом. Я ненавидел то, что начинало происходить со мной рядом с ней, и что я обрывал свои планы, чтобы…чтобы что?

Я выругался про себя, закурил сигарету и сел на ступеньки порога, уткнувшись лицом в ладони. Зачем вообще я остался дома? Зачем ждал пока она придет? Почему мои мысли вообще вертелись только вокруг неё последние дни, часы и минуты? Пришлось несколько минут сидеть, уткнувшись лицом в ладони и громко дыша, чтобы всё накипевшее, дало свободно выдохнуть, отпустив мысли.

Только я собирался встать и уйти в дом, чтобы сводная не надумала себе ничего лишнего, как из-за деревьев послышался мелодичный голос девчонки, который напевал строчки песни Бритни Спирс. Остались девушки нашего возраста, которые ещё слушали Спирс?

Я обернулся в пол оборота, засунув руки в карманы, и сам не заметил, как стал следить взглядом за Эрикой. Она, пиная кроссовкам камни под ногами, медленно плелась по дорожке вдоль деревьев, в просветах которых было видно, как падали острые лучи солнца, выбивавшегося из-за туч, на блестящие каштановые пряди девушки. В её ушах виднелись маленькие белые наушники, в одной руке телепался по земле рюкзак, а в другой она несла телефон.

Облокотившись на дверной косяк и засунув руки в карманы я, как маньяк, сдерживая смех, наблюдал, как, кивая в такт музыке головой, она подпевала BorntoMakeYouHappy, то подставляя лицо лучам солнца, то улыбаясь сама себе, то пританцовывая по пути. В школьной форме она смотрелась, как чудо, а с небрежным пучком на голове, которого в машине у неё еще не было, озабоченной пятнадцатилетней фанаткой Бритни Спирс. Впрочем, не считая возраста, в остальном так и было.

В какую-то минуту я забылся и пропустил момент, когда она завернула к дому, увидев меня и резко замолчав, остановилась на месте. Заметив её удивленный взгляд и широко распахнутые глазища, я больше не сдерживаясь, рассмеялся, но тут же замолчал.

Мы молча стояли друг напротив друга, не произнеся ни слова.